взлётами и посадками. Бывший истребитель вражеских аэропланов, он же командир неопознанных но уже отлично летающих и хавающих субъектов не просто примчался к алчно, словно удавы, насыщающимся дружкам козлятам. Он в ту столовую просто сам по себе влетел, на собственной тяге, будто истребитель ого-го какой перехватчик. Минутами раньше, перехватив, да и зажав немилосердно прежде недосягаемую богиню до самого её исподнего пота подмышками, он сразу же прекратил ощущать себя сбитым лётчиком, мгновенно перестал дымить и гореть, а моментально же отремонтировался без захода на базу. Словно бы отблеск внезапной мощи нового мессии лёг на него багровым румянцем подручного грядущего князя мира сего.
- О-о, братва, наш комэск опять в воздухе, причём сам взлетел, без скунса, вы заметили, господа офицеры?! Да он грамотнее летит, чем доцент! Вот что значит специальное образование, лётная подготовка и боевой стаж!
- Ага, как же. Смотрите, сейчас шасси уберёт! На брюхо сядет! Береги-ись!
- Где тебя починили, командир?! Да как здорово! У тебя была дозаправка на лету?! Или догнал летучий ремпост и в воздухе батарейку поменял?! В заднице?!
- Слушайте, а где так писать дают?! Просто замечательный отлив! Я тоже такой хочу! Столько лет мой змей в штанах грозил меня дико описюнить, а я всё не соглашался, дурак. Надо же и вправду попробовать, что это такое. Вдруг сейчас масть такая для всех пошла?!
- А то всё воспитание мешало тебе, портило результат, да?! Не по делу всякий раз вмешивалось!
- Да не-е, он просто от природы застенчивый такой, что всё время в конце очереди.
- Хорэ! К делу! Теперь всё можно пацаны! Доедай-допивай, пока ещё не в наручниках и по бошкам не надавали!
К чести бомжиного роду-племени никто особенно не удивился чудесному преображению прежде вусмерть сбитого полуподвального пилота. Особо не изумились даже его легкому, похожему на бреющий полёт, передвижению в покоях вице-мэра. Словно тут родился и вот наконец сгодился. Расправил зажившие крылья. Теперь полное воскрешение комэска до исходного лётного состояния само собой подразумевалось. Оно таким и должно было быть. Только Норкин деловито осведомился, выковыривая из гнилого зуба какую-то деликатесину.
- Надеюсь, нас-то ты не будешь швырять как доцент?! Его-то ладно, мы долбали почём зря, согласны, право имеет, но тебя-то, надеюсь, мы ничем не прогневали?! Если что, то я исправлюсь. Честно. Бля буду!
Толик, тоже приветственно махнув правой клешнёй, озабоченно так спросил, на полном серьёзе:
- Командир, а теперь, когда ты такой, сможешь сделать так, чтобы я всякую херню перестал говорить по поводу и без?!
- Да запросто. Просто не говори и всё! Как только почувствуешь, что херня получится, значит совсем не разевай пасть!
- Да ты что?! Так просто?!
- Ну да. Просто не пи#ди и всё! На самом деле всё по жизни очень просто. Я только теперь понял.
- Да я же тогда немым стану!
- Слышь, комэск, а ты можешь сделать так, чтобы и я тоже, как ты с доцентом… то есть как бы дико описюнел, но только чтоб по-настоящему?! Как следует, то есть, по-волшебному отлил. Всю-всю гадость сбросил, что накопилась за всю мою счастливую жизнь. Правда, чувствую, не один год придётся сливать эту зассатую цистерну, даже если дать в неё напор на несколько атмосфер.
- Не. Я и сам уже не могу. На один раз только и набрал нужной мочи. Но и этого, надеюсь, теперь на всю жизнь хватит. Но я понял главное, что это очень легко на самом деле. Надо только ничем не заморачиваться, ни на что не отвлекаться и сильно-сильно захотеть чего-то. Но только одного. По-настоящему и никогда не переставая. Взлетишь сразу. Зуб даю, хоть он и последний. Потому что одного раза на самом деле очень и очень мало. Есть риск не раскушать.
- Слушай, а ты так грамотно разговаривать стал! А ты сам, случаем, не того?! Не из этих?!
- Не-не! Я из тех ещё.
Тем временем внизу, где всё началось, оно же сразу и сильно пошло на убыль. Подпитка взорванных было страстей стремительно упала до нуля. Бешеный запал, в облике шаровой нервно-психической молнии сдуру влетевший было в доцента, долго не удержался в его хилом организме и довольно быстро принялся гаснуть. Вероятно, частично утёк вместе с эскадрильей бомжиков наверх, к Уткинду. И полностью отбомбился уже там, где наконец воздетый до небес народ упоённо навёрстывал хоть что-то из по жизни упущенного, пока подлые менты не примчались и всех насовсем не демократизировали. Там тот запал видимо и рассыпался, слабея, посреди всей честной джентльменской компании, пока полностью не распылился и не исчез. Сверхчеловеческая энергия каким-то нездешним порывом залетевшая в одного человека, потом тем же сквозняком видимо и стала выдуваться. Разбрасывая вокруг новогодние бенгальские искры, она словно бы стухла, обуглилась, рассосалась среди остальных участников действия, а потом и вовсе сошла на нет. Даже не поймёшь, у кого именно она первой пропала, а у кого последнего. Даже круги не разошлись за спиной, словно у Конфуция, переодетого ребёнком.
В самый-пресамый критический момент всемирной истории доцент, в одночасье достигший того, чего не добивался ещё ни один человек в мире, вдруг взял да и внезапно рухнул на стул. Словно бы иссяк, обмяк, сдулся, как проколотый шарик. Потом обвел всех тех, кто не успел улететь к новым приключениям, недоумевающим ангельским взглядом, как будто совершенно не понимая, а что же тут такого интересного произошло на самом деле. Ах да, с кем не бывает, ну полетал маленько. Так перестал же! Ну, забросил кое-кого кое-куда. Подумаешь, первый блин. Естественно, как положено, комом прошёл. Делов-то тех! Звёздная рокировка с пришельцем всё равно же состоялась. Поэтому, дай бог, может быть, последуют и другие такие же всплески. Однако внутренний заряд у несостоявшегося властелина мира, как печально и со страхом почувствовал Фредди, и в самом деле резко закончился. Словно аккумулятор сдох на морозе, на этом колоссальном экзистенциальном холоде. А никакая подзарядка так и не включилась, потому что настоящего генератора внутри и не было никогда. Да и реле от пьянок давно перегорело.
Видимо этот пшик и был всем тем, что оставалось от безвременно усопшего Кибальчиша, посетившего сей мир в его минуты роковые. Таков оказался последний пацанский привет отторгшему его земному пространству, в лице наиболее незамутнённых и потому наиболее обосравшихся его представителей. Даже на миг не смогли козлики удержать жар-птицу, случайно залетевшую на огонёк. С одного раза так шарахнулась, милая, только и видали! Форточка за нею сразу и поспешно захлопнулась. Как будто перед тем обозналась. Но такое же со всеми бывает.
После чего понеслась житуха подранком да под откос, вихляясь, делая петли и всё чаще припадая к земле. Однако земной Рок теперь уже прочно держал её на мушке, притом что и курок взвёл с самого начала. А с предохранителя ещё раньше снял.
Регистрационные приборы в главной лаборатории эксперимента у сисадмина Петьки, отметив первоначально невероятный гипер-спайк, столь же резкий спад почти до нуля тоже показали. Курочкин только прищёлкнул языком от изумления ввиду совершенно невиданных и непредсказуемых обстоятельств ещё не завершённого и незапланированного происшествия. Как-то чересчур неудачно и внезапно всё сошлось в одну точку! Кто же это так подгадал! Выбрал же момент! Его подружка и напарница толстуха Танька-Танечка-Танюха безмятежно захлопала в ладоши и, натягивая трусики на белую попу, прошептала в полном восхищении от взорвавшегося плазмоида только что созданного ими изделия:
- Как красиво разлетелся! Словно бенгальский огонь под Новый год рассыпался наш с тобою первенец. Я никогда не видела, чтобы нейросеть так гасла! Будто вселенная превратилась в метель и слетелась обратно в сингуляр! Класс! Словно Большой взрыв в обратном рапиде.
- Ничего. – Приобнял её Петька Курочкин. – Другого сделаем. Наше дело молодое. Лишь бы Савва не заметил, что мы тут с тобой натворили, занимаясь не тем, чем надо было. Не то сделает он нам первенца! Каждому. Ты что, меня не слышала?! Я же предупреждал! Не трогать тот микшер, не трогать! Куда ты полезла со своим задом?! Все настройки посбивала! Всё к чёрту слетело! Тут восстанавливать не меньше недели. Представляю, что там внизу творится! У бомжей наверно кочерыжки повыгорали на пса!
- Не на столе это надо было делать, не на столе! Кругом одни клавы! Я тебе тоже говорила! Кушетка-то недалеко, а тебе всё здесь и сразу подавай. Загорелось ему, видите ли. Теперь вот ищи виноватого! Сисадминчик ты мой, гений необузданный! Я же и люблю тебя такого!
- Ты понимаешь, Танюха, что твоя ж#па сейчас перевернула весь мир! Цены ей теперь совсем не стало. Вот где сингулярка на самом деле. Вот куда экскурсантов водить надо! Гордись, дура! Не зря Савва и раньше на неё всё время засматривался, словно предчувствовал неладное. Теперь, как узнает, и вправду совсем сбесится. Взяли ж бабу на корабль – и вот он, результат!
Петька слегка помолчал, успокаиваясь, и вновь заблекотал, обнимая свою Танюху:
- Моя! Всё равно ты моя!.. Гори всё синим пламенем!
- Куда там! Я сама не своя, а ещё и твоя?!
Изображение авторское
Глава 48. Размер неважен девичьих грудей
Признаюсь для начала в самом главном, в заветной своей пошлости. Пиво с утра не только вредно, но и полезно. Суть не в пиве, я его не пью, а в том, что ничто не бывает полезным или вредным. Именно так. Относись к себе всегда как к абсолютно здоровому – и будешь им. А дрогнешь – хана сразу приспичит. Потому что захочется пива.
Формально об этой оскомине все знают с детства. Мои бывшие друзья ещё с тех пор уши друг другу прожужжали подобными откровениями бытового даосизма. Однако любая, тем более исконная закономерность иногда как-то особенно проникновенно осознаётся. И тогда оказывается, что она в принципе всего касается, далеко не одного лишь пивасика по утрам. Всё что угодно не просто вредно, но ещё и сильно полезным может оказаться. И наоборот. Закон. Как, например, жизнь вредна, это правда, а в ней особенно прекрасные дамы, леди и прочие полумифические персонажи. Однако попробуй хоть на минуту без них обойтись! И вредны и полезны. Всё зависит от дозы, времени и места, а также точки логического приложения, в результате которого и материализуются подобные безответственные воспарения ума. Кто ж поспорит?!
Кстати, именно о них, о мифических персонажах, материализовавшихся по мою душу, снятую ими буквально на корню. Оксанка Алек-Хан, моя леди Ксю, не только тварь подколодная, чучундра подзаборная, некая аспидная змеюка, ласково шипящая на моей груди у самого сердца, а одновременно она ещё и весьма полезная игрушка, местами благородная до невозможности, то есть, до одури. Порой просто анекдотическая персона, видимо какая и есть по существу. Не просто так же она себя к ханам причисляет! Порода чувствуется, пробивается изнутри. Ищет, на кого излиться своею пышущей, испепеляющей лавою. Здесь все подобные эпитеты одинаково к месту. Во-первых, необычайно добрая. Как та легендарной доброты девушка Надя, в честь которой на всех картах мира обязательно проставлен мыс Доброй Надежды. Во-вторых, глазки цвета неба. В-третьих, опять же неотразимый поппинс. Если бы не
