отечественной истории, чёрной душой Кремля и всей кремляди. Вылитая копия тот олигарх. Практически – клон. Так может и правда?!
Хоть этого и не должно быть, но так ли всё-таки невозможно?! Он же и так одних девок плодит, у него либо сбой хромосомный или чёрт знает что другое. Я же не знаю, откуда на самом деле ко мне такие деньги приходят на мой эксперимент века и тысячелетия!
Так сам себе я и испортил лучший день в своей жизни. Вывариваясь в собственном соку. В душу накануне самого пика победы немедленно вкралась неясная, но всё более крепнущая тревога. Неспроста всё это. Ох, опять неспроста, шорт подерьи!.. Или как там по-русски?! А-а, вспомнил. Ёк-макарёк! Не знаешь, как позаковыристее помянуть фурию девку, напрочь выевшую тебе мозги (можно и с буквой «б») или её соседа по преисподней лестничной площадке – чёрта ивановича. Лишь к простым их жертвам приходят идеи сдаться, когда победа совсем близка. Но только не ко мне. Странная закономерность, но она всегда и во всём, намертво вживлённая. Идея самопредательства. Само-иудства, так свойственная простым отечественным талантам. Разумеется, я не простой, поэтому не сдамся никогда. Победа всегда достаётся не сильным, даже не особо талантливым, а исключительно настырным. Так что пойду до победного. А уж что это будет, конец или начало – живы будем посмотреть.
Изображение авторское
Глава 51. Копи царя Дельтаплана
Чем обогатило меня новое свидание с Владимиром Мартиновичем? Не так, чтобы уж очень чем, но всё же нагрёб себе маленько сокровищ. Не сказать, правда, чтобы очень уж интеллектуальных. Но, как говорил наш Лукич, с горчичкой сойдёт.
Конкурент Бормана, о котором мой куратор последнее время предупреждал, пока никак не проявился, не сменил его на посту. Да куда он в принципе денется?! Как только вылупится наш Кластер - так мигом заявится на всё готовенькое, предъявит какие-нибудь права на него. Сам Мартинович на встрече со мной был опять мелочно критичен и весьма по-старчески брюзглив. Наверно печень барахлила. Как всегда в паре с поджелудкой. Даже кураторам не чужды органы внутренних дел. Однако сколько желчи у него на меня накопилось! Никак не изольёт!
- Поистине бессмертная, навязшая на зубах отечественная тема - горе от ума. Всё то же и повсюду – буквально до тошноты. Многия знания - многия печали. Это всегда и про вас, Городецкий, может более, чем про кого-либо другого. У вас, Савва, поистине классическая ситуация именно такого горя от ума. Не устану никогда вам повторять. Это главная особенность нашей национальной особенности. Ещё у русских умников в девятнадцатом веке была такая пословица: «От ума и голодным останешься и без штанов нагуляешься». Имейте в виду, это и вас ждёт. Умничанье вас совсем угробит. Только усугубляет хаос, с которым вы призваны бороться и с которым как будто ещё боретесь! Может, уже для блезиру?!
Пришлось ответить Мартиновичу с самым полным на то достоинством, вежливо, но и честно одновременно. Каждый, кто такое проделывает, отбиваясь от начальства, знает, что это практически невозможно. Но я сделал это! Вежливо и в то же время честно! Даже пятому бокалу шампанского ни за что не удалось их от меня отнять - ни достоинства, ни вежливости с честностью. Без ложной скромности - профи есть профи! Тьфу-тьфу, как бы опять не сглазить!
- Да, я говорлив, к сожалению, это правда. Бывает, что и заносит. Но в этом я весь. Причём, наверняка в своего папу. Есть где-то тут такой умник недобитый. Таких как я у него точно целая куча. Да ещё чуть-чуть сверху. Потому без наследников он никогда не останется. Почему я так о своём замечательном родителе, которого, кстати, и в глаза не видывал?! Точнее, может быть когда-то и видывал, но теперь не хочу! Как вы думаете, почему?! Только Эдипа сюда не плетите. Всё остальное подойдёт. Под рюмочку всё проглочу.
Борман даже поперхнулся, кося лиловым глазом.
- Идите, проспитесь. На такую голову, с такими тараканами - да пить. Вас и трезвого-то выпустить к людям боязно, того и гляди в вытрезвителе окажетесь! Или того хуже, с девкой какой-нибудь подзаборной! Да шучу-шучу! Только с такой вы ещё не были, ха-ха!.. Ладно, идите-идите! Но осторожнее там, со знакомствами всякими. Поразборчивее. Вы мне пока что нужны вот таким, временно живым и пока что умненьким. Не выпотрошенным.
Как-то вновь неуютно стало после такого разговора и такого напутствия. Будто получил очередной руководящий втык от своего императора. Волшебный пендель. И три наряда вне очереди на кухне собственного вивария. «Синеглазку» варить.
Поглядел-поглядел я на своего куратора, протёр глаза. Что-то он не очень стал мне нравиться. Не то чтобы обрыднул или надоел вконец и глаза бы мои его не видели. А как бы понемногу и сам по себе он вдруг стал испаряться из поля моего зрения. Можно сказать, дематериализоваться. Это же до какой степени надо было осточертеть друг другу, чтобы в итоге вот так самопроизвольно выпасть из давно завязшего, а теперь прямо-таки забуксовавшего контакта. Не исключено, что Борман и в самом деле попробовал испариться, размыться в очертаниях, как дым, как утренний туман. Как тот же старик Хоттабыч по творческому псевдониму, а на самом деле отчеству Лукич. Может быть, в действительности ещё и этот старец мне был кем-то подослан, причём далеко не теми, о ком я раньше предполагал и на кого привык верноподданнически надеяться. Что было бы совсем кошмаром, после которого конечно полный абзац наступил. Повсюду и для меня самого в особенности. Ксюху-то в подобном облике я бы, может быть, как-нибудь вытерпел и пережил, но вот Бормана в облике колыхающегося и менторски поучающего исчадия ада… увольте.
Однако потом Борман вроде как вновь материализовался в прежнем своём виде и даже по обыкновению покровительственно потрепал меня по плечу.
- Иди, сынок, отдыхай! Возвращайся к жизни. Глаза, смотрю, крест-накрест сошлись. Утомил я тебя что-то сверх меры. Увлёкся. Больше не буду. Ступай!
Если бы он прямо сейчас взвился вверх и улетел словно птеродактиль какой-нибудь, я бы нисколько не удивился, честное слово. Наверно это-то и поджидало меня впереди. А что?! Теперь я ничему не удивлюсь.
Ночью после долгого перерыва во всё более странных своих сновидениях я сам по себе всё равно взял, да и опять полетел. Как и не было никакого перерыва. Только сам, а не как инструктор. Легко и непринуждённо, аки царь дельтаплан в поисках своего затерянного мира. Над землёй - сеть проводов, гудящих от напряжения. А я, как всегда, лечу высоко-высоко, вижу их и в то же время вроде и не замечаю. Какой-то мужик снизу предупредительно машет мне рукой, даже кричит, остерегая. Аналогично сберечь меня желает для каких-то своих дел, а также делишек. Но я всё равно тяну штурвал на себя, взмываю всё выше и выше, барьер, опять барьер, сноп искр, скрежетание, судороги. Но всё-таки лечу, как никто и никогда. Потом даже горизонт подобострастно мне изогнулся с полотенцем облаков через руку. Чего изволите, Кластер?! Хотите, эту планетку для вас в бараний рог согну?! Солью посыплю с копчика?! Так, на всякий случай. А вот не хотите ли познакомиться с братцами своими, птеродактилями?! В гости к ним слетаете, на побывку. Или в командировку. А вон вдали, за горизонтом ваше сияющее будущее прорезается.
Во сне за позитивом всегда следует мрачная тень, которая обязана вывернуть наизнанку, испохабить и затушить любой лучик надежды на иную жизнь. И тогда заново начинает гнаться за мною моя собственная нейросеть, рисуя один и тот же пейзаж полнейшей безысходности. Подо мной, как и в прошлых вещих видениях, всё тянутся и тянутся эти объекты, как муляжи – длинная эта планета, короткая эта страна, уродская и непроглядная эта жизнь. Куда их дальше-то сгибать или облетать, в одиночку или целой эскадрильей друзей-птеродактилей?! Подо мной - всё более отдаляющаяся, но всё та же вереница людей, ни на что не обращающих внимания и куда-то уныло бредущих. Только некоторые с тусклым и неясным любопытством посматривают вверх, глянув на меня, но не видя, отворачиваются безразлично, старательно переставляя ноги. Эти не хотят даже думать о каком-нибудь полёте. А тот мужик, единственно зрячий, Мартинович, что ли, всё мне машет, всё о чём-то предупредить хочет или показать на что-то, кого-то или куда-то… Но я всё равно опять иду на таран энергетического барьера, инфернальной скорлупы, силового, чикатильского колокола своего мира, всегда закрывавшего меня от неба.
Кажется, с третьего раза - всё-таки прорываю его и тогда, очумелый, забираюсь как можно дальше от земли, от страны, от планеты, прячась в зените, пока великая и суетливая человеческая дорога внизу не превращается в ниточку муравьиную. Пока бесчисленные фигурки глиняных человечков на ней – не схлопываются в точки вздрагивающие, ползущие непонятно куда и зачем. Пока не пропадают совсем.
И видится при этом, ото сна к сну всё настойчивее, что все эти незабываемые полёты в облаках когда-нибудь непременно воплотятся в моё детище, в моего Кластера. Вот только в каком виде он реально появится?! Не отшатнусь ли от него, не завоплю ли в отчаянии и ужасе от своего собственного порождения?!
А ещё кажется, причём на этот раз с железной и безысходной уверенностью, что всё это у меня будет обязательно украдено и я своего детища, такого своего состояния больше не увижу и не смогу ощутить никогда. А стану издалека зубами ляскать от зависти, крича как полоумный: «Это же моё! Отдай! Отдай!». Но, конечно же, никто и никогда мне его не отдаст. Ни те, ни эти. В этом мире никто ничего не отдаёт, особенно доставшегося по наследству. Можно только отнять, вырвать из пасти. Эх, как боженька нас классно запрограммировал! Видимо под себя лепил! Мы же образ его и подобие, сам признавался.
Такое вот меня посещает предвидение. И я точно знаю, что таким оно и будет когда-нибудь, каким себя практически уже накаркало.
Когда ласточкой, абсолютно один, совершенно свободно секу и рассекаю по всем направлениям окружающее пространство - то вдогон приходит ещё одно горестное недоумение.
Почему же я не послушался того мужика, хотя и нелетучего, но единственно зрячего среди всех тех муравьишек внизу?! Почему не смог, пусть бы и на бреющем, под куполом, под скорлупой, под колоколом, но отлететь от тяжкой магнетической трассы движухи «туда-сюда, туда-сюда», не вверх уйти, а хотя бы в сторону?! Туда, где и небо ещё чистое, и где звёздная бесконечность, как положено, манит, а не опустошает всё изнутри. Где всё-таки, очень постаравшись, но можно, подпрыгнув и сделав цирковое «ап», запросто оказаться и посреди космоса, да и умчаться в сторону родимого созвездия. А впрочем.., бог с ним, с мужиком, и с тем что там могло быть, но так и не состоялось. Как произошло, так оно и произошло. Главное - что я всё-таки прорвался, хотя бы только на миг. Пусть пока один. Пусть не в сторону, а резко вверх, в практически безвоздушный космос. Неважно какой ценой, неважно куда - но я действительно улетел от них и тем обрёл прежде немыслимые богатства несостоявшегося себя! А если бы со мной ещё были друзья птеродактили из прошлых моих сновидений?! Да мы бы всех на своём пути снесли и размели!
Поистине неописуемое наслаждение, когда ты дей-стви-тель-но
