Девять дней до конца света

Аскольд, - дальше я сам.
  Он взял пустой бокал, и торжественно, что-то про себя бормоча, наполовину наполнил его водкой. Затем еще на четверть заполнил его свежей кровью. И, наконец, достав из складок балахона маленький пакетик с белым порошком, высыпал его содержимое в бокал с дьявольской смесью. Полученный коктейль он тщательно размешал лежащей на столике серебряной ложечкой. В продолжение этой процедуры, все присутствующие сектанты, затаив дыхание, наблюдали за действиями своего шефа. Наконец, удовлетворенно вздохнув, брат Аскольд выпрямился, держа перед собой серебряный бокал с магическим зельем.
  - Альзо, - торжественно сказал он, бережно сжимая в руках драгоценный сосуд, в котором рубиновым цветом переливалась колдовская смесь.
  Наконец, выдержав длинную театральную паузу, магистр кивнул помощнику:
  - Брат Герман, пригласите наших сестер.
  Неофит почтительно поклонился и удалился в темноту. Прошло несколько томительных секунд, и наконец, он появился из темноты, а за ним на свет вышли две женщины в балахонах. Первой шла женщина, лица которой не было видно из-за низко надвинутого капюшона. Она вела за руку сектантку, которая неуверенно шла, склонив на бок непокрытую голову. Подведя спутницу к алтарю, она что-то шепнула той на ухо и, отпустив руку и поклонившись магистру, отошла в сторону.
  - Благодарю, сестра Эсфирь, - тихо сказал брат Эдуард. Он подошел к сектантке, стоявшей возле алтаря, и взял ее за руку.
  - Сестра Оксана, от тебя сейчас зависит судьба этого грешного мира, поведай нам истину, - произнеся эти слова, магистр вложил в ее руки бокал с магическим напитком. Ведунья ничего не ответила, лишь ее незрячие, мертвые глаза будто ожили и забегали по сумрачному подземелью и по стоявшим вокруг пентаграммы сектантам. Пророчица медленно подняла бокал и, сделав несколько глотков, замерла. Ее пустые глаза блуждали по сводчатому потолку и застывшим лицам адептов.
  - Не вижу..., Не вижу, - наконец промолвила она глухим, могильным голосом, от которого членов секты пробил нервный озноб.
  - Сестра, попробуйте еще раз, - обратился к провидице магистр, - времени у нас с вами достаточно.
  Сектантка вновь подняла серебряный бокал и, сделав несколько больших глотков, его полностью осушила. Выпив бокал, она безвольно опустила руки и бокал, упав, звеня, покатился по каменному полу с нарисованной пентаграммой. С подбородка ведуньи на черную ткань балахона стекали струйки алого, кровавого напитка. В подземелье воцарилась тревожная тишина. Так продолжалось несколько минут. Вдруг сестра Оксана встрепенулась и оглядела незрячими, фосфоресцирующими глазами присутствующих сектантов.
  - Я вижу... - медленно произнесла она хриплым голосом, - вижу...
  - Что вы видите сестра? - обратился к ней магистр, нервно перебирая четки с черными черепушками.
  - Я вижу, я все вижу..., Всё..., Черные птицы летят... - торжественно изрекла провидица, подняв вверх ладони с растопыренными, крючковатыми пальцами, - черные кошки бегут... Черные рыбы плывут...
  - А что вы еще видите, сестра? - нахмурясь, спросил магистр, в голосе которого слышались нотки разочарования, - вы видите жертву?
  - Вижу... - помедлив, прохрипела сектантка.
  - Кто она? Кто эта жертва? - нетерпеливо спросил брат Эдуард.
  - Это ребенок... - ответила сестра Оксана, высматривая что-то мертвыми глазами над головами притихших членов ордена.
  - Ребенок? - удивленно спросил магистр, - какой еще ребенок?
  - Это девочка... - медленно проговорила провидица, - девочка, которая родилась в Москве, ровно в полночь с 31 декабря на 1 января двухтысячного года.
  Сказав эти слова, сектантка закрыла глаза и безвольным кулем, с глухим стуком, повалилась на пол.
  - Как же я сам не догадался... - простонал магистр, обхватив голову руками, - ну, конечно! Две тысячи лет от рождения Христа! Начало Новой Эры! А этот ребенок - первый человек Новой Эры! Вот она - сакральная жертва, которая перевернет и разрушит этот прогнивший мир!
  Безмолвная паства внимательно прислушивалась к словам своего наставника, а к лежащей на полу ведунье подошла и опустилась возле нее на колени, ее поводырь - сестра Эсфирь. Она вынула из складок балахона пузырек с какой-то жидкостью и поднесла его к лицу лежащей на полу женщине.
  - Братья и сестры! - торжественно произнес магистр ордена "Ангелы тьмы", - наконец-то свершилось! Свершилось то, что было предсказано и предречено задолго до этого знаменательного дня!
  В это время сектантка, лежащая на полу, пошевелилась и при помощи своего поводыря села, держась одной рукой за голову.
  - Стойте! - прохрипела она, - стойте, я вижу опасность!
  - Какую еще такую опасность? - недоуменно спросил ее магистр, - о чем вы, сестра Оксана?
  - Я вижу опасность..., И эта опасность исходит от ее отца... Он где-то рядом... Очень близко... Я его чувствую... Он может помешать вам в вашем деле...
  - Вот оно что... - задумался брат Аскольд. Пока он размышлял, вся его паства молча наблюдала за происходящим в подземелье. Наконец что-то решив, брат Аскольд обратился к помощнику:
  - Брат Герман, немедленно идите и выясните, что это за девочка и кто ее отец, а мы вас подождем, чтобы окончательно решить, что и как мы будем делать. Идите.
  Неофит, поклонившись, молча ушел во тьму, а магистр обратился к пастве:
  - Итак, мои братья и сестры! Как я уже ранее сказал, начался отсчет новой эры. Сегодня же мы принесем в жертву этого невинного ребенка, о котором нам поведала сестра Оксана и рухнет храм старой, прогнившей, ложной веры! А пока, нам всем следует причаститься кровью агнца, принесенного нами сегодня в жертву.
  Произнеся эту речь, магистр откупорил бутылку водки, стоявшую на столе, и вылил ее серебряный бокал. Затем долил в него жертвенной крови, и насыпал белого порошка из прозрачного пакетика. Перемешав зелье серебряной ложечкой, он, глядя поверх голов сектантов, громко и торжественно произнес:
  - Тебе, о, Князь Тьмы, мы навеки посвящаем наши жизни и наши смерти!
  Сделав глоток из жертвенного бокала, магистр передал его стоявшему рядом брату Эдуарду.
  - По одному глотку, - тихо сказал магистр. Брат Эдуард взял бокал и, отхлебнув зелья, передал его стоявшему рядом адепту. Бокал с жертвенной кровью уже пошел по второму кругу, как из темноты появился брат Герман, державший в руке несколько листков бумаги формата А11. Подойдя к магистру, он молча, склонив голову, протянул их своему шефу.
  - Благодарю тебя, брат Герман, - сказал магистр и углубился в чтение принесенных бумаг.
  Какое-то время магистр, надев очки, внимательно изучал полученные материалы, при этом бормоча про себя:
  - Мария Кузнецова, четырнадцать лет. Проживает с матерью и отчимом в Лефортово. Улица Строителей. На учете нигде не состоит. Отец - Кузнецов Олег Сергеевич. Тысяча шестьдесят седьмого года рождения. Срочную службу проходил в Афганистане. Имеет ранения. Проживает в Гольяново. Улица Профсоюзная. В разводе. С бывшей женой и ребенком отношения не поддерживает. Выплачивает бывшей жене алименты по исполнительному листу. Постоянной работы не имеет. Страдает хроническим алкоголизмом. Состоит на учете в психоневрологическом диспансере. Серьезных правонарушений не имеет. Так-так.
  Брат Аскольд снял очки и, задумчиво потерев переносицу, произнес:
  - Мария, значит... Нет, это не просто Мария, это знАковое имя... Все возвращается на круги своя... От Марии все началось и на Марии все закончится. Ну, что же, определенная логика в этом есть. А вот связи с ее отцом я не вижу. Чем он может нам помешать? Не понимаю. Но если сестра Оксана считает, что он опасен, мы примем необходимые меры.
  - Брат Эдуард, - обратился магистр к стоявшему рядом сектанту, - я поручаю вам устранить мешающую нам помеху. Способ устранения - на ваше усмотрение. Вот вам бумаги с фото и данными объекта. Можете идти. Я жду отзвона об исполнении.
  С этими словами магистр протянул листы бумаги члену ордена, который взяв их и поклонившись, молча вышел.
  - Брат Герман, а вам с братом Эдгаром поручается похитить и доставить сюда девИцу Марию. Как это сделать вы должны решить сами. Сегодня же мы принесем священную жертву. Вот вам ее данные. Если нет вопросов, вы можете идти.
  Вопросов у сектантов не было и, молча поклонившись, они направились к двери. Но не успели они выйти, как сестра Оксана, сидящая на полу, склонив голову, вновь, что-то бормоча, зашевелилась.
  - Вы что-то еще хотите сказать, сестра Оксана? - обратился к ней магистр.
  - Ее нельзя убивать, - прохрипела ведунья, - ни один волос не должен упасть с ее головы. Ее нельзя мучить, бить, распинать, иначе она станет вторым Иисусом, только женского рода.
  - Что? - не понял брат Аскольд, - а как же мы принесем жертву?
  - Она должна умереть сама, в страшных мучениях, - тяжело дыша, ответила провидица, - не кормить, не поить и на девятый день она умрет. Вот тогда все, что было предсказано, свершится.
  Сказав эти слова, сектантка, в изнеможении опустила голову.
  - Девять дней до конца света... - прошептал магистр с дьявольской улыбкой, - да будет так во имя нашего Повелителя.
  - Вы все поняли? - обратился магистр к собравшимся уходить сектантам, - действовать надо очень аккуратно.
  Те кивнули в ответ и, поклонившись, вышли.
 
 
  3
 
  Я вышел из подъезда и, поежившись от холодного октябрьского ветра, застегнул куртку на молнию. Ночной магазин был недалеко от дома и вскоре я уже заходил в его дверь. Я был единственным покупателем в этой поздний час, и заработал улыбку от заспанного работника прилавка. Я знал ее, эту продавщицу, ее звали Тамарой. Она жила в соседнем доме и воспитывала двух пацанов от сожителя, отбывающего срок по "хулиганке". Иногда мы с ней разговаривали "за жизнь", когда я по ночам заходил за выпивкой, и когда у меня было желание вестИ такие разговоры. Тамара, кажется, была не против того, чтобы мы познакомились поближе, но я не поддавался на ее неуклюжие попытки соблазнения, потому что хорошо знал ее "безбашенного" мужичка, у которого к тому же заканчивался очередной срок. Да и не нравилась она мне, честно говоря, эта глупая, крашенная в цвет божоле, бабенка. Я хотел сначала взять две по ноль пять, но потом, решил, что это для меня будет многовато, завтра может быть, все-таки придется идти к врачу. Вообще-то на ночную торговлю спиртным существовал категорический запрет, но на меня, ввиду упомянутой выше причины, он не распространялся. Я взял одну ноль пять "Пять озер" и, получив на сдачу еще одну Тамарину многообещающую улыбку, пошел домой. Когда я вышел из лифта и подошел к двери своей квартиры, то увидел Витюшку, своего закадычного приятеля и однокашника, живущего в соседнем подъезде. Он сидел на корточках возле двери моей квартиры и, положив голову на колени, был, судя по всему, твердо настроен дождаться моего возвращения.
  - Привет, Витек! - поприветствовал я его, - кого ждем?
  - ЗдорОво, Олег, - ответил Витек, поднимаясь и протягивая руку, - тебя жду. Кого же еще?
  - А почему не позвонил? - спросил я, пожимая его руку.
  - Денег нет на телефоне, - ответил Витек.
  - Понятно. Что-то случилось? - спросил я, хотя можно было и не спрашивать. Я посмотрел на то, в чем он был одет и подумал, что если он пришел ко мне по такой погоде, в спортивном костюме