лестничная площадка была погружена в кромешную тьму. Я пошел по направлению к выключателю лестничного освещения, ориентируясь на слабо светящийся оконный проем и вдруг споткнулся, наступив на что-то мягкое.
- Опять Шурик до квартиры не дошел, - пробормотал я, имея в виду соседа по этажу, живущего в квартире напротив. Я нащупал рукой выключатель на стене и нажал на клавишу. Свет загорелся, и я повернулся к человеку, лежащему на полу.
- Шурик! - позвал я и осекся, потому что это был не Шурик.
Я подошел ближе к человеку, лежащему на животе и уткнувшемуся лицом в грязный бетонный пол. Подошел и просто остолбенел от неожиданности: на этом лежащем без движения человеке были одеты моя куртка и бейсболка.
- Витек, - прошептал я помертвевшими губами. Я нагнулся к лежащему товарищу и перевернул его на спину.
- Витек! - громко повторил я, - ты меня слышишь?
Но он, похоже, меня уже не слышал. Глаза его были полузакрыты, изо рта на куртку, капая, сочилась кровь. Прошлый жизненный опыт мне подсказывал, что Витек, похоже, уже был мертв, но я все-таки приложил пальцы к сонной артерии на его шее, пытаясь нащупать пульс. Пульс не прощупывался. В это время осторожно приоткрылась дверь соседней квартиры и из-за нее выглянула жена Шурика в ночной рубашке.
- Олег, это ты? - испуганно спросила она, судорожно сжимая рукой ворот ночной рубашки, - что случилось?
- Наталья, вызови, пожалуйста, скорее "Скорую" и полицию, человек ранен, - попросил я ее, по-прежнему сидя рядом с Витюшкой на коленях и все еще пытаясь нащупать пульс.
- Ага, - коротко сказала соседка и захлопнула дверь.
- Господи, - прошептал я, подняв глаза к потолку подъезда, и прижав окровавленные ладони к груди, - не дай ему умереть, очень тебя прошу!
Взглянув на Виктора, на его запрокинутую назад голову, я подумал, что ему надо бы что-нибудь под нее подложить. Я посмотрел вокруг и увидел пластиковый пакет с водкой, который Витек нес из магазина, и который он все еще держал в руке. Я с трудом разжал его пальцы, и хотел подложить пакет ему под голову, но потом передумал, и решил сходить домой за подушкой. Я пошел в свою квартиру, машинально прихватив с собой Витюшкин пакет. Зайдя в квартиру, я положил пакет на тумбочку в прихожей и прошел в комнату, чтобы взять подушку. Взяв с дивана подушку, я вышел из квартиры и, опустившись на колени рядом с Виктором, подложил ее ему под голову. В это время открылась дверь лифта и на площадку вышла женщина средних лет в синей куртке с надписью "Скорая помощь" поверх белого халата, с оранжевым боксом в руках. Она молча подошла к нам и, поставив на пол свой бокс, наклонилась к Витюшке. Одной рукой врачиха приподняла ему веко, а вторую приложила к шее, и на меня пахнуло слабым запахом лекарств. Пока она пыталась нащупать пульс, я поднялся на ноги и отошел к окну подъезда, чтобы ей не мешать. Но не прошло и минуты, как женщина выпрямилась и, стягивая с ладоней резиновые перчатки, взглянула на меня.
- Это ваш родственник? - тихо спросила она.
Я, немного помедлив, кивнул ей в ответ.
- Мне очень жаль, - так же тихо и как мне показалось, искренне, сказала женщина.
Не зная, что здесь нужно было ответить, я промолчал. В это время открылись двери лифта и на площадку вышли двое мужчин. Один был в полицейской форме с погонами лейтенанта, а второй был в гражданской одежде и постоянно зевал. Первый подошедший к нам гражданин в форме был мне незнаком, а вот второй мне был хорошо известен, поскольку мне с ним раньше довольно часто сталкиваться. Это был наш участковый уполномоченный, товарищ, а теперь уже и не товарищ, а господин, Андрей Григорьевич Пересядько. Подойдя к нам, эти двое поздоровались с врачом и, проигнорировав меня, уставились на тело неподвижно лежащего Витюшки. Медичка подошла поближе к этой парочке и стала что-то вполголоса им говорить, качая головой и разводя руками. Я хоть и не слышал, что она им объясняла, но общий смысл ее монолога был мне понятен. Лейтенант ей что-то коротко ответил и врачиха, попрощавшись с ними, взяла свой бокс и пошла к дверям лифта. Затем лейтенант посмотрел на меня и что-то спросил Пересядько. Участковый, искоса, мазнул по мне взглядом и, зевнув, что-то ответил лейтенанту. Затем лейтенант жестом показал, чтобы я к ним подошел. Я, нехотя, подчинился и, медленно подойдя к этим официальным лицам, не вынимая рук из карманов штанов, стал разглядывать лейтенанта. Тот нахмурился, видно ему не очень понравилось мое поведение.
- А я что тебе говорил, - чему-то улыбаясь, сказал ему участковый.
Лейтенант, вздохнув, ему кивнул и сказал:
- Да, я вижу.
И уже посмотрев на меня, на мои окровавленные до локтей руки, на пятна крови на моей рубашке, и показав рукой на неподвижно лежащего Витюшку, спросил невыразительным, безразличным тоном:
- Это ты его замочил?
- Нет, - в тон ему, так же безразлично, ответил я, не вынимая рук из карманов.
- А кто? - зевнув, задал лейтенант очередной дежурный вопрос.
- Не знаю, - процедил я, бесцеремонно, в упор, разглядывая лейтенанта.
- Понятно, - сказал лейтенант, и повернулся к Пересядько, - я думаю, нет смысла с ним сейчас говорить. Завтра обеспечишь его явку в отдел, а пока по-быстрому осмотрим место проишествия, обойдем квартиры в подъезде и опросим жильцов.
- Да поздно уже, - засомневался участковый, - лучше завтра с утра...
- Завтра тем более будет поздно, - сказал лейтенант, - и свидетелей, если и были, не найдешь.
- Да я не про свидетелей, а про время, - поморщился Пересядько, - сейчас же все образованные стали и права свои знают. Жалобы будут.
- Ничего, переживем, - отмахнулся лейтенант. И тут он посмотрел на меня.
- А ты чего здесь стоишь? Иди домой, завтра придешь в отделение для дачи показаний.
- Приду, если будет повестка, - ответил я, закуривая.
Лейтенант недовольно передернул плечами и, смерив меня взглядом, сказал участковому:
- Пересядько, не дай Бог, он завтра не явится. Я тебя предупредил.
- Пусть только попробует не явиться, - прожигая меня своим взглядом, сказал участковый тоном, не предвещающим ничего хорошего.
- А может его оформить, на двое суток, до выяснения? - как бы размышляя, спросил лейтенант участкового, косясь на меня.
- Не нужно, - поморщился Пересядько, которого, видно не сильно прельщала перспектива возиться ночью с моим оформлением, - никуда он не денется.
- Как скажешь, - пожал плечами лейтенант, - значит я вверх, а ты вниз.
Он уже хотел, было идти, как снова увидел меня.
- Ты еще здесь? - удивленно спросил он, - ты что, по-русски не понимаешь?
Я шагнул, было, к своей двери, но остановился и повернулся к лейтенанту:
- А как же он? - спросил я, кивнув на лежащего неподвижно Витюшку.
- Не волнуйся, он никуда не убежит, - осклабился лейтенант, но осекся, видимо поняв, что его шутка звучит несколько пошловато, - без тебя разберемся. Иди уже домой.
Я пошел в свою квартиру, и уже уходя, услышал, как лейтенант сказал участковому:
- И записи с камер собери, какие найдешь...
Зайдя в свою квартиру, я запер дверь и в изнеможении присел на пуфик в прихожей, тупо глядя перед собой.
- "Витек, Витек, как же так получилось?" - мысленно спросил я себя, - "кому он мог помешать? Кому перешел дорогу? Не понимаю. Он же беззлобный был и безобидный. Лентяй, конечно, каких мало, но за это же не убивают! А вот убит он был вполне профессионально. Ни оружия, ни гильз, ни следов. Не понимаю".
Я сидел в прихожей, тупо разглядывая свои окровавленные руки и стену напротив, как будто на ней были написаны ответы на все вопросы, которые хаотически перемещались в моей больной голове. Но никаких ответов на все мои вопросы нигде не было видно, и я непроизвольно перевел взгляд на Витюшкин пакет.
- " Неужели его убили из-за этого пакета?" - мелькнула в голове шальная догадка и я, поднявшись, подошел к тумбочке и поднял пакет. Пакет мне показался слишком тяжелым, и я осторожно в него заглянул. Хлеб, колбаса и две бутылки водки. Теперь понятно, почему пакет мне показался тяжелым.
- " Да нет, вряд ли из-за пакета, - решил я, - его же не забрали. А из-за чего же тогда?".
И этот вопрос оставался без ответа. Я снова посмотрел на пакет.
- Ах, Витек, Витек, - вздохнул я, - все-таки две бутылки взял. Всех обманул, а вот смерть обмануть не смог.
Прекрасно понимая, что сон меня уже сейчас не возьмет, я взял пакет и пошел в ванную, чтобы помыть руки и снять запачканную кровью рубашку, попутно размышляя, нужно ли мне сейчас извещать Витюшкину сожительницу о том, что с ним произошло. Присев за кухонный стол и, выпив водки из купленной покойным другом бутылки, я трезво рассудил, что, пожалуй, мне сейчас не стоит сообщать очередной Витюшкиной подруге о его смерти. Хоть я ее и не знал лично, но я очень хорошо знал тот тип женщин, которые цепляли моего друга, и мне совсем не хотелось с ней общаться. Пусть уж лучше это сделает Пересядько или какое-либо другое официальное лицо. Когда я пришел к такому выводу, мне, честно говоря, стало намного легче, и я решил прилечь немного поспать. Но лишь только я успел выключить свет и улечься на диван, как услышал знакомый гнусавый голосок:
- Ну, что, допрыгался?
Я покрутил на голос головой и увидел знакомую фигуру ушлого и корыстного черта Савелия, подсвеченного неоновым светом, падающим на него из не зашторенного окна.
- А, это опять ты, - разочарованно сказал я, зевая, - слушай, чертяка, я как-то по тебе еще не успел соскучиться. И вообще, не до тебя мне, давай свали отсюда по-быстрому, пока я в тебя тапком не запустил.
- Это тебе сваливать отсюда надо, - возбужденно забормотал Савелий, испуганно оглядываясь по сторонам, - точно тебе говорю. Они скоро снова придут по твою душу!
Я устало вздохнул. Как же он мне сегодня надоел, видно все-таки придется идти завтра на прием к врачу. Попить каких-нибудь успокоительных таблеток или проколоться.
- Послушай меня, как тебя там, Савелий, что ли, - сказал я как можно спокойнее, - тебя же на самом деле нет. Ты существуешь только в моей больной голове, и мы с тобой это прекрасно знаем. Так что, пожалуйста, оставь меня в покое и исчезни.
- Это тебя скоро не будет, если ты меня не послушаешь, - возмущенно зашипел Савелий, - беги отсюда скорее! Я тебя предупреждаю только из-за хорошего к тебе отношения, учти! Мое предложение насчет заказа остается в силе! Согласен на десять процентов!
- Все, достал, - сказал я, шаря рукой по полу, в поисках тапки, - держи!
Я запустил в него своим мягким снарядом и, уже проваливаясь в спасительное забытье, успел заметить, как растворился в ночной тьме алчный черт.
4
- Прекрасный экземпляр! - восторженно сказал человек, более известный нам как брат Аскольд, магистр ордена "Ангелы тьмы", сидящий в удобном кожаном кресле, за дорогим, антикварным столом. Эти слова были сказаны им в адрес большой, разноцветной бабочки, которую он держал специальным пинцетом с обрезиненными лапками и рассматривал через мощную лупу.
- Ах, какой окрас, - снова восхитился он, - посмотри, Фидель!
Но Фидель, большой, серый с подпалинами кот, британской породы, никак не отреагировал на предложение хозяина. Он лежал на кожаном диване возле стола, за которым сидел хозяин и дремал, изредка шевеля ушами, когда брат Аскольд произносил
