одёргивать Адама от своей фатальной, непоправимой ошибки, пытаясь сбить его с ног и зажмурить глаза, что б дать Еве исчезнуть навсегда с глаз его долой.
Но Адам что за упрямец, стоит на своём, не сводя своего взгляда с Евы, ему видимо доставляет удовольствие смотреть на итоги своего жестокого обращения. Он до такой степени бессердечный и нечувствительный человек, что только садистские методы вызывают в нём шевеление чувств. И небесам ничего другого не остаётся делать в деле защиты Евы, как только с помощью потока дождя остудить пыл Адама. А пока он чертыхается в сторону небес – а я другого от вас и не ожидал, умеете вы испортить праздник и настроение – Ева гуськом покидает это место окончательного разрыва с Адамом. Теперь-то у неё глаза на него открылись, и всё благодаря древу познания добра и зла, к которому он всё не давал ей подойти по причине каких-то там запретов. И Ева, наконец-то, лично убедилась, что это были за запреты такие. Адам предпочитал оставаться для неё мутной, не до конца выясненной личностью, чтобы значит, иметь бесконтрольную с её стороны свободу воли и отношений с кем-то ещё.
А Ева, между тем протянув его Адаму, вот такое его как бы спрашивает. – У вас хватит знаний, чтобы раскрыть рассматриваемую тему. – Таким сюжетным, с яблоком способом однозначно намекая на допотопные теории становления разума в человеке. Который и не стал бы никогда разумным представителем фауны и природы, не примени последняя к нему внешний, раздражающий его нервные и мозговые окончания фактор. Таким образом утверждая за собой первопричинность, тогда как человек всего лишь рефлексирующий элемент животного мира. Он во всех своих действиях отталкивается от внешней среды.
С чем категорически не согласен Адам, у кого на этот счёт имеется свой философский подход. И да, он, конечно, не отрицает значение внешнего фактора для разумной составляющей человека, плюс вся его чувственность на этом построена – окажись на месте Евы кто-то другой, то кто знает, какие бы в нём чувства к ней возобладали – тем не менее, он себя не считает полностью приспособленцем, а раз каждый человек индивидуально по-своему реагирует на внешний раздражитель, то это, как минимум, указывает на то, что не всё так однозначно в природе человека, а каждый для себя требует индивидуальный подход. Что уже указывает на то, что мысленная деятельность в человеке — это не только рефлексирующий фактор.
Так что ему хватит собственного ума, пусть и заложенного в него природой, чтобы справиться с поставленным Евой вопросом.
– Всему своё время. – Многозначительно говорит Адам, беря яблоко из рук Евы и кладя его рядом с собой, таким образом сохранив статус-кво.
– Да ты фантазёр. – Хитро так прищурившись, говорит Ева. А вот что она имела под этим в виду, то разве это важно, когда слово фантазёр так расширяет горизонты мысленного планирования.
– Есть такое. – Соглашается Адам. – И с чего начнём? – Адам даёт право Еве начать дискуссию.
– Дай-ка подумать. – Закатив глаза, сказала Ева. И судя по тому, что она не слишком долго думала, можно предположить, что она давно уже надумала. А вот дерзко себя вести, заявляя, что Еве не свойственно думать, она всегда следует велению сердца, то есть поступает бездумно, то никому не рекомендуется так делать.
– Кабы я была царицей. – Мечтательно проговорила Ева, витая взглядом и всей собой в облаках. Вот честно сказать, таким образом искушая Адама на бездумное и безрассудное поведение этой всей своей романтикой взгляда на обыкновенное стихосложение. И лишь то, что Ева себя решила поправить: «Нет, принцессой будет лучше», позволило возобладать в Адаме разумным началам, и тем самым самому себе с горечью доказать, что человек не раб своих инстинктов, и он может не рефлексировать на очевидные для рефлексов вещи. И что из этого самое удивительное, то не даёт ему рефлексировать его самоличные комплексные рефлексы. Ну это такие рефлексы, которые отвечают в тебе за реальную самооценку, настоянную на самокритичности, которая утверждает в тебе мысль о том, что пока ты не достиг в своей жизни каких-нибудь высот, ты не имеешь права о себе заявлять, как о человеке с кем стоит завести личные отношения. А опираться в себе только на голый пол (во всех смыслах понимания этого слова и выражения), он даже себе не позволит.
– Значит, кабы ты была принцессой… – Адам полушепотом озвучил данный ему Евой триггер, и …
Кабы я была принцессой. История, основанная на реальных событиях, поданных на ваш слух в разжёванном и по своим местам разложенном виде, как есть языком.
– Я, бл*ь, нахожусь в предельной неуравновешенности и растроенности. – Для большей убедительности и подтверждения этих своих слов (что, пожалуй, было лишне при такой её, бл*ь, физической подачи и пунктуации), принцесса Татьяна изо всех своих сил и возможностей, но при этом не переходя границы безрассудности в сторону порчи своего дорогого всегда имущества, в частности хрустальных туфелек, которыми только и ублажают свои ножки принцессы в преддверии светского раута, где они должны ярче всех блистать, поражая воображение даже повидавших жизнь и виды высокопоставленных сановников и венценосных родственников по другой царственной линии, пристукнула ногой об пол, давая понять своему венценосному родителю, как она предельно раздражена и раздосадована принесённой им вестью о её предстоящем замужестве.
Что само по себе не такое уж страшное событие, но принцессу Татьяну больше всего для себя бесит, а для внешнего потребления удручает, так это то, что её, не спросивши, поставили перед фактом этого судьбоносного для него события, без предварительного с её стороны предосмотра претендентов на её руку, и что этот вопрос уже решённый папенькой-деспотом, если это касается её сердечных дел и дел государственных, здравствующим пока королём Василием Вторым, венценосным помазанником самого(!) путём рукоположения на него епископа Кентерберийского. Тогда как самого Василия Второго всё это не только устраивает, а он даже руки потирает от удовольствия. Он в очередной раз проявил государственную прозорливость в деле управления государственными активами, и не дал бесполезно и бесхозно пропасть тому, что может при умелом инвестиционном обращении принести немалую пользу государству и что главное, доход. Как можно из всего этого понять, то речь шла о принцессе Татьяне, самом важном государственном активе. Который в умелых руках, то есть в руках Василия Второго, может принести, наконец-то, пользу, после столько лет с ней мучений.
Избаловали её в край на свою седую по нынешним меркам голову, и вредничает она даже за гранью своих величественных полномочий. И ладно бы подавай ей самого лучшего, но ей этим не угодишь, ей нужно обязательно чего-то капризного, и обязательно в единичном случае. И пойди тут пойми, что это может быть такое. И видимо она с такой же позиции посчитала смотреть на своё будущее. Нужен ей даже не прынц, а обязательно какой-нибудь махараджа из-за своего экзотического названия. А где ей этих махарадж в нашем захолустье отыскать?! Да не откуда. Так что нечего носом крутить, возьмёшь то, что дают.
И король Василий Второй, при этом серьёзном разговоре чуть ли не на повышенных тонах не папа для принцессы Татьяны, вон чего тут удумавшей, перечить своему родителю в первую очередь и в основном государственной политике королевства, которое никогда не считается с чувствами своих подданных и уж тем более первых лиц государства, которые должны во главе его интересов стоять, не взирая на свои личные интересы, начинает со своей стороны раздражаться и не понимать вздорного поведения Татьяны. – Объясните мне, милостивая государыня (это что ещё значит? Вместо ваше высочество, какая-то там милость), чем вызвано ваше столь не лестное мнение о моём предложении и чуть ли недовольство в сторону претендента на вашу руку, раз вы прынца (в таком произношении титула высокой особы проявлялся местный колорит царствующей королевской семьи Палантеологов, с долей снобизма и снисходительности относящейся к вот таким мирским обвеличиванием себя смертными; а вот к кому они себя причисляли, можно было догадываться, а лучше смотреть на их семейный герб, снисходящей с самых небес лестницей) Леопольда Второго в глаза ещё не видели?
– Так вы хотите, чтобы я самолично в этом своём убеждении убедилась? – вопросом на вопрос, да ещё и с явственной подковыркой отвечает ваше высочество в конце концов, Татьяна, яростно стреляя взглядом в сторону вот такой оскорбительной непочтительности короля Василия Второго. Кто, между прочим, должен выступать защитником всех королевских установлений, где придворный этикет и церемониал, есть основы королевской власти, и если ты, оплот всего этого миропорядка, будешь их нарушать, используя своё служебное положение, то не приведёт ли всё это к бунту в головах подданных. Кто посмотрит на то, что и как вами попирается то, что должно вами как раз защищаться, и посчитает так, что нет в этом мире ничего основательного и непогрешимого. А раз так, то почему бы нам не попробовать сделать так, чтобы всё в этом миропорядке не переставить с ног на голову. Где теперь они, челядь, будет попирать ногами смыслоносителей, представителей высшей власти, а она в свою очередь будет подпирать своими глупыми головам основы новой, демократичной власти.
В общем, вот такой оскорбительный королю посыл бросает этим своим дерзким взглядом Татьяна. – А может батюшка, вы демократ.
И короля Василия Второго, кто, конечно, при своём королевском сроке всегда первый, а такая числовая индексация его правления есть дань историческим временам и положению о престолонаследии, прямо корёжит от такого кощунства со стороны Татьяны, пользующейся так цинично и постыдно этими смутными временами гонения на всё святое и когда-то установленное как незыблемые истины. К чему и относится королевская власть, политая немалой кровью и опылённая прахом стольких поверженных врагов этой королевской власти.
И Василий Второй хотел ещё раз заметить этой капризной девчонке Татьяне на то, что их семейное древо, висящее позади трона, которое является веским и задокументированным основанием для их королевского верховенства власти в отдельно взятой когда-то силой ума и оружия их предков, величественных Палантеологов, территории под названием Лапландия, не ограничивается теми задокументированными на этом древе фактами, а их право на свою созидательную роль на названной территории уходит в глубины исторических сперва, а затем мифических веков. И Василий Второй не побоится замахнуться не на одно из ветхих установлений о предтече всего человеческого рода, заявив о том, что в нём течёт кровь и присутствует ДНК прародительницы всего человечества, Евы.
И Василий Второй через свою генетику и культурный код прямо в себе ощущает не принятие и отторжение всех этих принципов демократии, которая и стала триггером выдворения общих предков из рая. Не устроил, видишь ли, первых людей авторитаризм правления творца, ими посчиталось важнее своё право на личную точку зрения на свободу. Которую они, выдворенные из рая, теперь всю свою
