ДВЕРЬ
1
Одиноко блуждая по белым улочкам, Солла искала дверь, которая совсем лишена цвета. Соллой звали светловолосую девушку. Уже темнело, не люди, но фантомы зажигали фонари, когда девушка столкнулась со знакомым человеком. Том! Минута радостных объятий, затем мужчина отступил и шляпой указал на дверной проем. Он нашел дверь первым! Впрочем, он всегда находил первым, кроме одного случая, о котором Солла не хотела вспоминать. Они открыли дверь и вышли из мира, попав на уходящую в бесконечность шахматную доску. Как целая часть неба, чья-то рука, не спеша, переставляла редкие фигуры.
Ведя под руку Соллу, Том, посмеиваясь, рассказывал, как чуть не погиб. Солла отвлеклась на смарт и обнаружила, что ей ответили грубой репликой. Ругань поднялась вверх и появился ряд карточных символов. Солла прищурилась. Она всегда слегка прищуривалась, когда радовалась удачи. Может, еще есть надежда? Спросила она, и Том отпустил ее. Их взгляды встретились, и в этот самый момент Том вздрогнул и его изображение стало растворяться, пока не пропало вовсе.
Солла убрала смарт, с кислой миной наблюдая за очередным ходом гигантской руки. Башни фигур высились то тут, то там, без всякого видимого построения. Не было и заметной закономерности, какую следующую фигуру возьмет невидимый игрок, черную или белую. Солла мялась на месте, внимательно озираясь по сторонам. Она отошла и встала на другое место, продолжая искать нечто взглядом. Поиск удачного места шел некоторое время. Если бы время было применительно к этому месту! Девушка поймала вниманием слабую искорку на вставшем в нескольких километрах черном коне. Если бы расстояние было применительно к этому месту! Она потянулась к искорке, ногтями пытаясь ее выцарапать из зрительной картинки. Беспристрастная рука переставила коня за горизонт... этого места. Но это вовсе не место, а дверь, которая не имеет цвета.
2
Том свалился на каменный пол. Картинка в глазах плыла, но он выхватил белый свет, выходящий из проема на потолке. Это было помещение из неравномерных плит песчаника, крутая лестница вела к этому свету, стены были освещены желтым светом без прямого источника. Том поднялся, отряхнулся, ругая грубое Перемещение. Перемещение всегда было неприятным моментом его работы, с чем он не мог найти взаимопонимания. Эта тупая сила просто издевалась над ним! Отчасти, он хотел найти интерфейс, которые отвечал за эту функцию. Тогда бы он взял что-нибудь тяжелое и... Он прикоснулся к шершавой стене. Он поднял брови и убрал руку. Достав смарт, написал заметку про особенность стен – стены были живыми.
Том повернулся и направился к лестнице, набирая новые слова на экране. Когда нога коснулась первой ступени, лестница вздрогнула, по ней прошли крупные пиксели. Чем выше он поднимался, тем сильнее дрожала пикселями лестница, отдельные ее элементы, прямоугольные осколки, устроили целое представление вогнутых и выпуклых форм. Да, это определенно была жизнь, Том вспомнил Упанишады; дыхание, как эссенция тела то свойство, которое необходимо для жизни. Присуще ли дыхание любой жизни? Даже тем штукам, которые чуть не убили его? Вряд ли. Том дописал заметку, и вышел на поверхность, он оказался в городе, похожем на Москву, виднелись башни университета. Все же это был другой город, иная, сноподобная атмосфера, хотя это был точно не сон.
По дороге бессмысленно мелькали авто. Без цели люди шли куда-то, исчезали, появлялись новые, но и они пропадали. Том отметил это ощущение в заметках, он прокрутил записики и случайно напоролся взглядом об упоминании ТоЙ СамоЙ ПоездкИ. Каким же он был тогда... другим, почти таким же, как прохожие этой не-Москвы. Оставив заметку, он убрал смарт, но тут же взял снова, отвечая на звонок. Это была Солла, ее голос было трудно разобрать среди помех.
Номер был ее, но голос принадлежал не ей.
Далеко, под неким своеобразным углом от зданий, окружающих университет города-двойника, в недрах лабиринта тоннелей, вело работу устройство, синтезирующего голос. Этот прибор походил на выкидыша стиральной машины, какие-то шутки облили ее мазутом, исходящие из нее провода терялись в проеме, колодце, из которого мелькали разноцветные полоски света, отражаясь от поверхностей и освещая на полу клочки бумажек и целые исписанные листы. Горло колодца расширялось и сужалось, будто дышало.
3
Настоящая Солла все ковыряла ногтями искорку, оставшуюся после фигуры черного коня. Прорез в реальности становился шире, она растянула его пальцами руки, потом пустила вход другую, пока не накрыла себя желтым маревом блеска.
Она оказалась на знакомой белой улочке. Ночь заканчивалась, и фонари на тонких жгутиках гасли, как если бы огоньки их мирно засыпали. Она набрала Тома, но не смогла дозвониться. Перед ней находились витрины в которых были полки с маленькими коробками и склянками, на дощатой табличке над входом написано 'a mper sands k eystro ke j abo t frag blues tockings'. Она слегка прищурилась и дернула за дверцу, встревожив колокольчик. Маленькие тусклые лампы на крошечных ножках встретили девушку и следовали за ней, пока она рассматривала стеллажи с медикаментами города фантомов. Узкие, прямоугольные, круглые и в форме додекаэдров, коробки с препаратами были испещрены штрихами символов. Она подвела палец к кривых штрихам с завитками на одной уж больно длинной для обычных лекарств коробке. Наконец, она встала возле кассы. Ее ждал продавец, мужчина средних лет, с мятой шляпой, и усиками, которыми Солла назвала бы глупыми.
– Сколько это стоит? – она показала длинную коробку.
– С вас ничего! Ничего, кроме маленького поцелуя. Пожалуйста. Мне очень одиноко в этом городе, здесь так мало людей. И совсем нет девушек. Особенно, таких веселых лицом, как вы. Как вас зовут?
Лицо Солл не выражало и капли веселья, но она заставила губы скривится в улыбке.
– Солл. Обойдемся без поцелуев в этот раз, хорошо?
– О нет. Это дорогое средство, достойное поцелуя. Моего поцелуя! Куда бы вы не пошли, вы так или иначе станете таким же, как они... Но любовь же может оттянуть этот момент, разве вы этого не знали?
Улыбка спала с лица Соллы, она переставила ноги.
– Я не вхожу в общину и не разделяю вашей веры. Я вообще не отсюда, это не мой мир. У меня нет своего мира. Давайте я расплачусь рублями, пружинами, не знаю, что принимают в этом вашем городе.
– Девушка без мира, а у вас есть карты Перемещения? 'Jiolkilhg' будет стоить две карты, или сколько вы дадите. Или всего один маленький поцелуй.
Карты? Я не знаю. Я знаю про Перемещение, но... А как ВЫ узнали про Перемещение?!
По ногам Солл пошла слабая дрожь.
– Кто-то мне сказал, что карты Перемещения это так интересно. Может, это как-то связано с любовью. Раз это любовь, значит любовь не даст...
– Не продолжайте, прошу! У меня две тысячи рублей, семь пружин трех цветов. И красивая ракушка.
Ракушка! Вспомнила Солла. Она нашла ее на том проклятом побережье, ее будто преследовали крики чаек, погибающих в воздухе, и память об этом внеземном аромате. Если бы у нее была возможность вернуться туда, то ради этого аромата. Если Том преследовал целью нажать больше кнопкок на смарте, Солла ввязалось в это ради того самого аромата. Во всяком случае, она хотела бы в это верить.
– Раковина?
– Да, это очень дорогая мне вещь. Она будет, эм... Она, как обещание того, что я вернусь и подарю вам поцелуй, перед тем как вы превратитесь в фантома.
Дрожь прошла и она, всучив в руки начавшего тонуть в радости продавца, быстрым шагом направилась к выходу. Одна из ламп покатилась по доскам у закрывающейся двери. Продавец подошел к лампе, которая беспомощно перебирала всеми своими ножками, но не могла подняться сама. Через стекло он уловил ускользающую тень девушки. Он только хотел коснуться раковины губами, как взгляд его стал пуст, и лицо его пропало.
По городу же начали раздаваться слова:
Песок с песком.
Песок с песком.
Песок с песком.
4
Одиноко лежал голубь рядом с проезжей частью, недалеко от прохода в 'живую обстановку', из которой выбрался Том несколько часов назад. Из остановившейся машины, вышли трое, двое мужчин и молодая девица. Подросток тут же сосредоточила все свое внимание на неподвижной пернатой тушке, присела рядом, уставившись лицом с подступающей, но скрытой улыбкой.
Мужчины направились в сторону прохода, один закурил на ходу, второй остановился и позвал девчонку, которая уже взяла птицу на руки и гладила ее по загривку. Корра! Корра вскочила, побежала следом. Тело голубя упало на проезжую часть.
– Не трогай мертвый Корра, иначе мертвые тронут тебя. Ты забыла, о чем нас учили? – поучал толстяк, длинноволосый и со спутанной бородой.
– Отзвякни! Хочу, и буду трогать!!! Я изучаю природу. Я хочу стать ученым и изучать природу, изучать мертвых и-и-и... и чего-нибудь еще!
– Разве ты не гладила его, и какие же сделала научные выводы? Мертвых нельзя трогать. Не делай этого больше никогда, иначе в Шибальбе ты сильно пожалеешь, помни учение.
– Фрун, ты сам-то веришь? Все это детские пугалки, никакой Шиабльбы не существует, и мертвые не будут тебя спаивать своим дрянным спиртным, не пугай Корку, - обратился к толстяку лысый мужчина с правильными чертами лица, слега испорченного морщинами. На этом лице был отпечаток очков, усталости, подавленной скуки, и нескольких лет хорошего запоя.
– Я поменял взгляды.
– В который раз? Ох, неважно. Давай поспешим, отправим в твою 'Шибабубу' этого критина, а затем выключим интерфейс и ляжем спать. Который день мы не спим? Поскорее бы на Землю и хорошо поспать.
– Если ты звякаешь спать Макс, то у меня есть карта! Вот она! – подросток протянула ладонь с мелким-мелким механизмом, если это вообще можно назвать чем-либо, нужных слов просто не существует.
– Откуда она? В библиотеки таких нет, какая-то Чудная, наверно, но ГАизы белые с циантовыми вкраплениями, и вот это еще... что это вообще такое? - ломал зрение Макс.
– Тутики, - серьезно произнесла Корра.
– Корка, оставь свои шуточки.
– Гиазы, тутики, шмутики, какая разница? Это же все НЕРЕАЛЬНО.
– Пока мы здесь, это более чем реально, пошли, - возразил Макс дернув Корру за руку.
В проходе появилась голова Тома. Тут же в руках мужчин появились стволы, и разорвался огонь... Смотря в глаза своих губителей и улыбаясь, тающий силами Том прошептал:
Не трогайте мертвых...
5
Коридор из зданий уходил в бесконечность, но вместо двери б е з цвета, это был лишь обман взволнованного восприятия. Том бежал со всех ног, раз за разом набирая номер Соллы и еще один контакт. Наконец, ему ответили. Том не мог сдержать дрожи в голосе, его зрачки лихорадочно перемещались. Смарт чуть не выпрыгнул из его руки, когда он остановился. Переводя дыхание, мужчина оперся на стену, из повисшего в руке телефона все еще доносился голос.
Ему привиделась дверь. Вспотевшие пальцы потянулись к ней, но она пропала. Поздно! Том достал из кармана крошечный 'механизм'. Он долго смотрел на него, а потом легко подул на него, и механизм ожил, задвигались крошечные шестеренки из крошечных же разделенных пространством золотистых и черных шариков без бликов, те завибрировали и из них поползли лесенки, соединяясь между собой.
– СТОЙ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!!! – прокричал голос.
Том
