Хранительница Звезд

История Первая: «Посвящение»

Астера с детства знала, какой будет ее жизнь. Ее судьба определена силами более могущественными, чем человек, и все, что она может – это подчиниться их воле.
 
С самого рождения Астеру готовили к тому, чтобы, когда придет время, она исполнила свое предназначение, а именно отправилась на службу к Звездам и стала семнадцатой Хранительницей Звезд. И вот сегодня церемония ее посвящения, на которой она принесет клятву верности Звездам, и ее жизнь изменится навсегда. Девушке придется расстаться со всем, что окружало ее все эти годы, перечеркнуть прошедшие шестнадцать лет, будто их и не было вовсе, будто у нее и не было своей жизни, и всецело посвятить себя будущей службе.

Казалось бы, шестнадцати лет вполне достаточно, чтобы свыкнуться с будущей ролью Хранительницы. Никто и никогда не скрывал подробностей того, что ждет ее на службе. С детства девушке твердили о значимости Хранительницы, о ее обязанностях и ответственностях. Тем не менее, сейчас, стоя в одном нательном белье (оно состояло из панталон и сорочки без рукавов) и ожидая, когда служанки подготовят ее церемониальный наряд, Астера чувствовала себя абсолютно неготовой к будущему. Ледяные ладони, тяжесть в груди и неприятное ощущение, будто все ее нервы натянуты, как струны, и вот-вот порвутся от напряжения – и никакое знание своей судьбы не спасает от этого. 

Как обычно, Астера пыталась отвлечься, сбежать от мрачных и тяжелых мыслей. Вплоть до этого дня она избегала думать о будущем. Когда чувствовала, что начинает размышлять о своей жизни или представлять себя в роли Хранительницы, то тут же старалась спрятать эти мысли на самой глубине своего разума. Будто бы эти «прятки» могли принести какую-то пользу, могли изменить ее будущее. Много мыслей передумано, а итог один: заканчиваются последние приготовления и меньше чем через час начнется церемония ее посвящения.

Сейчас, когда Астера от волнения не могла спокойно дышать, пригодились все знания и навыки, которые она получила, готовясь к сегодняшней церемонии. Сама подготовка к ней началась почти полгода назад и столько же продолжалась. Наставница Астеры каждый день проводила репетиции посвящения, вовлекая в это действие и слуг, и даже людей с улицы. Сооружена была также сцена, имитирующая ту, с которой сегодня выступит девушка. На самих репетициях в почти полной точности воспроизводился день церемонии (в соответствии с существовавшими традициями): от самого пробуждения Астеры до ее клятвы перед Звездами. Репетировались даже завтрак и обед, примерка платья, умывальные процедуры, встреча гостей – словом, абсолютно все. Так, весь этот день был расписан поминутно, и за полгода постоянных репетиций она выучила весь распорядок сегодняшнего дня так, что и при желании бы не забыла. Свою же клятву Астера выучила так хорошо, что произносила не задумываясь и уже не видя смысла в ее словах – так глубоко они въелись в разум.
Однако Астера не могла забыть, что сегодняшний день – это не очередная репетиция. Ее преследовали мысли, что этим вечером она, как делала это обычно, не зайдет к сестре обсудить прочитанную книгу и скоротать ночь за приятной беседой, а завтра на рассвете не будет сидеть вместе с отцом на балконе и пить чай.

Куда бы Астера ни взглянула, к чему бы ни прислушалась, все напоминало о предстоящей церемонии. Вроде бы та же небольшая, но уютная комната с пейзажными картинами и роскошными шерстяными коврами, где на протяжении полугода репетировали примерку ее платья. То же самое зеркало стояло перед ней, да и в целом вся комната была такой, какой Астера запомнила ее. И все-таки сейчас все происходило не так, как на репетициях.

Платье, в котором девушка отправится на церемонию, она видела впервые: на репетициях наставница не разрешала надевать его, чтобы случайно не испортить наряд. Из открытых окон слышался многоголосый гул, шум проезжающих карет и взволнованные переговоры стражников и слуг, следящих за тем, чтобы всем гостям хватило места, чтобы все были встречены и проведены к сцене, чтобы на столах оказалось достаточно блюд.

Астера не могла, как бы ни хотела, отстраниться от всех этих звуков, зажать уши, заставить себя не прислушиваться. Не могла и закрыть глаз, чтобы не видеть ни свое отражение в зеркале, ни испуганных лиц служанок.

Сегодня служанки были особенно молчаливы и тихи, не смея переговариваться между собой даже шепотом. Астера и не услышала, как они подошли к ней. Она заметила их, только когда одна из служанок робко дотронулась до ее плеча, заставив вздрогнуть не столько от неожиданности, сколько от холода – руки женщины, несмотря на тепло комнаты, были совсем ледяные.

Служанки принесли ей белый корсет, который полагалось надеть под церемониальное платье, и аккуратно, едва касаясь девушки, подвели Астеру к столбику кровати. Она повернулась к ним спиной и подняла руки, чтобы им было удобнее одевать корсет. Когда служанки взялись за его шнуровку, Астера обхватила руками столбик кровати и крепко прижалась к нему, чтобы не упасть, когда на ней начнут затягивать корсет.

Астера знала, что корсет – личная прихоть ее наставницы. В общем-то, платье можно было надеть и без этого элемента одежды, стягивавшего грудную клетку и не позволявшего свободно дышать.

Астера чувствовала, как дрожат руки служанок, молодых женщин, пару недель назад принятых на работу. Одной из них никак не удавалось схватить шнурок корсета: он выскальзывал из ее рук, точно смазанный маслом. Служанка нервничала, но чем сильнее тревожилась, тем все более неудачными оказывались ее попытки удержать шнурок. Женщина случайно наступила Астере на ногу и тут же – Астера увидела это в зеркале, стоявшем справа и чуть повернутом к ней – съежилась, сгорбилась, точно в ожидании удара. Наверное, она бы так и стояла, замерев, если бы вторая служанка не толкнула ее в бок. Женщина, совсем бледная, наконец смогла взять шнурок, и, казалось бы, сейчас все должно пойти как надо, но нет, теперь у служанок никак не получалось завязать корсет.

Волнение служанок передавалось и Астере, но винить их было неправильно, тем более сейчас, когда перед ними стояла невысокая, но статная, изящная и вместе с тем грозная фигура наставницы Сантье, к тому же приходившейся Астере бабушкой. Она ни на минуту не отводила взгляда от будущей Хранительницы и следила за каждым движением служанок. Казалось, она так и выискивает изъяны и недочеты в облике Астеры, в церемониальном платье, в работе служанок. Девушка не осмеливалась смотреть на наставницу. Рядом с Сантье она всегда чувствовала себя крошечной, глупой, трусливой девчонкой. Бабушка все время была строга к ней, но иначе, как она говорила, и не воспитаешь Хранительницу Звезд.

Однако сегодня был день посвящения. Сегодня за одну выбившуюся из прически прядь, за крохотную складку на платье или за долгую возню со шнуровкой корсета – только за это, не говоря уже о более серьезных провинностях – наставница могла отправить служанок в темницу. И это еще в лучшем случае. В худшем – по ее настоянию несчастных изгнали бы из города, а изгнание означало, что их признают преступниками, нарушившими законы своего народа и предавшими свою веру в Звезд. Такова были порядки сонгвой – народа, поклонявшегося Звездам, к которому, кстати, относилась и сама Астера, и у которого она жила и воспитывалась.

Сегодня утром Сантье уже отправила в темницу слугу Трида, накрывавшего им с Астерой завтрак на стол. Наставница решила, что чай Астеры недостаточно горяч и переслащен, и ни минуты не раздумывала над его наказанием. Бабушка и в обычные дни отличалась строгостью, но сегодня была по-настоящему безжалостна и никому не собиралась давать поблажек.

Несмотря на то, что титул Хранительницы Звезд считался весьма почетным и ставил Астеру в один ряд с правителями государств, она не имела власти в собственном доме, где прожила все свои шестнадцать лет. Девушка не могла управлять им, устанавливать свои порядки или запрещать за малейшую оплошность отправлять слуг в темницу. Да и к тому же сегодня – ее последний день в родном доме.

Служанкам наконец удалось затянуть на Астере корсет, однако не успела девушка с облегчением выдохнуть, как наставница сухо приказала:

– Затяните туже.

Задержав дыхание и втянув живот, Астера покрепче схватилась за столбик кровати. Служанки затянули корсет туже, буквально запихивая девушку в него. Корсет стянул грудь, живот и талию так, точно ее торс обвязали железной цепью. Она с трудом могла дышать. Даже слабая попытка глубоко вдохнуть прерывалась острой стягивающей болью. На глаза выступили слезы, и она быстро заморгала, прогоняя их.

От природы Астера обладала полноватой фигурой, что никогда не нравилось Сантье. Поэтому та и заставляла девушку носить жесткие корсеты, к тому же это помогало Астере держать прямую осанку. Наставница каждый день взвешивала ее и наказывала не только за лишние (по ее не неоспоримому мнению) килограммы, но и граммы. Она часто сажала Астеру на различные диеты, разрешая за весь день съесть только кусок хлеба и выпить один стакан воды, а иногда могла неделями морить голодом. Даже когда девушка теряла вес, Сантье все равно оставалась недовольна. От голодных обмороков и жестких корсетов Астеру уберегали отец и сестра, тайком приносившие еду и ослаблявшие шнуровку корсета, а иногда и помогавшие снять его на ночь и надеть утром, до того, как наставница явится проведать ее.

Служанки принесли Астере церемониальное платье. Оно отличалось простотой, проявлявшейся в отсутствии пышных юбок и различных декоративных украшений вроде бантов, кружев, ленточек или рюшей. Это уже было хорошо – ей становилось плохо при одной только мысли, что придется надеть платье с жестким корсетом и с ворохом воздушных юбок в придачу.

Астера, насколько могла, наклонилась вперед, чтобы служанкам было удобнее одевать ее. Они помогли Астере просунуть голову в узкий воротник платья, потом продели ей руки в рукава и аккуратно расправили наряд. Затем женщины застегнули платье сзади. Одна из служанок принялась разглаживать собравшиеся на платье складки, а другая в это время взяла гребешок и начала расчесывать девушке волосы.

К счастью, Сантье не настаивала на том, чтобы у Астеры была непременно какая-нибудь роскошная прическа, такая высокая и тяжелая, что она бы ходила, заваливаясь назад, и даже при желании бы не смогла достать до вершины этой «конструкции». Поэтому девушка ограничилась тем, что попросила служанок взять пряди с левой и правой стороны у висков и переплести друг с другом так, что на затылке получалась небольшая косичка, протянувшаяся над ушами и как бы опоясывавшая затылок девушки. Остальные же волосы оставили распущенными, и они, точно россыпь снежинок, лежали на ее плечах.

Служанки аккуратно поставили перед Астерой церемониальные туфли на высоких каблуках. Сделанные из кожи туфли прежде, наверное, имели белоснежный цвет, однако сейчас они скорее были серые, чем белые. К тому же выглядели изрядно поношенными, из-за чего даже изначально узкие и острые носы туфель казались точно раздавшимися вширь. На них также