было в новеньком что-то такое, что невольно притягивало внимание. Скорей всего, его необычайная бледность. И еще взгляд - постоянно задумчивый и какой-то потусторонний. Впрочем, когда он улыбался (а происходило это довольно часто), все его лицо менялось - начинало как бы светиться изнутри, всех вокруг заражая весельем.
У парня были светлые, чуть вьющиеся волосы, голубые до прозрачности глаза, нос с легкой горбинкой и тонкие губы. Все это делало его похожим на какого-то греческого бога. А поскольку, как я чуть позже узнала, звали его Борисом, я тут же мысленно переименовала его в Париса. По-моему, так звали мифического героя, полюбившего Елену Прекрасную, из-за которой потом разгорелась Троянская война. Если я, конечно, ничего не путаю.
Но это все не важно. Я ведь совсем про другое хотела написать… Дело в том, что я вообще не верю в любовь. Особенно в любовь с первого взгляда. Наверно, в этом виноваты третьесортные «женские романы», которые постоянно покупает моя мать и которые я раньше читала взахлеб, пока меня не стало от них тошнить. И в прямом, и в переносном смысле. Потому что в один прекрасный день я поняла, что все это лажа и не имеет никакого отношения к реальной жизни.
Но сегодня, когда я увидела Париса, со мной что-то такое произошло… Даже не знаю, как сказать… Меня словно волной теплого воздуха обдало, и во всем теле начался приятный зуд, который я до этого испытала всего один раз, побывав как-то в вибро-массажном кабинете. Интересно, с чего это? Неужели я втрескалась в этого худого бледного паренька - даже не узнав его как следует, не перекинувшись с ним ни одним словом? Разве такое возможно?
Для меня это тем более странно, что раньше я никогда ничего подобного к другому полу не чувствовала. Это, конечно, вовсе не означает, что я какая-нибудь лесбиянка, типа этих подружек из «Тату» (хотя, если говорить о «Тату», они такие же лесбиянки, как я - принцесса Диана). Нет, девчонки меня совсем не заводят. У меня за всю жизнь даже ни одной нормальной подруги не было. Впрочем, я уже, кажется, писала об этом…
А вот что касается мужчин, то тут мне, скорей всего, просто не везло. Сколько я ни пыталась с ними общаться (я ведь далеко не дура и вполне могу поддержать умную беседу), уже на третьей минуте разговора мне становилось совершенно ясно, что ни о чем другом, кроме секса, эти племенные жеребцы думать просто не в состоянии. Нельзя сказать, что мне это было совсем уж неприятно, но раз от разу все больше начинало доставать.
Наконец наступил момент, когда мое терпение лопнуло. И тогда я решила им всем отомстить, причем довольно оригинальным способом - отыгравшись на их же собственных комплексах.
Ой, чего я только не вытворяла! К примеру, надевала в школу короткую юбку, а под нее - стринги и чулки с резинкой - из тех, что напяливают на себя голливудские супер-дивы, когда собираются красиво потрахаться. Все мальчики просто шизели от моего вида. Когда я поднималась по лестнице (не в пример многим нашим дурам не прикрываясь сумкой), в спину мне тут же пристраивалось пять или шесть самцов с налитыми кровью глазами и сопящих как паровозы. Словить кайф, как они сами выражались. Что ж, пусть ловят, мне не жалко.
Еще я любила в таком виде прогуляться по парку, провоцируя ненависть старушек и толстых мамаш с колясками, а потом усесться на скамейке, напротив какого-нибудь интеллигентного дяденьки с газетой, закинув ногу на ногу так, чтобы между юбкой и чулком оставался участок белой кожи (я специально дома тренировалась перед зеркалом). Бедный дяденька тут же забывал про свою газету и, как загипнотизированный, утыкался взглядом в мою голую ляжку. Он краснел, бледнел, производил странные телодвижения - и этим всем ужасно меня веселил.
Было у меня еще одно развлечение. Если в переполненном автобусе какой-нибудь наглый тип пристраивался за моей спиной, чтобы при каждом удобном случае тереться об меня некоторыми частями своего тела, я не поднимала кипеж, как это делают прочие женщины, не старалась перейти на другое место. Наоборот, выбрав подходящий момент, резко упиралась этому извращенцу задом в живот, делая несколько энергичных движений бедрами. Он, конечно, тут же отваливал, наверно, проклиная себя в душе, что не надел подгузник. Было жутко смешно потом наблюдать за этим мужиком, когда, сойдя
на остановке, он осторожно удалялся от автобуса, ставя ноги враскорячку, как беременный таракан.
Сказать по правде, все эти - и многие другие - эксперименты я проводила не столько ради развлечения, сколько для собственного самоутверждения. Случались, правда, и неприятности.
Как-то один мой одноклассник (не буду здесь называть его имени) так возбудился в ходе моего очередного финта, что, затащив после физкультуры в промежуток между мужской и женской раздевалкой, чуть было не лишил меня невинности. Бедняжка явно переоценил свои возможности. Я, помню, с такой силой заехала ему коленкой по яйцам, что в прямом смысле этого слова надолго отбила охоту трахаться. Он потом неделю обходил меня десятью дорогами, а среди пацанов распустил слух, что я, дескать, фригидная и поэтому со мной лучше не связываться.
С тех пор мужская половина нашего класса старается держаться от меня на расстоянии, что до настоящего момента вполне меня устраивало.
Но сегодня случилось непредвиденное. Я впервые изменила своим принципам. И виной всему был этот совершенно не знакомый мне парень, что сидел сейчас в двух шагах от меня, за предпоследним столом соседнего ряда, в окружении моих любопытных одноклассников, засыпавших его дурацкими вопросами. Больше всех, конечно, старались девчонки: «А ты из какой школы к нам перевелся?» - «Ты вообще местный?» - «А где ты живешь?» - «А как ты учишься?» - и так далее и тому подобное. Будь я на его месте, давно бы послала всех куда подальше. Однако Парис на все вопросы отвечал на удивление охотно и обстоятельно. При этом смотрел на собеседника с такой открытой доброжелательностью и симпатией, что на какую-то минуту мне даже захотелось оказаться на месте кого-нибудь из них.
Но я так и не поддалась искушению. Наверно, я была единственной из класса, кто не подошел в этот день познакомиться с новеньким. Такой уж у меня характер - я начисто лишена чувства стадности. Поэтому мне пришлось удовлетвориться теми скудными сведениями о Парисе, которые, как сорока на хвосте, принесла мне Ольга. Это от нее я узнала, что новенького зовут Борис и что фамилия у него совершенно неблагозвучная - Серафимов. Что раньше он жил в районе пригородного вокзала, но потом его предкам вздумалось перебраться поближе к центру и, чтобы сыну не пришлось каждый день мотаться на учебу через весь город, решили перевести его в нашу школу. Что
он нисколько не жалеет об этом, потому что класс, в котором раньше учился, почти полностью расформировали и все его бывшие друзья, так же как он, разъехались кто куда.
- Ну, а что касается подруг… - тут Ольга сделала многозначительную паузу, - пока что это тайна, покрытая мраком.
Сказано это было таким тоном, что я сразу поняла: у меня появилась соперница. Впрочем, для этого не нужно было обладать особой наблюдательностью: весь первый урок Ольга так откровенно пялилась на Бориса, что мне даже стало неловко за нее. В самом деле, нельзя же так наглядно демонстрировать свои чувства!
Новенький, впрочем, никак не реагировал на ее взгляды - сидел, уткнувшись в книжку, и почти не поднимал головы. Однако такое невнимание с его стороны, похоже, еще больше раззадорило Ольгу. В порыве откровенности, она вдруг наклонилась к самому моему уху и зашептала, обдавая запахом жвачки и дешевых духов:
- Слушай, Лид, а он, по-моему, ничего. Ты не находишь?
Тут уж я не выдержала - смерив Ольгу презрительным взглядом, процедила сквозь зубы:
- Ха! Да ты никак влюбилась в этого задохлика! Ну, у вас и вкусы, мадам!
Мой подкол подействовал на Ольгу как пощечина: она обиженно надула губы и отодвинулась от меня на край стола. За урок мы не перекинулись с ней и парой слов.
Но этим дело не закончилось. Как только прозвенел звонок, Ольга демонстративно собрала книги и перебралась на другое место. Это могло означать только одно: моя бывшая приятельница объявляла мне войну.
Пятница, 17 сентября
Итак, вчера Ольга бросила мне вызов и этим ужасно меня разозлила. Я думала: за ночь она одумается, но не тут-то было. Сегодня она такое выкинула!..
Впрочем, обо всем по порядку. И начну я, пожалуй, с описания сна, увиденного мной накануне. Он, как я теперь понимаю, напрямую связан с сегодняшними событиями.
Итак, ночью мне приснился Борис. Выглядел он довольно странно. На нем было что-то вроде белой, едва доходящей до колен юбки, перехваченной на поясе узорчатой тесемкой, и легкие плетеные сандалии. Только спустя несколько минут я догадалась, что это, по всей
видимости, греческая туника, которая, хоть и смотрелась нелепо, все же очень ему шла.
Борис держал на ладони вытянутой руки огромное красное яблоко, по размерам больше похожее на грейпфрут, которое собирался, вероятно, кому-то предложить. Кому именно - пока что не было ясно, поскольку претенденток оказалось всего трое.
Я выступала в роли одной из них. На мне было такое же нелепое одеяние, но более длинное и свободное, ниспадающее широкими складками к самым ногам, а восседала я на каком-то высоком кресле, напоминающем трон.
Мои соперницы помещались рядом со мной на таких же тронах и в похожих одеяниях. Лиц их мне не было видно, но по напряженным позам незнакомок я догадывалась, что они, так же как и я, неотрывно смотрят на Бориса, с волнением ожидая, кому же он отдаст яблоко.
В эту минуту я начинаю вдруг понимать, что от его выбора зависит очень многое, а именно - кто из нас троих станет его избранницей.
Борис медленно обводит нас взглядом… На минуту наши глаза встречаются, и его лицо, выглядевшее до этого бесстрастным, внезапно оживает, губы растягиваются в улыбке. Кажется: еще мгновение - и он протянет яблоко мне.
Но тут откуда ни возьмись появляется Ольга. Одета она так же, как мы, только юбчонка на ней не в пример короткая, выставляющая напоказ ее длинные, чуть кривоватые ноги, ниже колена крест-накрест перехваченные тонкими тесемками сандалий. Надо
