автомобилей на ВДНХ, гагаринская ракета над мальчишеской головой.
Ж- Волны выбрасывали шары медуз на берег, запах морской капусты щекотал ноздри, диктофон отца записывал детские голоса…
М-…белые гольфики. Я смотрю на тебя, я делаю тебя. Препарат из моего кармана перешёл в тебя растекаясь по кровеносной системе. Дима такое состояние называл левлещенко и обычно находясь в нём хватал со стола микрофон напевая песни А.Челентано в собственной обработке.
Ж- Легко. Постепенно я выправила ситуацию, поставила крепкие запоры, нанесла несколько слоёв краски, в общем обустроила любовное гнёздышко начала 80-х годов под жёлтым колченогим торшером.
М- О моя необъятная родина как ты прекрасна, колосятся твои обильные нивы, многотонные трактора взрыхляют упругий перегной а бравые пограничники наблюдают за следовой полосой поглаживая мозолистой рукой насторожившуюся собаку.
Ж- В детстве мечтала походить на главную героиню «Гости из будущего». Делала себе такую причёску каре как у ней. Так же мечтательно вытягивала губы, подражала сухой, властной речи и первую свою косметику хранила в коробочке похожей на мелафон в киосках «Табак» продавались настоящие кубинские сигары.
М- Лёжа на продавленном паркете наблюдал за взлетающими самолётами «Аэрофлота», за твоим телом в нижнем белье производства фабрики «Большевичка» смутно вспоминая что-то из Джо Дассена, валуны Прибалтики и некоторые тексты из книги Жолковского А.К. Синтаксис сомали. Глубинные и поверхностные структуры. М «Наука» 1971, аплодисменты румянощёких доярок. Со сцены председатель общества «Знание» рассказывает о тайных религиозных орденах эпохи Возрождения. Пустая стеклянная посуда отправляется в грузовик и звон битого стекла будит микрорайон.
Ж- Уроженцы Кавказа торгуют на центральной улице гвоздиками, лёгкие платья под порывами ветра поднимаются вверх. Начало дня, румяный рабочий с плаката призывает ударным трудом встретить первомайские праздники. ЛЕЗВИЕ «Невы» проходит по твоей коже стирая мыльную пену с подбородка. Маленький порез кровоточит, где-то в Биафре идёт гражданская война и я смотрю но не понимаю куда, похоже мне плохо.
М- Зажёванная магнитофонная плёнка, бобина бессмысленно крутится перебирая потерянные голоса живых, правая рука лежащая под тобой затекла и я боюсь пошевелить ею.
10. НЕСКОЛЬКО СЛОВ В ЗАЩИТУ МОЕЙ НЕВИННОСТИ
Приехали мы поздно, собравшись на четырёх углах за киоском обсудили очередные партийные вопросы. Был третий час и множество теней отброшенных нашими телами пересекались в неимоверных сплетениях. Позади нас стоял человек и курил овальные сигареты. Через некоторое время я остался один и увидел как кто-то подобрался к юноше и нанёс удар ножом. Всхлипнув, тело погрузилось в серый асфальт почти наполовину. Потрясённый видением я вытянул вперёд правую руку и дотронулся до лица, то было на месте а в самом низу на потрескавшейся от жары земле растекалась радужная струйка крови. Всего несколько капель. И к тому же не было стен. Лишь где-то там угадывалась некая местность. Тёплое, тягучее тёмное пиво глотками заскользило по телу. Открыв глаза стал наблюдать как стоящий за палаткой человек прохаживался прижимая к животу некий свёрток обтянутый розовой изолентой. Мой взгляд не мог оторваться от этого свёртка весом по предварительной прикидке килограмма два, три. Казалось от него исходило яркое сияние в котором тонули все окружающие меня люди и свет выжигающий внутренности куском безнадёжной боли а из набухших глазниц что-то текло. Прошла минута, другая обесточенные лёгкие вбирали воздух выдыхая оплавленные сухожилия. Проходящая мимо женщина с сильно развитыми молочными железами повернула ухоженное, холёное лицо двадцатитрёхлетней буки и на некоторое время отвлекла меня от тяжёлой, нечеловеческой работы. Провожая тело своим собачьим взглядом, отмечая некоторую неточность в движениях, излишне крупные ладони. Представил как задыхаясь от бега она входит в двухкомнатную квартиру и начинает обтекать вниз. Её мясо, кожа, жир, волосы сползают вниз, грудь опадает и двумя разбухшими шарами лопается. Удивлённое, жаждущее боли лицо стирается теряя индивидуальные признаки а освобождённые кости согреваются ярким солнечным светом. Приятная тяжесть пакета успокаивала а измождённая плоть просвечивалась насквозь оставляя на руках лишь диаграмму вен в танцующем припадке очередного приступа. Стигматы кровоточили, только не в положенных местах а по всему лицу, постепенно захватывая тело. Да, так и никак иначе – шептал всматриваясь через треснувшие очки в пробегающих людей, раз, два, три, четыре, пять вышел зайчик погулять. Ждать осталось меньше часа и если не произошло ошибки то скоро я увижу восхождение на Фудзи продавца дров почтенного Бо. Обычно он появляется со стороны кинотеатра в строгой набедренной повязке на утлой ладье которой Бо весьма искусно управляет. Подходит не сразу, внимательно оглядевшись и теряясь в спешащей толпе. Ему как раз некуда спешить, осторожность при восхождении своего рода искусство ныне к несчастью почти утраченное. Меня Бо замечает издалека в ореоле божественного сияния. Я для него лишь блаженная цель в ореоле божественного сияния. Да и к тому же его увидел почти тут же. К человеку со свёртком он подходит спокойно. Смущённо прикрывает лицо, неброско одетый почти слившись с людьми был бы почти незаметен если ни глаза; большие, полупрозрачные с выжженными белками которые можно принять за глазницы слепца. Человек с пакетом делает попытку спрятаться но не от Бо, а от чей-то другой тени, может быть моей. Где по размытому центру тонкой кистью прорисовано слово: равновесие. Заползая в рваные горы краска светилась на обнажённом женском бедре и плоский фотомонтаж; человек/стена; пакет/рука; рука/набухшая; газетный киоск/детская коляска. Вот приближается ко мне, внешне спокойный опустив левую руку в карман и я знаю что там. Нет от него не исходит ровный спокойный свет а лишь слабое сияние с трудом но улавливаемое. Так должно и быть, чего можно ожидать от стопки нарезанной бумаги неясного номинала. Прямо на стене чья-то рука нарисовала розовым фломастером: «…когда расступились мировые воды и человек цеплялся за выступ чудом сохранившейся суши, Бог заметил в его левой руке небольшой пакет обмотанный красной изолентой и приказал сомкнуться водной глади – истфак 3 курс, братья Мишкины». На его теле не было никаких опознавательных знаков, но это был свой. Их я мог узнать при любом освещении и любой обстановке, достаточно было провести рукой по шершавой коже чтобы понять кто здесь. И вот Бо всё ближе, иногда он касается меня, но тут же удаляется в сторону показывая странный танец, словно гигантская птица совершает брачный обряд. Хотя это так и есть, мы оба желаем друг друга вернее того что каждый из нас друг для друга приготовил. Любой из нас несёт на себе частицу вещества готового взорвать окружающий мир, стереть его в бесконечную радужную ленту.
На теле синеватые знаки татуировки и я вижу как в зеркале мечутся тени испепелённые каталкой пресс-папье. Где-то там скрывается он упрятанный тканью одежды, спокойный и безразличный. Наконец подойдя совсем близко человек протянув руку притронулся к пакету и неожиданно ощутил не приятную гибкость пластика а холодную, влажную кожу запястья. Его вытянутая ладонь была пуста, у него ничего нет, совсем ничего нет. Ноги подгибаются, глаза мутнеют я прижимаю локти к темнеющему набухшему животу и погружаюсь в неловкое забытьё. Разобранный человек падает вниз и продавец дров вместе с пакетом исчезает из поля зрения. А мёртвое тело сползает по мне безликим распоротым трупом.
11. ДОМАШНЕЕ ПОРНО
Забавный ангел заполнил свои внутренности святой водой и духовной пищей. Надписи светящейся краской на лице, шее расползались фиолетовыми паучками. Шершавый язык разговаривал с дедушкой немецким акцентом обещая малиновые реки и щербетные берега. Дополнительная плоть собиралась в потайные карманы и хранилась до лучшего часа обернутая мятой фольгой украденной из соседней столовой №5. Две сестрички занимались длительной любовью на мягком диване в подвальном помещении мебельной фабрики куда заходили серьезные мужчины восточной национальности оставляя при входе россыпи зелёных и жёлтых купюр различного достоинства. Это была несложная работа для выпускника Университета им. Доватора. К тому же хорошо оплачиваемая и вполне нравственная. Мой духовный отец благословляя утверждал, что лишь таким образом я достигну высокооктановой нирваны и погружусь в глубины социалистического реализма. Холодный осенний воздух считывал цифры с твоего лобка а счетчик такси измерял глубину залегания принадлежностей для игры в гольф. Тёмное месиво подъезда приближалось к нам все ближе и ближе поэтому требовалось изрядное усилие чтобы не сжечь никотиновые легкие горючей жидкостью твоей бабушки. Изгрызенные подростковые ногти вцеплялись в нити вытянутого свитера в районах напряженного животика и будущая мама спрашивала о переходном периоде, психической нестабильности и видениях мистической овцы преподобного Мураками. На спортивной площадке где ещё несколько лет назад она во все глаза смотрела на брутальных мужчин занятых тяжелой физической работой теперь собирались лишь отдельные брачующиеся особы, украшая пейзаж свежей ржавчиной. Спусковые отверстия сливных механизмов были заполнены до крайнего уровня и от меня пахло тормозной жидкостью и бензиновой зажигалкой в форме японского гоночного автомобиля. Ещё один день проведенный под днищем жестяного неба северной провинции где правили суровые коротко стриженные фараоны второй династии совершающие ежедневный обход подвластной территории, даря свою милость и гнев скукоженным подданным. Собирая дань, забавляясь в нечестивых забавах они резали друг друга острозаточенными финками, валили на кафельный пол душевой комнаты ярко накрашенных пьяных телок оставляя утром пустые бутылки ликера «Амаретто», лужицы засохшей спермы и смятые пачки облигаций Госбанка. Эпоха раздвинула свои кривые волосатые ноги обнажая мясные подробности заляпанные кровавыми сгустками и нам не избежать её античной пасти усыпанной никелированными зубами.
«Манифик, манифик»- кричит продавщица продуктовой палатки и выдает мне упаковку газированной воды, пачку дешевых сигарет, стопку нарезанной бумаги. Ещё одна женщина утвердила проектную смету работ по изменению пола. И закипела работа застучали заводные молоточки, газетные многотиражки выходили с передовицами призывающими больше и дальше. Кафе «Заря» прекратило выдавать килограмм продукции в одни руки и сосредоточилось на саморазрушении.. Антон Иванович перестал сердиться и устроился в банк старшим кассиром снабжая районные филиалы ксерокопированными инструкциями. Быт налаживался; самолёты «Аэрофлота» везли граждан новой России на средиземноморские курорты в поисках дешёвого золота и бархатного песка согревающего бледные тельца узников совести. Старухи вставляли фарфоровые зубы, посещали врачей, умирали у помойных куч, прятались от милиции, хоронили
