крайне ломано:
- Откуда вы? - спросил долговязый.
- Архангельская губерния, - нахмурился Борис, - Полагаю, я больше не здесь.
- Верно полагаете.
- Куда я пришёл?
Юноша поморгал удивленными и ясными голубыми глазами, демонстрируя свои светлые ресницы:
- Норвегия, - он помог раздеться Борису и предложил чаю.
Мужчина крайне удивился:
- Как это... - он был крайне озадачен и удивлен, но скрывал своё удивление смущением.
- Город Буде, - юноша ухмыльнулся, - А вы из города?
- Не совсем, - хмыкнул Борис, кивая долговязому на закипающий чайник, - Полагаю, вы даже не знаете, где эти места, так что углубляться в названия не стану.
Юноша сам налил чай, что немного удивляло Бориса:
- Верно полагаете.
Мужчина улыбнулся, принимая чай из худых рук:
- Благодарю, - он посмотрел в светлые и тревожные глаза юноши, - Как твое имя?
- Уве, - сжался тот рядом с ним, подобно воробью, - А вы?..
Тот вылупил на него свои карие глаза, и Уве только заметил, насколько они большие.
- Борис, - тот хлебнул чаю, поправляя очки, - Мама называла Боренька.
Несколько минут напряжённого молчания, после чего Борис без стеснения спросил:
- А кушать есть что?
Уве покосился на него, тяжело отвечая:
- А вы собираетесь остаться?
Тот ухмыльнулся, похлопав юношу по спине:
- Если не у тебя, то где-нибудь ещё, - Борис улыбнулся, пошевелив носом, - Дома все равно никого, а ты интересный. Всяко веселее, чем в пустоте.
Уве посмотрел в бездонные глаза напротив сидящего Бориса.
Выдохнул.
Произнёс:
- Оставайтесь, - улыбнулся, схватившись рукой за заднюю сторону шеи, - Оставайтесь навсегда.
Глава 3.
Сожительство давалось им крайне легко и приятно, но немного скованно.
Неуверенно.
Стеснительно.
Уве успешно помогал Борису с языком. Хоть ученик из него непутевый, но язык оказался простым для понимания.
Солнце редко являлось, но иногда они гуляли вместе.
Сегодня тоже.
Уве иногда пытался пригладить непослушные волосы соседа. Однако, каштановые лохмы никак и никуда не приглаживались.
Внезапная тревога.
Неясно откуда взявшиеся тяжелые мысли.
Тревожные мысли.
Был рождён грешным.
Был рождён убийцей.
Он ушёл.
Скрылся.
Борис думал, что тот скоро вернется.
Он часто уходил, ничего не сказав.
Однако прошёл час.
Второй.
Третий.
Борис стал беспокоиться.
Стал искать.
Приоткрытая дверца.
Уве заметил его в миг.
Прошёл, шмыгнув носом.
Упал, растворился в объятиях.
Борис обнимал, держал в своих руках трясущееся и плачущее долговязое тело.
Казалось, в его руках оно настолько маленьким, худым и холодным.
Напуганным.
Трясущемся.
Беззащитным тельцем.
Такой вот он.
Уве.
Глава 4.
Это утро было удивительно спокойным.
Прошёл год, может два, как он поселился тут.
Снежная зима, прогулки.
Разговоры дома только на норвежском.
Сидят дома.
Обедают.
Стук в дверь.
Уве асоциален.
Борис открыл.
- Здравствуйте! - небольшая девушка на сантиметров десять ниже его стояла с сумкой в шерстяной пальто и шмыгала вздернутым веснушчатым носиком, подобно Уве, - А можно.. Э..
Девушка замешкалась, но Борис предугадал её тревогу:
- Тебе Уве нужен?
- Да! - выдохнула девушка, - Он здесь?
Борис улыбнулся:
- Разумеется, где ему ещё быть?
Он стал звать долговязого друга, подводя его к двери:
- ...Говорит, к тебе.
- Ингрид! - вскрикнул юноша, подхватывая девушку на руки.
Она смеялась, пока Уве кружил её на руках и целовал в обе щеки и в светлую макушку.
Опустив её на пол, юноша объяснился:
- Борис, - начал он радостно, - Это Ингрид, моя любимая сестра. Ингрид,- Уве схватил сестру за руку, - Это Борис, мой... Сосед.
Ингрид доверчиво пожала руку Борису:
- Приятно познакомиться!
Уве, как заботливый брат, затащил её в тепло, накормил, напоил чаем.
А после стал катать её на спине, устраивать будущий ночлег и звать в свою любимую церковь.
Казалось, Борис никогда не видел его таким счастливым.
Только когда они чай пьют.
Глава 5.
- Так оно и было... - Борис зевнул, глядя в окно. Метель остановилась. Снег медленно спускался на землю.
Вскоре воцарилось молчание.
Свойственное им молчание.
Через тишину они понимали друг друга лучше, чем через слова.
После пришло мирное сопение.
Уве поглядел на спящего друга и стянул с него очки.
Уве улыбнулся спящему другу в кресле.
Ему казалось, что Борис сквозь сон улыбался ему в ответ.
А он правда улыбался.
Смерть Мориса (альтернативная концовка)
Казалось, в этот день солнце заглохло.
Солнце больше не появлялось на небе, солнце больше не могло пробиваться через вечную мглу, через вечный туман и тучи.
Сегодня умер поэт.
Значит, он умер красиво?
Нет.
Значит, он умер за свою любовь?
Нет.
Значит, тысячи душ вспоминают его?
Нет.
Он умер тихо.
- Габри, мне всё еще холодно...
- Габри, я замёрз...
- Габри, я....
Та лишь держала обмороженную тушку на своих руках в попытках согреть.
Снег за окном ещё валил.
Казалось, он ничего не чувствует. Лишь слышит.
Слышит самый нежный голос на свете.
Самый нежный голос на свете иногда перебивали вздохи с предыханиями.
Чай, пуховое одеяло, что-то тёплое в ногах...
Полностью синие конечности, волдыри, боль в горле...
Боль проходила по телу сначала холодком, а после обжигающим кипятком, не дающим дышать.
В попытках дотянутся до своего тепла, он дотянулся лишь до холода, который убивает его.
Сегодня умерло чудаковатое нечто.
Сегодня умер Герр Кьеррсон.
