холодный осенний ветер. Вовсю разгулявшийся по плоской равнине плато, когда зашло солнце, да так, что, казалось, сейчас окажутся вырванными с корнем тощенькие кустики растительности. Во-вторых, запас дров позволил снова разжечь костёр в очаге посередине помещения, просто раздув имевшиеся под золой и пеплом угли. Порадовала и огромная прокопченная задняя нога оленя, обнаружившаяся в деревянном ящике с солью на дне. Похоже, помимо основных обязанностей по охране, сбором валежника и добыванием пропитания псы отнюдь не пренебрегали.
Конан отрезал приличный ломоть, понюхал, попробовал. Отлично! Мясо было выдержано в дымке костра именно столько, сколько нужно: оно оставалось вполне нежным, и в то же время не должно было испортиться ни от времени, ни от паразитов.
Сидя на подобии табурета – а проще говоря – на обрубке ствола! – перед очагом, киммериец поглощал аппетитное и питательное блюдо, и спокойно размышлял.
Ну хорошо. Предположим, вот он – поставлен что-то ценное охранять вон в том, заброшенном сейчас, Храме. И поползновения имеются. Так как сделать так, чтоб можно было легко контролировать проникновение в Храм хитро…опых воришек-расхитителей, и одновременно гарантировать, что сокровища не пострадают? Логичный ответ: перепрятав в такое место, где никто не будет их искать! При этом хорошо бы – ещё и поближе к своей казарме-конуре: чтоб были под боком!
Да, этот вариант кажется вполне естественным. И напрашивается сам собой. Может, именно поэтому он пришёл в головы и псам: что их-то землянку и будут обыскивать в первую очередь! Правда, для этого их всех пришлось бы вначале убить… Но они не могли не принимать во внимание и такой вариант! Что рано или поздно найдётся кто-нибудь. Пусть не такой опытный и могучий, как Конан, а просто – пришедший с большим и хорошо вооружённым отрядом.
Ладно. Утро вечера мудренее. Поэтому обыскать землянку он, само-собой, попробует. Но – только с утра. Дождавшись восхода солнца, и позавтракав. Спасибо лютопсам: провизией он теперь обеспечен по-крайней мере на неделю. Даже если поиски затянутся, охотиться, или собирать ягоды-грибы не придётся.
Выспался киммериец отлично.
Он просто набросал побольше более-менее хорошо сохранившихся шкур на самый длинный лежак, накрылся ими же, да и прохрапел до рассвета, иногда только вставая, чтоб подбросить дров в догорающее пламя очага. Тепло от окружавших его камней в зимние ночи вряд ли согревало достаточно хорошо – уж слишком большая площадь была у землянки. Но для условий осенней ночи этого тепла вполне хватило бы и более чувствительной натуре, а не только могучему сыну северного народа, привыкшему в походах спать и просто на голых камнях, завернувшись в один только плащ…
Позавтракал Конан с аппетитом. И мясом, и теми сухофруктами, остатки которых ещё сохранились каким-то чудом на дне его обширной сумы. Подбросил ещё дров в очаг.
Ну вот: можно бы и приступать… Но что ему мешает?
Что за странное чувство преследовало его с утра, смущая его инстинкты и заставляя сжиматься кулаки, и широко раздуваться ноздри?! Чует ли он какой-то… Запах?
Стараясь не делать лишних или резких движений Конан повернулся спиной ко входному отверстию. Не торопясь достал из колчана одну из стрел. Снял наконечник. Вынул из мешочка на поясе давешний трофей: глушилку. Пристроил на древке вместо боевого наконечника: благо, отверстие и для таких целей в том имелось. Порядок.
Чутьё подсказало, что его враг перешёл от наблюдения к решительным действиям! Резко оттолкнувшись от одной из рам кроватей, варвар отпрыгнул в сторону: стрела его невидимого противника ударилась в каменный пол на том месте, где он только что стоял!
Тут уж Конан развернулся, и ринулся на выход, подхватив лук с ближней к выходу рамы постели!
Однако он правильно всё почуял: враг был только один, и он явно считал себя заведомо слабее киммерийца. Поэтому улепётывал сейчас, даже не оглядываясь, в сторону тайги со всех ног! Маленькая и гротескно волосатая фигурка удалялась стремительно.
Однако напрасно убегавший не делал попыток метаться в стороны, как обычно поступал сам варвар. Поэтому стрела со свинцовым грузом на конце попала точно в центр спины и бросила лёгенькое тело на мох и траву, вызвав вопль боли, и заставив преследуемого пропахать на выпавшей за ночь на почве росе приличную борозду.
Конан двинулся вперёд не торопясь. Заметив, что лежащее ничком тело начало подавать признаки жизни, и его обладатель явно собирается встать, и попытаться снова пуститься бежать, крикнул по шемитски:
– Следующая – с боевым наконечником! Пронзит насквозь!
Похоже, его коварный противник не сразу осознал угрозу, потому что ещё несколько секунд прилагал усилия: собрать волю в кулак, а тело – заставить слушаться. Но могло быть и по-другому. Поэтому Конан выкрикнул те же слова по зингарски. И на языке пиктов. Вот теперь его враг успокоился. И лёг снова наземь. Лицом вниз. Руки поднял кверху – очевидно, пытаясь показать, что в них ничего нет, и Конану он не угрожает.
Поздновато надумал!
Дойдя до поверженного, варвар первым делом подобрал лежащий рядом с тем отличный составной лук. Придирчиво осмотрел, прикинул на руке. А неплохой бой, хоть оружию наверняка не первый десяток лет. Из казарм короля Вездигдета. Только там профессиональные мастера-оружейники не скупятся и на костяные накладки, и на кожаные и стальные стяжки. Плюс, конечно, фирменное клеймо. С этого лука тщательно срезанное.
Рядом же валялась и небольшая сума – точная копия той, что пользовался и сам киммериец, но гораздо меньших размеров.
Значит, скорее всего – тоже вольный охотник. Авантюрист. Наёмник.
Как и сам Конан.
Коллега, то есть.
Конан сердито буркнул, поглядывая на спину одетого в невыделанные шкуры тщедушного вблизи тела:
– Хватит прикидываться. Я отлично понял, что ты и по зингарски, и по стигийски, и на языке пиктов, как наверняка ещё на пяти-шести основных языках, говоришь. Перейдём, значит, на шемитский. Зачем хотел убить меня?
Голос, зазвучавший из всё ещё отвернувшегося от варвара рта, казался нарочито басовитым:
– Хотел бы убить – убил бы. Ещё пока ты спал.
– А вот это – чушь. Зайти в землянку, чтоб перерезать мне горло, так, чтоб не разбудить меня, было невозможно. А в спящего стрелять – бессмысленно. Стрела просто застряла бы в шкурах, которыми я накрылся. И ты можешь не бояться показать лицо. Я женщин стараюсь не убивать. И не насилую их. Разве что сами попросят!
– Ой-ой-ой, скажите пожалуйста – какие мы порядочные! И какого высокого мнения о своей неотразимой особе! Ну-ка, посмотрим при свете… – к нему повернулось замазанное грязью и скрытое под налобной повязкой узенькое личико. Не лишённое, надо признать, определённой привлекательности. На вид его обладательнице было не больше восемнадцати лет. Конан, гордо подбоченившийся на довольно долгое время придирчивого, надо признать, оглядывания его с ног до головы, хмыкнул:
– Ну – как? Довольна результатами осмотра вблизи?
Ещё некоторое время царило молчание. То ли его противница думала, что ответить, то ли пыталась осмыслить ситуацию. Но рот после вздоха всё же разлепила:
– Конечно… Кто же ещё это мог быть. Такой самоуверенный и наглый.
Конан-варвар.
– О! Приятно, что меня узнают в самых экзотических и пустынных уголках Ойкумены. Только вот удивления в голос нужно было подпустить побольше – а то я не поверил, что ты меня не знаешь. А вот тебя я не знаю.
– Я – Лидия. Лидия из Ванахейма. Не скажу, что приятно познакомиться. – Лидия, скривившись, и демонстративно кряхтя и шипя, повернулась на бок, и помассировала явно огромный синяк на спине чуть повыше почек.
– Если вспомнишь, ты выстрелила первой. – Конан, не испытавший от этой демонстрации того, как «бедняжке» больно, никакого смущения или стыда, пожал плечами. В «разборках» за сокровища, раз уж они начались, он не видел смысла кому бы то ни было делать скидки. И уж тем более – извиняться. Лидия, со свойственной женщинам непоследовательностью, отрезала:
– А ты первым начал заменять боевой наконечник – на глушилку!
– А почему, если заметила, сразу не убежала?
– Ну… Смысла не видела. Понимала, что кто бы не уложил несчастных охранников-стражников, в тайге он ориентируется прекрасно. И ноги у тебя длинней. Ты и выносливей. Догнал бы без особых хлопот. Вот и хотела попасть тебе в ногу – чтоб не гонялся!
– Хм-м… Логично. А чего ж – не попала?
– Промазала. Да и ты отпрыгнул.
– Всё верно. Я чую вот здесь, – Конан показал на лоб, – когда в меня чем-нибудь стреляют или бросают. А двигаюсь я быстрее любой стрелы.
– Хвастун.
– Точно. С другой стороны – раз я жив до сих пор, ты не можешь не признать, что имею определённое право. Хвастаться. И гордиться собой, таким умным и сильным.
– Самовлюблённый хвастун. – она наконец села с наигранно жалобным стоном и вздохом. Узкие бёдра и полное отсутствие того, чему полагалось украшать торс спереди, сказало Конану, что она ещё моложе, чем кажется.
Он усмехнулся:
– Хватит ругаться и ворчать, словно ты – моя жена. Или – тьфу-тьфу! – тёща. Давай руку! – он протянул свою. Девчушка – назвать её женщиной и язык-то не поворачивался! – некоторое время смотрела на его широкую ладонь. Потом всё же руку протянула с поистине царственной грацией:
– А ты не лишён определённых достоинств. Вежлив с дамой. Вот только такого мужа я могла бы вообразить разве что в страшном сне!
– Я от тебя тоже не в восторге. – Конан пожал плечами, – На мой взгляд ты слишком жилистая. И язвительная. Да и грудь… – не без хитринки посмотрев в указанное место, он заметил, что её лицо вспыхнуло: больной, стало быть, вопрос! – Могла бы быть не столь… Безмышцевой! (А ты что подумала?!) Вот и не смогла как следует натянуть тетиву. Но поскольку убивать тебя я не собираюсь – пока, во-всяком случае! – могу предложить тебе завтрак. Правда, состоящий только из копчёного окорока.
Некоторое время его «дама» молчала. Только сердито сопела. Ростом она едва достигала Конану до подмышки, да и весила, как успел оценить киммериец, отрывая крошечное тело от травы, не более сорока пяти килограмм. Но девушка соблаговолила-таки смилостивиться:
– Ладно уж, пусть будет окорок. А то у меня, если честно, за последние пять дней кроме чёртовой земляники и малины, маковой росинки во рту не было!
Глядя, как крепкие белые, хоть и мелковатые, зубы расправляются с добрым куском копчённого окорока, Конан подумал, что хотя бы в этой части его странная противница не соврала – проголодалась она явно капитально. Следовательно, его мысль о том, что в её крохотную суму просто не поместилось достаточно много продуктов, правильна. Значит, вероятней всего, она прибыла сюда не следуя за ним, а вполне самостоятельно. И ждала. Может, когда он «разберётся» с псами-стражами, да расчистит путь к Храму? Но… Откуда тогда знала про его прибытие?.. Вопросов к даме у него накопилось много.
Но он благочинно помалкивал, давая ей насытиться, и даже не глядя на неё, оттачивая на маленьком брусочке лезвие одного из своих кинжалов.
Но вот с завтраком и покончено. Девушка облизнулась:
– Отлично, чтоб мне лопнуть! Небось, досталось от стражей в наследство?
– Угадала. Ну а теперь, раз уж мы
