Ведь она никогда не жила в подобных домах. В школьные годы бывала пару раз в гостях, но почти не помнила ничего.
Она нажала код на допотопном домофоне, а потом легко достала из почтового ящика ключи, открыла дверь и вошла. Маленькая прихожая с ковриком ручного вязания из шнуров заворожила ее. Свекровь занималась макраме, и ее работы всегда очень нравились Дезире. За три года, что они прожили с Никосом, она так и не побывала в этой квартире. Не то чтобы Никос стеснялся жилища своих родителей, просто недосуг им было.
Пройдя в комнаты, она просто ахнула, увидев старинный советский сервант и круглый такой же тёмный полированный стол. Правда, телевизионная панель на стене была самой, что ни на есть, современной. Она присела на диван и проверила его мягкость. Он также относился к недавнему времени. А в спальне ее ждал шок. Дезире никогда в жизни не видела оттоманок, и понятия не имела, что существует такое название. Сложенное стопкой постельное белье лежало в изголовье. Никос иногда умел быть аккуратным.
Дезире не могла прийти в себя, сердце ее билось болезненно, она явно везде здесь улавливала запах Никоса, его волос и тела. Она не забыла их, и все ее существо трепетало. А вдруг он холодно встретит меня, подумала она. Но тут же эту мысль застелило желание скорее прижаться к нему. Только прижаться и уткнуться носом ему в грудь. Пусть даже попытается оттолкнуть, она не поддастся ему.
Она провела в этой комнате почти полчаса, потом прошла в кухню и на балкон. Очень уютно, здесь хорошо жить, а с Никосом и вовсе. Пусть только попробует включить равнодушного плейбоя! Не выйдет! С дороги она немного устала, в самолете не могла уснуть, хотя две ночи перед этим глаз не сомкнула. Оттоманка оказалась такой уютной и тёплой. Дезире снилось прежнее время, снилось, что Никос целует ее и раздевает, а потом… Оказалось, что он пришел и действительно целовал ее и раздевал.
-Ненавижу! Ненавижу тебя! Почему так долго не ехал за мной!
Она не могла расслабить пальцев, которыми цепко его держала, когда он хотел пойти в душ. И он потихоньку разжал их и выскользнул из-под неё. Но она тут же вскочила и метнулась за ним:
-Я тоже, тоже…
Душевой кабины не имелось, пришлось, вслед за Никосом, влезь в ванну и задернуть шторку. Он деловито мыл ей спину, грудь, подмышки, а она хотела целоваться.
-Прекрати, поскользнёшься, – сказал он, вылез из ванны, набросил на Дезире банную махровую простыню и на руках отнес опять в спальню.
-Ты голодная? – спросил он.
-Да, да! Хочу еще, еще!
-Понял я, понял. Но сначала еда, я ничего не ел с самого утра.
Она всегда такой была, ненасытной, и всегда хотела иметь его в своем полном и единоличном распоряжении. Поэтому и ненавидела его творчество, забиравшее у нее Никоса всего целиком. Хотя, конечно, Дези понимала, что хочет отнять у него то, без чего он, вероятно, не сможет жить. Она много думала об этом. Пыталась искать ему другие творческие сферы деятельности. Но и они могли нарушить ее желание безраздельно обладать им. Например, фотография. Или писательство, или художественная ковка, ткачество, резьба по кости, гончарное дело. Да хоть вышивка крестиком – один чёрт! Он уткнётся во что-то новое и станет посвящать этому всё свое время, вместо того, чтобы быть с нею.
После обеда она спросила:
-Так что ты решил?
-Решил завершить свою деятельность. Снова буду брать переводы научной литературы. За них вроде неплохо платят.
-Разве ты сможешь? Это ведь трудно…
-Я устал от художки. Исписался, иссяк. Нужен длительный перерыв. Я уже на пороге кризиса. А ты? Останешься со мной в Питере?
-Конечно! Переведусь в дочернюю фирму отца.
-Тогда стану твоим личным телохранителем. Когда-то ведь так и было. Помнишь?
-Тогда я подвергалась постоянным нападкам со стороны конкурентов.
-Думаешь, хоть что-то изменилось? Просто ты последние два года действовала из Франции, им было не дотянуться до тебя.
-Но отец опасается. Он хочет увести меня в тень.
-Те, кто внимательно следят за его бизнесом, в момент разгадают этот маневр. Так что я пригожусь. Снова подключу Ивана с его системой мониторинга, и пара-тройка дельных юристов найдется. Сможешь открыто работать.
-Никос… но это не повлияет на твое внутреннее состояние?
-С четвертого этажа точно больше не упаду. Ты ведь вернулась.
***4
На самом деле Никос по паспорту значился как Никита. В школе друзья прозвали его Никитос, а в армии Никитоса сократили до Никоса. С тех пор он звался именно так. Но лучший друг Иван, один из всех, называл его полным именем, которое мало кто знал из окружения Никоса. Дезире называла его по-разному, в зависимости от настроения и ситуации. Когда однажды он сильно рассердился на неё, она жалобно блеяла – Прости, Никитушка. Могла сказать коротко – Ник, но чаще вообще говорила – Кот, Котик, Котяра. Вот и сейчас, в разговоре с отцом по телефону она сказала:
-Папа, Кот хочет опять стать моим телохранителем в фирме. Ты не против?
-Так вы помирились? – спросил отец.
-Мы не ссорились. Просто я… ты ведь знаешь, у меня не все дома. Потому что очень сильно его люблю.
-Если хочет, пусть работает телохранителем. Я распоряжусь. Лишь бы тебе было хорошо.
-Мне с ним очень хорошо.
Её отец вживую давно не видел Никоса, да и раньше общался с ним коротко, только по делу. Его напрягало то, что Дезире зациклена на своем муже, но сделать все равно никто ничего не мог. Ни он, ни его жена. Мать Дезире в отличие от мужа превозносила Никоса за талант и восхищалась его работами.
Дезире сказала отцу, что они с Никосом выйдут на работу в питерском филиале через неделю. Эрик не мог возразить, зная всю предысторию отношений дочери с Никосом. Только спросил:
-Так вы снова распишетесь?
Она, не отрываясь от смартфона, задала вопрос Никосу:
-Кот, папа спрашивает, мы распишемся снова?
Эрик услышал сонный голос Никоса:
-Конечно. Передай привет Эрику.
-Твой Кот грубиян, какой я ему Эрик. Я папа, папа! И для него тоже! Где вы поселились? В маминой квартире?
-Нет. Представь, мы живем в хрущёвке родителей. Такой экзотики ты никогда не видел.
-В своей жизни я все видел, – ответил недовольно Эрик, – Но ваша квартира…он отдал ее сестре насовсем?
-Я напишу тебе в сети. Зачем все эти вопросы? Он хочет, чтобы мы купили новую квартиру на его депозит.
-Твой муж… странный. И всегда таким был. Надеюсь, он изменит прическу, когда приступит к работе? И вам нужен автомобиль. Я оплачу.
-Папа! Он сам это решит! Мы, русские, все странные. Это ты у нас француз. Вот скажу всё маме, она с тобой разберется.
Никос в это время вышел из ванной, где брился и умывался:
-Скажи ему, что я подстригусь.
-Зачем?! – возмутилась Дезире и запустила пальцы в его обильную тёмную шевелюру.
-Затем. Как твой телохранитель я не должен привлекать внимания.
-А-ааа, ну да. Я забыла. Хорошо, так хотя бы всякие девки не будут на тебя кидаться.
-Когда это девки кидались на меня?
Дезире хорошо готовила, в этом теща Никоса постаралась.
Свой Ниссан Никос давно продал, почти сразу после побега Дезире. Тогда сестре очень требовались деньги. Да и у него финансы пели романсы. Его родители совсем сникли тогда, они переживали за зятя и за малыша. За Никоса они также сильно переживали, но старались не лезть к нему, потому что это его крайне злило. Мать радовалась тому, что он поселился в их квартире и она ему явно нравилась. Он вырос примерно в такой же, но тот дом давно снесли.
При жене Никоса и ее родственниках его родители стеснялись. А Дезире пыталась улыбаться, но все время пряталась Никосу за спину.
Через два дня секретарь филиала пригнал новенький мерс и отдал Никосу документы и ключи. Никос молча все взял. С секретарем разговаривала Дезире. Он слышал ее звонкий веселый голосок и морщился. Секретарь был слишком привлекательным на вид, Никос таких лощёных мальчиков терпеть не мог. Когда Дезире вернулась, он успел отвернуться, но она заметила выражение его лица, подскочила к нему и стала ластиться:
-Не сходи с ума, мне никто кроме тебя не нужен. Этот сопляк тебе в подметки не годится!
-Вечно ты… что за манера заигрывать в кем попало?
-Клянусь, не буду больше! Дурацкая французская привычка. Все время забываю, что я в России.
Она лукавила, игривость была в ней всегда, ею она и Никоса влюбила в себя. Именно поэтому он так ревновал, когда она начинала вести себя легкомысленно с другими. Он знал, что это просто ее женская природа и больше ничего, но не мог справиться с собой. Странно, но ее мать была совсем другой. Наверно, все-таки повлияли французские корни.
***5
Между тем устроительница уже уладила всё перед последней выставкой, в которой серия Никоса про дождь составляла две трети всей экспозиции. Рекламные буклеты были разосланы, дата релиза назначена. Первый закрытый показ планировался через неделю, и на него она пригласила двух самых активных поклонников творчества Никоса. Из-за них пришлось немного отсрочить открытие выставки.
Она позвонила Никосу и сказала, что он может прийти и оценить все до открытия и до приезда коллекционеров. Но он задержался и вместе с Дезире появился как раз, когда оба его почитателя ходили по залам выставочного комплекса. Устроительница подобрала все еще не проданные работы Никоса, которые он привозил к ней в галерею последние три месяца. Дезире их еще не видела. Она смотрела на них как завороженная и переходила от одной работы к другой словно в замедленном кино. Ноги ее почти не слушались. Никос в это время общался с одним из коллекционеров. Это был тот самый японец, переводил их разговор сопровождавший его молодой и стройный азиат. Никос обратил на него внимание, он показался ему знакомым.
-Да, я приезжал к вам, – подтвердил юноша, – Помните, я просил вашего разрешения сделать для господина фото ваших незаконченных работ.
-Вам нужно в кино сниматься, – сказал Никос, – Фактура подходящая и речь поставлена.
-Вы угадали, я актёр кино. Вот что значит цепкий взгляд художника.
-Передайте вашему господину, что это мои последние работы. Я завершаю художническую деятельность.
-В России?
-Нет, совсем.
Мальчишка смотрел на него растерянно, потом поклонился и подошел к коллекционеру. Тот после его слов что-то выкрикнул. А Никос, взяв Дезире за руку, быстро пошел прочь. Устроительница, ничего не понимая, металась от японца к Никосу, но не успела ничего спросить у него.
-Продай все без аукциона, – резко сказал ей по телефону Никос, – Себе возьми двойной гонорар. На этом конец.
-Конец? Что ты имеешь в виду? – воскликнула она.
-Конец, значит, конец. Я завершил карьеру художника. Буду работать в другой сфере.
Он нажал отбой. Устроительница осталась стоять с открытым ртом, но не перезванивала, потому что хорошо изучила его нрав.
Дезире даже в машине не могла прийти в себя. И только через полчаса, когда они уже вернулись домой, она спросила:
-Так ты окончательно решил?
-Да, – ответил он, – Ты ведь этого хотела?
-Я…я не думала, что это произойдёт так…
-Как?
-Болезненно. Меня поразили твои последние работы.
-Хватит об этом. С этого дня я твой личный охранник.
-Кот, но разве можно так резко запретить самому себе что-то?
-Только так и можно. Если тянуть волынку, это никогда не кончится. Это как бросить
