гребцов слез по верёвочному трапу снова в шлюпку. Занусс ободрил:
– Если кастрюлю утопишь, или испортишь, я вычту из твоей доли. А тебя буду кормить только солониной! Без первого, и без десерта!
– Ладно тебе, Занусс! – Рнего заржал, – Не думаю, что эти твари способны прогрызть медь! Кстати: я что-то не припомню, чтоб ты когда-нибудь кормил нас десертом!
– Ну вот теперь – точно его и не увидишь!
Вал из чёрных телец у кромки воды между тем явственно шевелился: твари упорно пытались добраться до вожделённой добычи, бегая вдоль берега. Но – безуспешно: течение уносило отчаянных смельчаков, пытавшихся доплыть до темнеющей в ночи громады корабля, где скрылись восхитительно пахнущие тела крупных двуногих!
Однако отсюда, с безопасного борта, сами тельца тварюшек не выглядели уж слишком большими или грозными.
Конан, повидавший и куда более опасных представителей мира членистоногих и насекомых, подумал, что не удивился бы, даже если б странные твари, обитающие в пустынной проклятой стране, могли и правда – прокусить чёртову кастрюлю.
Ничего: если что – запаять медный сосуд будет нетрудно!
Спустя буквально пять минут экспедиция за мурашиками, как окрестил её Эльдорн, благополучно завершилась. Рнего, радостно улыбающийся, торжественно сообщил:
– Никаких проблем, капитан! Даже обидно! Мы, понимаешь, приготовились к битве не на жизнь, а на смерть, а они… Просто позволили себя зачерпнуть!
– Ладно, высыпай сюда! – Конан показал на огромную стеклянную бутыль с приготовленной воронкой. Бутыль нашли тоже на камбузе, и из неё пришлось предварительно пересыпать в другую тару какую-то очень пахучую приправу, особо ценимую Зануссом. Правда, на приказание уже самого Конана освободить бутыль кок не ворчал, а лишь сердито сопел. Рнего, придержав крышку, чтоб вначале на палубу стекла вода, вместе с которой он «зачерпнул» из передовых отрядов своим «боевым сосудом», поторопился пересыпать добытых «пленных».
Теперь в свете факелов и фонарей мокрых насекомых было видно отлично.
Пираты даже на какое-то время притихли, стараясь получше рассмотреть своих нежданных врагов.
Восемь здоровенных, с добрый палец, чёрных тварюшек, упорно скреблись в толстое стекло стенок, щёлкая немаленькими жвалами на гигантской, непропорционально большой, словно бульдожьей, голове, и отблёскивая во все стороны полированными чёрными боками. Иногда замирали, словно в недоумении. А иногда останавливались, как бы общаясь друг с другом: тёрли друг о друга антеннами-сяжками.
Шесть лапок. На конце брюшка – жало. Но сильней всего поражали именно передние жвала – главное оружие насекомых. Они казались очень прочными и сильными!
– Знаешь, Конан, это ведь – не муравьи.
Конан удивлённо обернулся на замечание Эльдорна. Но не потому, что хотел возразить: он и сам уже понял, что твари действительно несколько отличаются от обычных муравьёв: хотя бы часто сегментированным основным тельцем, намного более узким, чем массивная голова:
– А кто же это по-твоему, Эльдорн?
– Думаю, это – термиты.
– Это ещё что за …аная хрень такая, разрази её Хуршид?! – Бомаго выразил общее недоумение весьма просто, в привычных словах.
– Это, Бомаго, твари навроде муравьёв, но живущие несколько по другим законам. Во-первых, они строят свои дома – термитники! – из своей слюны и глины, а не из соломы и всего, чего попало, как делают муравьи. Во-вторых, наружу из такого дома выбираются только воины. Вот – эти самые. А те, что остаются внутри – куда мельче, не так основательно вооружены, и работают только для блага колонии: ну, там, кормят детей, чистят внутреннее пространство, даже ухаживают за плантациями.
– Чего?! Какими плантациями?! Эльдорн, что за ерунда?! – удивлённые возгласы послышались отовсюду. Эльдорн подождал, пока они стихнут, и неторопливо, явно осознавая своё превосходство в области знания жизни термитов, продолжил:
– Это – не ерунда. Термиты от муравьёв и отличаются в-основном тем, что способны обеспечить себя всей необходимой пищей сами. Без собирательства.
– Как это?!
– А очень просто. Они всё, что растёт – ну, там, растения: листья, трава, древесина! – пережёвывают в мелкую кашицу. И потом внизу, в пещерах под землёй – кормят этой кашицей… Грибы!
– Что?! Как?! Какие ещё грибы?! Что за бред?
Хмыкнул даже Конан:
– Эльдорн! Откуда ты всё это знаешь?
– От дяди. Он одно время работал первым помощником придворного лекаря Лармозии. А тамошнему принцу как раз прописали пить вытяжку из этих чёртовых термитов. А их, сами знаете, в окрестностях столицы Брундизии – шишь найдёшь! Вот и пришлось мне и дяде плыть за тридевять земель в Коринфию, выкапывать там один такой термитник со всеми потрохами и обитателями с трёхметровой глубины, засовывать в гигантский деревянный ящик, да везти в Лармозию целый месяц. Это мой дядя нашёл, – в голосе ветерана прорезалась неподдельная гордость, – чем и как кормить этих букашек: иначе попередохли бы они за милую душу, пока мы их везли…
– Ну и что? Помогла вытяжка из термитов наследнику?
– Ага, два раза… Этот идиот к тому времени успел поучаствовать во дворцовом перевороте. Заговорщики успеха не достигли, папочка умудрился попросту сбежать. Через запасной потайной ход – первый-то, о котором все знали, заговорщики перекрыли… А когда вернулся назад, с войском, «больного» придурка просто приказал вздёрнуть на перекладине над главными воротами крепости. В назидание, так сказать, остальным отпрыскам… Так что термиты ему уже не пригодились. И мы с дядей приготовили из них какое-то зелье… Не помню какое. Только зря. Дяде оно не помогло. Нет – не вылечиться, а отмазаться от участия в заговоре!
– Но Эльдорн. Сколько тебя помню – ты – член берегового братства. Когда ж ты успел побыть учеником лекаря и поучаствовать в походе за… Термитами? – Велтран задал вопрос, интересовавший и Конана, и явно большую часть остальной команды.
– А всё просто. – по тону Эльдорна нельзя было сказать, что старые воспоминания доставляют ему радость. Или хотя бы – ностальгию, – Мне тогда было всего шесть лет. Помнить-то я всё помню… А вот сделать что-либо, когда король в ярости велел казнить дядю, а заодно и всех моих родных и близких, не получилось. Да я и выжил-то… Только благодаря тому, что прибился к какому-то каравану, шедшему в Аквилонию. Потом, когда попробовал себя там – то на «работе» нищего, то в роли вора – вернулся назад, на побережье. В четырнадцать вступил в свой первый экипаж – ну, тот, на «Жемчужине Массантии».
Многие пираты закивали: этот корабль, как и его капитана, отважного, но уж очень любившего вино и порошок жёлтого лотоса, Фатхулло, многие помнили – хотя бы по рассказам выживших членов экипажа, или других пиратов. Везло им, конечно, не так, как команде Астига Безухого. Но свою долю от жирного пирога торговли Средиземноморья они тоже урвали. Пока не встретили в море две галеры всё того же короля Вездигдета. С сильно превосходящими силами противника: двумя когортами опытных и тренированных воинов.
Выжили с «Жемчужины Массантии» лишь те, кто смог спастись вплавь, и потом умудрился долго прятаться на лесистых и безлюдных островах: дело произошло возле архипелага Пауиттос.
– Да-а, похоже, не перестанешь ты удивлять нас, Эльдорн, – Конан подумал, что, сколько бы, действительно, он не жил, буквально сроднившись, с экипажем, а всегда найдётся в биографии его людей такое… О чём они никогда не расскажут. Потому что сами хотели бы позабыть… – Но как же – термиты? Как бы нам справиться с ними? Где у них слабые места?
– Слабые места у них, капитан, как и у всех насекомых: они боятся воды – вон, мы же видим! – и огня! А, ну ещё – дыма! В густом дыму, если пробудут в нём долго, они задыхаются и гибнут. А если окурить их чуть-чуть – становятся вялыми и безопасными: мы с дядей, чуть что – окуривали ящик с термитником из такой, знаешь, коптильни!
– Понятно. Но здесь-то нам не нужно, чтоб эти гады оставались живы! Нам бы лучше всё-таки поубивать их. С гарантией! Потому что нам ведь нужно будет основательно отдалиться от берега. И иметь в тылу армию, пусть мелких, но многочисленных и кусачих врагов, совсем не хотелось бы!
– Хм-м… Думаю, если найти их основное жилище – с этим проблем не будет. Затопим его водой, или сожжём с помощью саксаула!
– Ну, хорошо бы, если б так. – Конан однако покачал в сомнении головой, – Правда, насчёт утопить – я сомневаюсь. Река, наверное, всё-таки будет далековато от их гнезда. Они ж не дураки – строить там, где их какой-нибудь паводок может залить!
– Но Конан! Мы же ещё даже не видали этого гнезда! (Да и не бывает здесь паводков, поскольку нет дождей.) С другой стороны, если твари собираются сидеть здесь, держа нас в осаде – рискуем ещё долго и не увидеть этого самого гнезда…
– Не волнуйся, Велтран. Думаю, эти термиты вылезают «за добычей» только ночью. Не видали же мы их вечером. Так что надеюсь, когда солнышко припечёт их как следует – они уберутся восвояси! И будут отсыпаться целый день!
Велтран дёрнул плечами, показывая, что не убеждён оптимизмом своего капитана, но промолчал. Конан, подняв банку с тварями повыше, посмотрел на тварюшек снизу. Поцокал языком: большая часть термитов уже перестала скрестись и пытаться прогрызть стекло, а просто лежала на дне, словно в отчаянии чуть поводя лапками.
– Вот посмотришь, помощник – я окажусь прав! Такие ночные твари вряд ли способны действовать днём!
