след от неё – остался…
Пах и живот болели – просто жутко.
Проклятье!!!
Если и в следующую ночь случится «новое» посещение – он её не переживёт!!!
Позже, когда справлял нужду в свой персональный унитаз, стонал и мучился: натёртый член болел жутко! Жаль, помазать ничем нельзя! А если он скажет, что его всю ночь тщательно и методично насиловали, ему наверняка ответят, что на записях с камер ночного видения видно только как он терзает себя… Сам!
Потому что всё верно: на правой ладони тоже – всё красное!
Что же делать?!
Жить-то хочется!
О!
После завтрака он попросится к Ришату Ривкатовичу. И всё ему расскажет.
Всё!
Однако до завтрака пришлось вытерпеть кучу проб и анализов.
И кровь у него брали, и мазок, и давление мерили («Ого! С чего это у вас сто семьдесят на сто?! Вы плохо спали? Или сильно волнуетесь?!»), и пульс, и суставы молоточком обстукивали, и даже плюнуть на стёклышко заставили…
Кот терпел. Только в конце спросил:
– Когда будут готовы результаты?
– Сегодня после обеда.
– Отлично. Тогда у меня просьба: скажите Ришату Ривкатовичу, что я сегодня ночью кое-что вспомнил. Очень важное. И мне нужно сказать это ему – именно сегодня. Иначе погибнет невинный человек. Который заперт в подвале там, на участке!
Медсестра лет шестидесяти, с усталым и морщинистым лицом, похоже, не раз сталкивалась с подобными просьбами. Потому что только кивнула. Кот сказал:
– Я понимаю, что вы мне не верите. И думаете, что я хочу закосить под нормального. Ничего подобного! Я как раз наоборот: хочу доказать Ришату Ривкатовичу, что я – полный псих!!!
На этот раз ему в глаза взглянули с интересом. Но снова промолчали, ещё раз кивнув.
Коту пришлось этим удовольствоваться.
Ришат Ривкатович за своим столом сидел, откинувшись на спинку.
С благодушным видом – точно таким же, как в первую встречу.
Кот поздоровался:
– Здравствуйте, Ришат Ривкатович.
– Здравствуйте, Василий Николаевич. Мне передали, что вы вспомнили что-то очень важное. И кого-то надо спасти.
– Совершенно верно. Только…
Знаете, что, уважаемый Ришат Ривкатович? Я сейчас вам расскажу – всё! Ну, то есть – всё, как оно было на самом деле. О чём я боялся рассказать, опасаясь, как бы вы и остальные не сочли меня действительно – психом!
И вы уж сами решите – кого надо спасать!
На новый, уже полный, рассказ, у Кота ушёл почти час – он засёк его по старинным наручным часам доктора, которые тот, очевидно, в силу традиций и привычек, носил на левой руке. И которые хорошо было видно, так как рукав халата их не закрывал.
За положительный момент Кот посчитал то, что ближе к концу рассказа благодушие куда-то испарилось с чела доктора. И он даже подался вперёд – чтоб лучше слышать!
Но отреагировал доктор «адекватно»:
– Не хочу вас расстраивать, Василий Николаевич. Но видео с камер ночного видения я, разумеется, просмотрел. Мне искренне жаль вашего красноголового друга. И вашу правую ладонь. Но! Ваша интерпретация маниакального действа меня настораживает.
Боюсь, без медикаментозной терапии вам всё же не обойтись!
Медикаментозная терапия выразилась в трёх уколах, двух таблетках, обработке натёртого хозяйства Кота тетрациклиновой мазью, и переводе в другую камеру.
В которой кровать стояла в центре комнаты. И Кота на ночь к ней пристегнули. Надёжно. Особенно крепко упаковали руки. Кот не протестовал.
Он уже почти смирился со своей участью.
Всё-таки, хоть и косвенно – но он виновен.
И в смерти Нади.
И в смерти Дрики.
Если ему суждено расплачиваться – так и пусть.
Кому-то же надо расплачиваться?!..
Смерть пациента Василия Николаевича была зафиксирована объединённой комиссией на следующее утро после нашей с ним последней беседы.
Вскрытие показало, что произошла она в результате обширного инфаркта.
Я, заведующий отделением интенсивной терапии первого психо-неврологического диспансера, КМН Гизатуллин Ришат Ривкатович, спустя примерно месяц после этого решил литературно обработать записи бесед с пациентом Василием Николаевичем, и выпустить в виде художественного произведения.
С одной только целью: показать всем страдающим хроническим алкоголизмом людям с неустойчивой психикой, чем может закончиться их пагубное пристрастие.
Конечно, я понимаю, что люди, подверженные этому недугу, книг обычно не читают. Зато читают их родные и близкие. И могут воспользоваться этой книгой, как аргументом.
Потому что хотя все имена и названия вымышлены, (сестра погибшего ещё жива) сами события – действительно имели место. Во-всяком случае – для самого погибшего.
Хотя, когда спустя полгода после описанных событий, а именно – позавчера, я, в силу непредвиденных обстоятельств, посетил «участок», адрес которого мне дал Василий Николаевич, обнаружил там только двухэтажный салон проката свадебных платьев. Разумеется – «Малика». Во втором, полностью остеклённом, этаже которого имелось несколько манекенов, одетых в эти самые платья.
К сожалению, салон оказался давно закрыт. И покинут персоналом и хозяином. О чём говорили обрывки упаковочной бумаги, грязь, паутина и пыль в нижнем, пустом, зале, явственно видимые через грязное стекло первого этажа.
И я сейчас очень сожалею, что не прислушался к просьбам погибшего, и не оставил с ним дежурного. Хотя бы в ту ночь.
И хотя он утверждал, что воочию видел именно то, о чём поведал мне во второй беседе, это не произвело на меня должного впечатления – все они, мои пациенты, именно это и говорят. Что всё, что видели – было на самом деле.
А вы бы, вы сами – поверили бы в такое?!
Но после того случая с инфарктом я до сих пор чувствую угрызения совести…
А ещё – ко мне со вчерашней ночи начала приходить Надя!!!
Я не суеверен. И одинок. И смерти не боюсь.
Но рукопись эту в редакцию отправлю сегодня же…
