"Ваша плоть - трава!"

сказала, что после вашего последнего посещения у неё пропали деньги. Которые она откладывала. На чёрный день.
Кот почувствовал, как кровь бросилась в лицо: его обвиняют в краже! И – кто?! Собственная сестра!!!
Впрочем, может, демоны смогли как-то добраться и к нему домой?!
– Итак, Василий Николаевич. Что вы можете сказать?
– Я денег не брал! Ну, у сестры, я имею в виду! Просто… Заезжал отдохнуть от работы. Помыться. Посмотреть новости. Там, на участке – нет даже электричества!
– Да. Это верно. Электричества там нет. Как нет и многого из того, что вы по показаниям продавца купили. Или привезли. То есть – никакого «приёмника». И нет трупов. И, кстати, ни Максуда-опа, ни вообще хоть кто-то в махалле – не видели ни вашего «друга» Петра Александровича, или, как вы его называете – Дрики, ни Надежды, ни вообще – хоть кого-то другого, кроме вас.
– А как же – показания Максуда-опы про скандал?
– Да, верно. Но она говорит, что дело было поздним вечером, около одиннадцати. И все ваши «друзья» бежали так быстро, что и она не успела их толком разглядеть. Утверждает только, что все они были полуголые, в одних трусах, и, извините, лифчиках. Или даже без них. Одежду почему-то держали в руках. На бегу ещё и матерились, и смеялись.
– Бред!
– Вот-вот. И мне это показалось бредом. Правда, на перекрёстке, к которому они по словам свидетельницы бежали, собака нашла один лифчик. И носок. И трусы. Мужские.
Кот невольно почесал затылок. Но ничего не сказал.
Капитан продолжил «разговор» сам:
– Не обессудьте, уважаемый Василий Николаевич. Я вынужден констатировать, что вы не можете отвечать за свои слова. И показания. Поэтому даже не вижу нужды в том, чтоб вы их подписывали. И сейчас я передам вас в руки специалистов.
Которые, надеюсь, смогут через какое-то время…
Вернуть обществу полноценного и адекватного члена.
Капитан очевидно нажал под столешницей какую-то кнопку.
Дверь открылась. В камеру вошли двое в белых халатах. У одного в руках имелось что-то, ну очень похожее на смирительную рубашку. Мужчины оказались высокие. Сосредоточенные лица. И вообще: эти, в отличии от сержанта и младшего сержанта, показались Коту крепкими и здоровыми. Такие и без рубашки с ним, ослабленным и худым, справились бы запросто. Не то, что Хасанов и Тулягенов – те по комплекции не отличались, в-принципе, от Кота с Дрики…
Кот сказал:
– Я понимаю. Сложность и неоднозначность ситуации. И понимаю ваше недоверие к моим словам. И не возражаю отправиться туда, куда меня проводят эти специалисты.
Но можно, чтоб они не надевали на меня рубашку? Я пойду сам. И буду спокоен.
– Как скажете, Василий Николаевич. – капитан переглянулся с одним из «специалистов» – похоже, старшим. Тот кивнул, – Всего вам доброго.
И – скорейшего выздоровления!
 
На Кота действительно не стали надевать рубашку.
Но пока шли по коридорам Управления района, практически так зажали с обеих сторон, что никакое сопротивление, или бегство, как он было наивно понадеялся, было бы невозможным. На улице Кот поразился: солнце стояло так, словно время – перевалило за полдень. И давно. Что же получается?! Он проспал восемнадцать часов?!
Пока ехали в спецмашине с зарешёченными окнами, и с отделённой глухой перегородкой кабиной, двое сидели рядом с ним на скамье вдоль борта – с обеих сторон. Кот всё так же молчал, и изо всех сил старался показать, что он настроен мирно. И безопасен.
Когда машина въехала на территорию первого городского психо-неврологического диспансера, или попросту – «дурдома», даже не подал виду, что узнал его двор. Вышел из машины сам. К главврачу его проводили. Так же «нежно» поддерживая.
Но того не оказалось: уже закончил рабочий день, уехав, якобы, в Министерство.
Тогда его повели к завотделения.
В кабинете у Заведующего отделением интенсивной терапии его тоже одного не оставляли. Но пришлось подождать с полчаса, пока этот самый заведующий, солидно выглядящий и симпатичный татарин лет пятидесяти, вернётся с обхода.
– А, это вы, Василий Николаевич? – проходя к своему креслу, обойдя стол с девственно чистой столешницей, татарин обаятельно улыбался, словно «визит» Кота для него – приятный сюрприз, – Очень рад нашей встрече.
– А вы меня знаете, доктор – э-э… Извините, не вижу ваш бейджик.
– Да. Знаю. Правда, до этого – только заочно. А зовут меня – Ришат Ривкатович. И ваш капитан Исхаков звонил по поводу вас, и говорил – как раз со мной. Где-то с час назад. И я послал наших сотрудников. – доктор взглянул на санитаров, – Спасибо, что доставили вашего подопечного в, как говорится, целости и сохранности. А сейчас, будьте добры, подождите в коридоре.
Санитары лишь кивками отреагировали на благодарность – выучка! – и молча вышли. На Кота даже не взглянули: если младший Босс считает, что тот – безопасен, то делает это на свою ответственность!
Кот сказал:
– Ришат Ривкатович. Я должен сразу извиниться перед вами и капитаном Исхаковым. Вероятно, у меня наступил так называемый «Делириум тренум», то есть – белая горячка. И в последние пять-шесть дней я не совсем отдаю себе отчёт в происходящем вокруг. И в своих действиях. Однако капитан Исхаков поставил меня перед такими фактами, отрицать которые смысла нет. Так что я уже начинаю сомневаться. В том, что со мной происходило. И в своей оценке того, что я наблюдал! И главное – я уже не уверен, наблюдал ли я действительно – именно это!
Отсюда я делаю вывод, что сейчас я нахожусь именно там, где мне смогут…
Помочь!
Хотя бы – снова стать самим собой!
Ришат Ривкатович, во время монолога Кота сложивший ручки на округлом симпатичном животике, и вращавший друг вокруг друга большие пальцы, умиротворённо кивнул. Словно ему в жаркий день предложили кружку холодного пива с копчёной икрой:
– Я очень рад, уважаемый Василий Николаевич, что вы достаточно трезво подходите к оценке ситуации. Похоже, особых трудностей с возвращением вас на нашу, так сказать, грешную землю, не должно быть. Вероятно, это – вопрос не столько даже медикаментозных методов и процедур, сколько – покоя. И времени.
– Да уж. Отдохнуть от пережитого я и сам – с удовольствием бы.
– Вот-вот, уважаемый Василий Николаевич. Мне лично ваш случай показался исключительным. Не часто у нас нашим… э-э… подопечным кажутся случаи, скажем так, насильственных смертей! Гораздо чаще они сами являются причиной агрессии в отношении окружающих! Однако вы, по словам Исхакова, вели себя… Спокойно!
– Да. Если вы об этом – я никого не пытался убить. Однако вот про то, как я с ножом в руке разогнал пьяную полуголую компанию – не помню ничего!
– Хорошо. Но, может быть, вы согласитесь рассказать мне всё – по порядку? То есть – как вы получили… э-э… «заказ» на работу, с чего начали, и чем всё закончилось?
– Но я не уверен в том, чем всё закончилось! Факты, которые капитан…
– А вы пока не обращайте внимания на то, что говорил капитан. Он – просто службист, добросовестный исполнитель. И обязан сдавать отчёты по каждому вызову. Он мог некоторые моменты интерпретировать… Скажем так: весьма вольно. И – к своей выгоде.
Меня же интересует – именно ваша версия. Так что прошу вас – не стесняться, и просто рассказать мне всё то, что видели и делали вы!
Кот криво усмехнулся.
Всё верно: капитан – лицо подотчётное. И не в его интересах затягивать с каждым свалившимся на его голову случаем. Так что он в отчёте и правда напишет: «передал подозреваемого на освидетельствование специалистам из первого психоневрологического», и сдаст дело в архив…
– Хорошо, уважаемый Ришат Ривкатович. Расскажу. Правда, прошу извинить, если буду иногда повторять то, что вам уже известно. Но вы же сами просили – по порядку!
– Ничего-ничего, Василий Николаевич! Мне интересно всё выслушать – именно в вашем изложении! – доктор как бы невзначай запустил руку под столешницу, и Кот понял, что тот включил магнитофон. Впрочем, дежурный магнитофон, который наверняка имеется в диспетчерской психушки, наверняка записывает вообще всё, что здесь говорится. Ну а сейчас доктор хочет иметь запись – «так сказать», для личного пользования!
 
На весь рассказ ушло не более получаса.
Конечно, Кот сейчас, в более спокойной обстановке, и сидя на удобном стуле, хоть и привинченном к полу, рассказывал и более подробно, чем для милицейского протокола. С деталями. И, тем не менее, много времени это не заняло. Кот уж постарался уложиться до того момента, как у доктора закончился бы рабочий день. Потому что никто в этой стране не любит «перерабатывать».
Однако он снова не упомянул о демоне из стены, визите к Дрики – «мстителя», и своём последнем искушении в круге. Он понимал, что упомяни он хоть о чём-то таком,  сверхъестественном, или необычном, его лечение может… Сильно затянуться!
А это не входило в его планы.
Поэтому он чётко придерживался версии, озвученной для лейтенанта, капитана и майора.
Доктор во время рассказа