не твое... - и предложил в полный голос:
- Тогда давай-ка, княжиче, вместо предметных образов попробуем мысленные.
Кирилл ничего не понял, однако покладисто кивнул.
- Случалось ли тебе, глядя на какого-то человека, помышлять: а хорошо бы узнать, о чем он в это мгновение думает?
- Вестимо! Иной раз до того любопытно бывает, что вот так и хочется прямо в голову к нему забраться! Э-э-э... Малость кривовато я выразился, отче, вы уж простите.
- Не за что прощения просить. Наоборот, это ты, чадо, нечаянно в самую что ни на есть суть попал. Так вот: я сейчас опять от тебя схоронюсь, там возьму в руки какую-нибудь из вещей да стану усердно глядеть на нее. А ты попробуй узреть мои мысли о ней - ее саму, стало быть, но уже чрез меня. В голову мою влезь, как сам же верно и сказал. Добро?
- Ага.
Лекарь скрылся за перегородкой. Загадочно издав оттуда несколько стеклянных и металлических звуков, распорядился:
- С Богом, княжиче!
Для чего-то хорошенько откашлявшись, Кирилл сосредоточенно уставился в пол перед собою. Эта позиция нисколько не помогла и он перевел взгляд на потолок. Там ему, как оказалось в итоге, тоже ничего не открылось. Раздраженно поерзав, решил зажмуриться. Замер, проговорил неуверенно:
- Отче, а мне отчего-то вдруг стал видеться клубочек ниток. Белых, льняных...
Отец Паисий немедленно выбрался из своего закутка, держа что-то за спиной. С некоторым напряжением в голосе поинтересовался:
- А почему ты сказал "отчего-то"?
- Ну... Звуки-то совсем иными были. Какими-то неподходящими, что ли.
- Неподходящими к этому? - он вытащил руку из-за спины и на открытой ладони с ликованием явил Кириллу небольшой, с грецкий орех, клубочек ниток. Белых, льняных. Не сдержавшись, завопил во весь голос:
- Молодец! Получилось!
И бросился обнимать да хлопать по спине оторопелого, явно сбитого с толку Кирилла. Едва ли не схватив его в охапку, азартно потащил за перегородку:
- Погляди-ка сюда.
На поставце находились карманный молитвослов в сафьяновом переплете, огарок свечи, яблоко и гусиное перо. С какой-то чинной торжественностью лекарь вернул туда же нитяный клубочек и поманил пальцем:
- А теперь взгляни сюда...
Он раскрыл пошире кожаный мешок, в котором Кирилл успел приметить амальфийский стилет, синюю пузатую склянку с рельефным изображением на боку, изящные щипцы странноватой формы и непонятного назначения, бронзовую женскую фигурку, крохотную эмалевую шкатулочку, изукрашенный воловий рог, превращенный в какой-то сосуд, и множество полузнакомых частей прочих не очень ожидаемых предметов.
- При помощи всего этого я, как ты разумеешь, и производил все услышанные тобою звуки. Догадаешься, с какой целью?
- С толку меня сбивать?
- И зачем? - удивился лекарь. - Нет, чадо. Подстегивая да пришпоривая воображение, я тормошил и пробуждал от спячки твой разум.
- Так ведь это самое воображение мне только мешало, отче! - удивился в свою очередь Кирилл.
- А мне, я думаю, всё же несколько виднее, когда оно мешает, а когда вдруг начинает помогать. Каким бы странным это тебе ни казалось. Пояснять ничего не стану - уж не прими того за обиду.
- Вот как. Сказать по правде, ровным счетом ничего не понял, ну да ладно. Отче, а давайте еще разок-другой в эту игру сыграем! Что-то разохотили вы меня не на шутку.
- Еще, говоришь? Ну-ка придвинься поближе да в глаза мне взгляни...
Присмотревшись цепко, отец Паисий неожиданно чувствительно ущипнул Кирилла за бок. Не обращая ни малейшего внимания на его ойканье и не отводя взгляда, удовлетворенно угукнул. С отработанной врачебной непреклонностью произнес:
- Нет. На сегодня - всё. Теперь ложись, отдыхай. Я сейчас с братом Лукою пришлю кое-что - выпьешь непременно, причем до дна. Хитрить не вздумай, проверю. До завтра, княжиче!
***
- А куда ж это перегородка подевалась, отче? - тут же полюбопытствовал Кирилл у едва успевшего войти лекаря. - Утром проснулся, а ее уж нет. Лука говорит, братия еще вчера разобрали, когда я уснул. И ведь не слышал ну просто ничегошеньки - вот дивно-то!
- Если не слышал, значит, просьбу мою исполнил и питье принесенное выпил - хвалю за послушание. А я, понимаешь, на сегодня всё несколько по-другому задумал, стало быть перегородка больше не понадобится. Скорее, даже мешать станет: мне теперь твое лицо желательно будет видеть постоянно, а сидеть там да выглядывать раз за разом - это, знаешь ли... Ну, не занимался я доселе с подобными тебе, так что откуда же было ведать заранее, как именно да сколь быстро у нас дела пойдут? Согласен?
- Ага! - охотно подтвердил Кирилл и, приметив в многословных лекаревых пояснениях порядочную долю смущения, обронил с большим сожалением:
- Но ведь какая славная перегородочка была: и крепенькая такая, и добротненькая! И задумана-то мудро, и исполнена-то на совесть! Ей бы стоять и стоять, а...
- State! - гаркнул внезапно, совершенно переменившись в голосе и лице, отец Паисий. Кирилл не понял окрика на незнакомом языке, однако мгновенно умолк и невольно вытянулся в струнку. Лекарь похлопал его по плечу, снисходительно и полупонятно завершив уже своим привычным голосом:
- Movemini, nobilis Cyrillus, movemini... Вот это совсем другое дело. Итак, движемся далее. Я сейчас возьму книгу, лист бумаги да расположусь вон там, у окошка. И стану поочередно рисовать разные вещи. Простые ли, сложные ли - не скажу. Ты же лучше не сиди, приляг. Да: и глаза закрой, яви милость. Я не подглядывания твоего опасаюсь, а приметил в прошлый раз, что помогает это тебе изрядно. И попробуй узреть, что именно я изобразил. Представляй же себе при этом не то, что будет на бумаге, а в разум мой всматривайся, как и вчера. В разум! Уяснил задачу?
Кирилл кивнул и завозился на своей постели, устраиваясь поудобнее. Загородившись под окном раскрытой на коленях книгой, отец Паисий зашуршал, заскрипел пером:
- Что я нарисовал? Глаз по-прежнему не открывай.
- Клобук настоятельский? - предположил Кирилл с убедительно простодушным видом.
Лекарь вздохнул:
- Клобук настоятельский, гляди, как бы и сам не надел о преклонных годах. Ох не зарекайся ни от чего, особенно смолоду! Всё, всё уж, довольно отвлекаться. Попробуем сызнова... Это что?
- Блюдо с пирогами. Причем, пироги-то - все как на подбор: с мясцом рубленым, лучком, чесночком да мóдьорской паприкой толченой. И как вы, отче, догадались, что я именно такие оченно даже уважаю?
- По пирогам с мясцом соскучился, значит. Ладно... А это?
- Ну... Вроде как конь гнедой. Чем-то на моего былого Медведка похож. Ой, нет! Ошибочка вышла, отче: ни капельки не похож. Что - неужели опять не угадал? Да не может быть того!
- Добро... - терпеливо отозвался на очередную каверзу отец Паисий. - Вижу, настроение у тебя нынче шаловливое - наверное, от успеха вчерашнего. Но посоветовал бы на этом и остановиться. Кстати, не напомнишь ли мне, что там отец настоятель о детских забавах-то говорил? Вот и хорошо. Тогда продолжаем. А это?
Похоже, Кирилл вдруг и в самом деле что-то увидел. Потому что он мгновенно перестал ухмыляться, открыл глаза и сбросил ноги на пол:
- Ух ты... Отче, что это было?
- Откуда же мне знать, что там произошло в твоей голове? О том ты сказать должен.
- Да я не успел разглядеть толком, оно как-то промелькнуло пред внутренним взором - и всё.
- Ну так не спеши, а разгляди. Толком-то. Закрой глаза, продышись глубоко, дух приведи в равновесие.
- Ага... Честное слово, опять вижу нечто, вижу! Оно такое... Круглое какое-то.
- Так ведь круг и есть. Вот теперь молодец! Только радоваться не спеши, радость прочь гони - она воображение разжигает. А сейчас уже тебе воображать не надобно, следует только зреть. Успокоился? Значит, движемся дальше... Это что?
- Кажется, трехугольник. Угадал?
- Да не угадал ты, а увидел - разница огромная. Впредь изволь выражаться точнее. Опять молодец... А это что такое?
- Э... На столец кривоногий смахивает. Верно?
- Верно. Только отчего ж кривоногий-то? По-моему, очень даже неплохой столец у меня получился... А это?
- Помело?
- Хм... Ну пожалуй, можно и так назвать. Как ни странно, очень похоже, да... Вообще-то я дерево изображал. Добро, попробуем что-нибудь попроще... Что на это скажешь?
- Домик. Дети малые его так рисуют.
- Это для того, чтобы тебе увидеть и понять легче было.
- Вестимо дело. Неужто я могу допустить даже помысел, что вы просто рисовать не умеете! Отче, а можно спросить: что это за вещи такие любопытные были вчера в том мешочке вашем?
- Забыл или не все разглядел? - с давешними простодушными интонациями Кирилла уточнил отец Паисий и охотно принялся перечислять:
- Фляжка из синего вавилонского стекла, амальфийский мизерикорд, серебряные щипчики для завивки волос, инкрустированная роговая пороховница, оптическая трубка, походная форма для литья
