6
Продолжение ночного приключения не заставило себя долго ждать.
Сначала прямо в «Арго» пожаловали отцы-командиры, благо запасная приемная уже была к их услугам. Но глушилку тоже на всякий случай включили. В центре ругани был, как монолог о ДВКРо, так и «бандиты нового класса» – Стас не поленился записывать ночную прослушку до конца.
– Ведь до Свирида это все точно дойдет, – опасался Зацепин.
– Здесь не такие чадолюбивые лохи, как мы в Питере, получишь так получишь, – не сомневался капитан.
– Ничего не поделаешь, я поклонник устава израильской армии: чтобы спасти свою жизнь военнопленный вправе выдавать любые военные тайны, – легкомысленности Алекса, как всегда, не было предела.
– И какая же третья составляющая «новых бандитов»? – не скрывал своего любопытства «дядя Альберто».
– Служение Отечеству, какая еще, – не сомневался Стас-Сорокин.
– Хотелось бы услышать весь ход его глубоких мыслей.
– Они и в самом деле глубокие, – нахальство у Алекса было даже не вторым, а первым счастьем. – Просто есть неправильные бандиты, которые только за свои шкурные и бандитские интересы, а есть бандиты правильные, у которых бандитский путь к чему-то высокому и чистому.
– И к чему, например? – не отставал Зацепин.
– Давайте я вам через два дня скажу.
Майор вопросительно посмотрел на капитана.
– Через два дня у них регистрация «Фонда Поэта», – проявил тот знание предмета.
– И это будет высокое и чистое?
– Именно так, – уверенность сопляка-лейтенанта была непрошибаемой.
Вторым номером выступил Свирид. Еще суток не прошло, как Глотов посадил Алекса в свое «Пежо» и повез к подполковнику на правеж.
– Ты совсем берега потерял! В дисбат захотел? На урановые рудники? – обрушил на негодника праведный гнев Тихон Ильич. – Знал, что ты бесконвойный, но, чтобы до такой степени. Да ты опасней любого врага…
Копылов покаянно слушал. Слово «дисбат» ему зацепило: неужели к офицерам оно тоже приложимо?
– Ну что молчишь? Выкручивайся давай, как ты это умеешь. Какая грозная нужда заставила тебя произносить мою фамилию?
– Позорная трусость и малодушие.
– Ну? – Свириду требовалось продолжение.
– В меня и в мою девушку недавно немного стреляли. Позвонили, сказали приехать на разборку, я и поехал.
– Из «позорной трусости»?
– Именно. Долго трястись от страха совсем туго. Лучше сразу все решить.
– С кем поехал? Как поехал? Куда поехал?
– Куда позвали, на Шлеменко 14. На служебной машине с водителем в час ночи. Там меня обвинили в рэкете и решили везти в лес закапывать. Ну и фол последней надежды: назвал нашу грозную контору. А дисбат это замечательно, я на него от всей души согласен.
– Рэкет – это фигура речи или что?
– Да нет, самый буквальный рэкет. Ведь мне в закрома родины надо как-то мульён возвращать, ну и стараюсь.
– Про рэкет поподробней.
– В моем досье наверно есть упоминание, как я десять лет назад стучался во все двери со «Списком 30», из-за которого засветили в Коста-Рике моих родителей. Никому дела до этого не было. Ну вот я и решил открыть этот Клондайк самостоятельно. Слушайте, а ведь из дисбата я вряд ли смогу помесячно транши тугриков метать.
– Этот список у тебя в наличие?
– Могу в любой момент предъявить. Но боюсь, он до сих пор также опасен, как и десять лет назад.
– Ну и что с тобой прикажешь делать?
– Как обычно: выпороть на конюшне и отпустить.
Грозный подполковник совершенно по-мальчишески рассмеялся:
– А ведь я именно так и сделаю.
– Ну и ангела вам в дорогу.
– У тебя, я так понимаю, и своя команда есть, о которой ты четко умалчиваешь?
– Только для охраны меня, малодушного.
– Двоих мы знаем, плюс два отставника. Подготовь досье на остальных.
– Давайте лучше без этого, – попросил Алекс. – Если меня заметут, то это будет мой личный косяк, если протечет где-то у вас, то это будет втройне обидно. Могут возникнуть неприятные вопросы.
– Ты это что, шантажируешь меня? – подполковник был слегка изумлен.
– Ну совсем чуть-чуть. В пределах математической погрешности.
С минуты в кабинетике длилось молчание, впрочем, не очень тяжелое.
– Твой куратор сказал, что англичане чуть зашевелились.
– Ну да, прислали мне приглашение на некий семинар в Кембридж на три недели.
– Ты же уже ими вроде бы завербован, зачем тогда?
– Сказали, что мой опыт нового русского клуба достоин отдельного доклада и изучения.
– И что в нем такого замечательного они рассмотрели?
– Во-первых, силовую составляющую: наши единоборства, метания ножей и топоров, рок-н-ролл, во-вторых, культурную составляющую: борзое потребление кино, выставок, музыки, в-третьих, поэтическую составляющую: поэт как известно тот, что дает всему свое название, ну вот наша банда не только дает названия, но и навязывает всем свое воинственное мнение и оценку. Создаем будущую русскую элиту, которая не только толчется на кухне, но и рвется вперед со своей новой пассионарностью. Кстати, у мелкобритов с волевым навязыванием своей воли, я думаю, есть проблемы, поэтому наш опыт будет крайне полезен и им.
– Закрутил так закрутил, прямо философ эпохи Возрождения. Вот что, мне на все это надо от тебя основательная служебная записка, даже две: одна как обоснование твоей поездки в Лондон, вторая тот доклад, который ты там собираешься залудить. И тут уже, пожалуйста, сам-сам, без всякого помощника.
– Без Хазина я это толком не смогу. Думаю, что и ехать должен он.
– Это почему?
– Потому что это будет более полезно. И для Напарника лучшая практика.
– С этим мы еще разберемся: что и как. А ты иди в соседнюю комнату и пиши подробный по минутам отчет за прошлую ночь.
– Не-не-не, – запротестовал Алекс. – Я до сих пор по-русски пишу с ошибками. Пускай я все расскажу, а куратор все запишет. А я потом три крестика поставлю.
– Он уже заколебался твои диктофоны разбирать. Сядешь рядом и продиктуешь.
Так было и сделано, что заняло добрых два часа работы.
Еще через день в «Арго» пожаловали сам Аникей. Сперва, правда, требовал конфиденцию в парке или ресторации, но Алекс резонно сослался на свою безопасность:
– В меня недавно стреляли, если еще не знаете, поэтому давайте в «Арго» за бронированной дверью.
– И это все твое? – спросил глава «Элиса», как простой смертный, входя в Директорию.
– Еще увы полностью не завладел. Пяти миллионов не хватило. Но какие мои годы.
– А похож! – это относилось к шести шаржам верхушки Клуба развешенных там, где полагалось висеть портрету Путину, Дзержинскому или Суворову. На рисунке Алекс был изображен троглодитом с дубиной в руке. Рядом гранд-дамы: Ева, Лара, Сабина и Жорка с редактором Владиком.
– Заварил ты, однако, кашу. Особенно мне понравилось про контрразведку. Как разруливать будешь? У нас ведь тоже за базар отвечать иногда приходится. Кстати, в ДВКР действительно есть подполковник Свиридов Тихон Ильич. Как с этим?
– Вы же в курсе, что мои родичи были нелегалами в Латинской Америке. Потом я учился в закрытом интернате. Со шпионской деятельностью не срослось, но коллеги отца меня время от времени поддерживали. Просто так, что ли я свое папино наследство смог в Питере получить. Я уже сказал Тихону Ильичу, что сболтнул про него, где не надо. Он только посмеялся. Пообещал, что, если на него кто-то начнет по этому поводу наезжать, он знает, как поступить. Мало тому не покажется. «Вы же знаете, что значит оказаться под колпаком у Мюллера».
– Врешь, как пишишь.
– И имя мне – пустомеля.
– Где Лавочкин? Ты говорят его на Кипр отправил?
– И охота кому охотиться за старым сломленным человеком.
– Значит, действительно отправил, – утвердился в своей информации Аникей. – В общем так, я тебя с этой службы снимаю. Ребят и все прибамбасы с квартирами и машинами забираю.
– Как скажите, – спокойно произнес Копылов.
– Не понял. Ты что же решил пойти по стопам Табуретника с частным рэкетом?
– Понятия не имею. Как говорила Скарлетт О’Хара: «Я подумаю об этом завтра».
– А коллеги твоего папы знают, чем ты занимаешься в свободное от культработы время? Думаешь, они хорошая крыша?
– Какая есть, выбирать не приходится.
– А стрелок, кто был, уже известен?
– Известен.
– Поделиться не хочешь?
– Снова возьмете меня на довольствие – может и поделюсь.
– Хитер, бродяга. Да и я хитрый. По всем внешним признакам ты будешь от меня устранен (для моей отмазки, сам понимаешь), а втихаря будешь действовать как вольный рейнджер. Устраивает такой вариант?
– Устраивает. Только роялти с этого дня в два раза выше.
– Даже так? – Аникей не скрывал своего изумления.
– За моральный урок от ваших административных… штучек.
– Хорошо, убедил. Кто стрелок?
– Некто Демко Борис Максимович. Он уже слинял за границу. Тоже втихаря проводится дознание, с кем он связан в этом деле. Кстати, не могли бы вы прямо сейчас выписать месячные роялти по новым ставкам, чтобы я людей мог успокоить насчет удвоенной подпольности.
– Это сколько?
– Тридцать кусков.
– Прямо на лету железо куешь. Хорошо, вечером мой водитель привезет конверт.
И водитель в семь вечера действительно прибыл с замечательным конвертом. Нил с Вадимом были в восторге. Штабисты смущенно возражали.
– Хорошо, тогда я ваши половинки переведу в «Фонд Поэта», – у Алекса разговор был короткий даже со старшими по званию.
7
Уверенно говоря о Демко, Алекс, что называется попал точно в яблочко, даже насчет заграницы.
Когда ментовские расследования чуть поутихли, он попросил Глотова по фээсбэшным каналам по-тихому проверить бывшего директора «Арго». Выяснилось, что Демко на другой после стрельбы день, сняв со своего счета 250 тысяч тугриков, удалился сперва в Белоруссию, оттуда в ФРГ и далее – везде. Оглашать сию версию не стали, великодушно оставив «висяк» ментуре. Но даже с этими уликами трудно было поверить, что экс-директор просто из личной злобы решился на такое. Ведь и так пострелять по Копылову желающих вокруг имелось предостаточно.
Позже с подключением возможностей Свирида был найден на подмосковной даче знакомого Демко его серый «Форд» с двумя пулевыми повреждениями на крышке багажника. Подполковник на очередной конфиденции продолжал удивляться не меньше Алекса:
– А что бы это ему дало, если бы тебя в расход?
[justify]– Может, думал вернуться
