– Я завтра пришлю приглашение, пусть сразу подает паспорт на визу.
Не слишком рассчитывая на эту рокировку, Алекс усадил дружбана готовить реферат Кембриджского выступления для собственного выступления там. Поэтому, когда Жорка в последний момент узнал, что ехать в Лондон ему, то подпрыгнул до потолка:
– Да ты что?! С какого перепугу? Да куда меня сиволапого? Да я там всех в большевиков превращу! Кто меня отсюда пустит туда?
Действительно в родном Департаменте защита кембриджского проекта проходила гораздо труднее и в несколько заходов. Реферат и по-русски и по-английски просвечивали со всем пристрастием. На последнем этапе – на собеседование призвали и лично Жорку. Так они вчетвером и сидели: Свирид, Глотов, Копылов и Хазин, мозговой атакой прикидывая все возможные варианты сей крутой поездки.
Жорка впервые видел подполковника вживую и волновался как гимназистка (сам потом в этом признался).
– Приемы психологического воздействия еще никто не отменял, – мрачно решил попугать Напарника Свирид. – Думаешь, к этому готов?
– В каком смысле? Выдержу или двойным агентом стану?
– Лучше тройным, – тихо хмыкнул Алекс.
Глотов чуть хихикнул и испуганно остолбенел.
– Во-во пошути еще, – отреагировал подполковник и грозно оглядел молодежь.
– Самое забавное, что его нельзя ни на чем прижучить, – почти с сожалением заметил Алекс. – Даже девицу не подсунешь – не женат. Скажет, а я люблю вашу Агнес и готов жениться на ней.
– А папа – Герой Советского Союза, – вставил Глотов.
– Да Маккой знает об этом, значит и Сэр Майкл в курсе. А какой тут может быть криминал? Наоборот, военная порода. Честь и хвала такого захомутать.
– Тогда вообще какой смысл ехать? Если бы папа хотя бы в Генштабе служил, – в устах Свирида это прозвучало как забористая шутка.
– Я думаю, у него главный экзамен будет по православию и Библии. Аукнется год учебы в семинарии.
– Почему ты так решил? – с любопытством поинтересовался шеф.
– Потому что главный экзамен в Хельсинки у матрасников для меня был диктант по русскому языку. Диктовала природная русская учительница.
Все трое посмотрели на Жорку.
– По православию так по православию, – пожал тот плечами, мол, мне ли быть от этого в печали.
– Вы запись с пилотного ток-шоу Сэру Майклу показывали, что он сказал? В отчете ничего не было, – вспомнил подполковник.
– Да ничего особенного, мол, посмотрел, спасибо. Что там вообще можно было выискать? Он просто расспрашивал нашего арговского первокурсника ВГИКа о его поступлении на режиссуру и о первых впечатлениях от учебы. Про политику – ноль, про преподов-недоброжелателей – ноль, про язвительность других абитуриентов – ноль. Все только в позитиве. Главное, что двадцать минут из шестидесяти рот у ведущего не закрывался, и он ни разу ни в чем не сбился. Всегда завидовал тем, кто может долго гладко говорить, моего личного ресурса на это никогда не хватает. В общем первый блин комом не был. Все потом спрашивали, а когда будет такое еще. Вот вернется, кругом круто завербованный и развернется на полную враждебную медийную пропаганду. А мы его английскую блоху тут же и подкуем…
Они еще все это добрый час перекатывали с места на место, но в конце концов «добро» все же было получено.
– Как ты, однако, с ним разговариваешь, – не мог скрыть по дороге в «Арго» своего восхищения Хазин.
– Чему научила меня наша янычарская школа, так это ни на кого не смотреть снизу вверх. Когда все твои учителя, в прошлом могучие нелегалы, то на простых контрразведчиков смотришь без всякого пиетета. Свирид тоже не дурак, понимает: будет требовать субординации – свой рейтинг шефа перед нами точно понизит.
– Все так, но мне показалось, что он от тебя как-то в чем-то зависит.
– Только в плане успеха нашей общей операции, – не совсем искренне произнес Пан Директор.
Еще через неделю Жорка из Шереметьево улетел в Гатвик.
11
Как же я буду три недели без Хазы, паниковал Алекс, представляя весь объем обрушившихся на него забот. Оказалось, что ничего катастрофического не последовало. Лара с Сабиной отменно разруливали текущую клубную ситуацию, Зацепин же уверенно подправлял общую стратегию, четко указывая приоритет тех или иных действий.
В театральном зале вовсю продолжалась антреприза полубеглых актеров, через день приносили и привозили картины, акварели, эстамты на конкурс живописи, обсуждались новые варианты Замка, второе дыхание обрело фехтование на мечах, а в Оружейную лавку потянулась продукция уже от московских и подмосковных кузнецов, потихоньку набирала силу Литстудия на жоркиных принципах подачи стихов, два видеозала формировали замечательную киноманскую тусовку. Единственное, что плохо получалось, это внедрение в клубную публику английского языка, подспудно набирал силу лозунг: «О важных высоких темах невозможно говорить на чужом языке, хай инглиши учат наш, мы им ошибки в речи простим».
Так что вместо того, чтобы сильно заморачиваться своей легальной деятельностью, Алекс мог в три недели отсутствия Хазы как следует разобраться с делами нелегальными. Вовсю заработал шифровальный мост с Лавочкиным в Ларнаке. Усвоив, что все свои договоренности юный атаман объединенной ОПГ добросовестно выполняет, Табуреткин сделал ход конем и выдал ему негласную часть своей группы: тех, кто за некую мзду выполняли недоступные простым уголовникам задания вроде проникновения в тайные фээсбэшные досье, изготовление любого рода удостоверений, добыча редкой технической аппаратуры, хирургическое подлатывание любого подстреленного сотрудника. Среди новых возможностей была и прикормленная ювелирная фирма, куда Алекс после должной проверки сдал за половинную оплату все затихоренное за два года мародерское золото и камешки. На круг вышло почти 30 тысяч тугриков, большая часть которых пошла питерским браткам-подельникам. Красивый приятный бонус он такой и есть – братки были в полном довольствии.
Кругом получалось, что их сводный отряд обретает другой статус: питерские уголовники + лавочкины бывшие менты + негласные фээсбэшные связи. Зацепин об этом говорил еще в самом начале визита на Генеральскую дачу, теперь же то же самое дошло и до Нила с Вадимом. Они сами, забеспокоясь, поинтересовались, как теперь будет с их бандитскими (коллекторными) долями и были рады услышать, что лично у них вместе с Лавочкиным будет по три доли вместо одной, у второго эшелона бугров (Зацепин, Стас-Сорокин, Вася Белкин) две вместо одной, а у Алекса соответственно четыре вместо прежних двух.
Ну, а когда есть согласие в рейнджерских рядах, то и дела летят с тройной активностью. Слухи о крутости новых коллектором среди должников концерна «Элис» распространились весьма быстро, еще одна пара поврежденных авто, и не только причитающиеся возвратные транши, но и дополнительные взносы в 10-20 тысяч тугриков в «Фонд Поэта» (за рискованную мафиозную жизнь) потекли почти бесперебойно. Под эту лавочку (каламбур, однако) был подверстан и «Список 30». Тут многое пришлось начинать с нуля и нуля весьма трудного – попробуй объяснить отставному вельможе, что он должен крупно забашлять за свою пятнадцатилетней давности борьбу с коммунистическим режимом (так теперь называлось прежнее предательство родины).
Самое время было вспомнить «правильное решение» и обратиться к «дяде Альберто» как ветерану «Верности присяги», а не пристрелить ли публично для острастки одного из этих вельмож, чтобы другие были посговорчивее.
– А ты действительно на это пойдешь? – только и спросил Зацепин.
– Ну вы же шли, а мы что слабы в коленках?
– А нас на глазах разваливалась страна, чуточку другой был акцент.
– Ну так они хотели рыночных отношений, пусть их и получат: деньги на бочку и считай, что счастливо откупился.
– А причем тогда упреждающий труп? – усмехнулся майор. – Хочешь, чтобы тебе самому было полегче? Полегче не будет, уверяю тебя.
В общем, размечтавшегося юного киллера отговорили. Но взамен он получил от «Дяди Альберто» согласие на полный ощип вельмож.
Кстати, Свирид получил от Алекса «Список 30», сказал: «Ладно» и спрятал его себе в стол. Судя по тому, что никакой реакции ни сразу ни потом не последовало можно было допустить, что ящик у стола подполковника оказался согласно поговорке весьма долгим.
Что касается Стаса-Сорокина, то тот уже вообще ни о чем своему фабзайцу не прекословил, берег свою нервную систему, просто терпеливо дожидаясь, когда пробьет час Фемиды, и их всех (обязательно всех) распределят по исправительным колониям, гадал: ну не могут же ему, учитывая предыдущую безупречную службу, дать больше десяти-двенадцати лет. Невозмутимо брал список новых телефонов, кого надо прослушивать и прослеживать перемещения, грозно молчал на совещаниях с лавкиными, в нужный момент подсказывал что-то практичное при разработке операций главной пятерки.
Более-менее стабилизировалась и личная жизнь Копылова. Рискованная поначалу модель 6+1 не только прижилась, но и превратилась в разновидность идиллии.
– А что ведь почти узаконено положение, когда у мужика есть и жена и любовница, и любовница иногда совсем не хочет занимать место жены, – умствовала иногда Лара. – Ей приятней чувствовать себя хоть незаконной, но гораздо более любимой наложницей. Да и для жены такой открытый вариант предпочтительней, чем наличие тайной непредсказуемой любовницы.
– Так ты у нас жена, а Сабина жгучая любовница? – с любопытством вникал в тему Алекс. После любовного употения почему бы не потрепаться даже на такую тему.
– Мне казалось, что жгучая я. Или нет?!
– Конечно, ты. Зато она добирает телефонными звонками. Они тоже бывают жгучие.
– А когда она про меня спрашивает, ты ей что говоришь? Да уж признавайся, все заранее прощаю.
– Вот уж точно никогда делать не буду: передавать одной, что говорит другая. Суицид не моя стихия.
[justify]Лара зря опасалась, Сабина к своим двадцати пяти годам не только освоила двадцать стран с курортами и луврами, но, как она сама говорила, ознакомилась почти со всеми слоями общества (бандитский копыловский как бы завершил эту палитру) и многое намотала на свой долгий женский ус. Если ее первые атаки на Алекса прекрасно укладывались в привычные девичьи трафареты (захватить и покорить), вторые были уже чисто женским упрямством (все равно дожму плейбоя), то третьи заметно сбавили обороты (покорять нужно не короля, а королевство). Вот и фонтанировала идеями и придумками, дабы стать первой среди равных в деловой и представительской
