Петрович позаботился заранее (на всякий пожарный случай!) все ценные вещи запереть в шкафу с бельём, сунув хитрый ключ в карман, и накрыть все постели старыми покрывалами, нагло соврав, что его за…ли и мыши, и тараканы, и даже колорадский жук. Про последнего, он, впрочем, поспешил поправиться, что «пошутил».
Старший по группе привычно раздал команды деловым мальчишкам, как продолжал про них думать Петрович. Впрочем, те и сами отлично знали, что делать.
Вскоре из всех комнат неслось уверенное шипение распылителей.
Через полтора часа Петрович, морщась от вездесущей аэрозоли, расплатился, выслушал «ценные» указания, в том числе и о том, что в ближайшие пять-восемь часов лучше в квартире не находиться. И с чувством добросовестно выполненного долга проводил за дверь «спасителей человечества», как обозначил их старшой.
Запирая квартиру, он подумал, что податься-то ему, собственно, некуда.
Васильич почил, царствие ему небесное. Сергей живёт теперь в Крылатском – три часа езды. Да и сможет ли приютить на обед… А его «Валюша» вообще – редкостная кобра. (Вот уж кого натравить бы на его зверушку – от той и чешуи бы не осталось!..)
Может, к Пашке?.. Нет, тот наверное, на работе – или отсыпается. Впрочем, он и на работе спит. Даром, что охраняет «частное предприятие»…
А подастся-ка он в зоопарк!
Поездка заняла не больше часа.
Зоопарк Петрович не посещал, наверное, лет эдак с… да, двадцать! Ну да: он же в последний раз водил туда внучку – ещё до того, как Лена отчалила в Швецию на ПМЖ… Ох, Лена…
Не то, чтобы Петрович не одобрял работу дипломата, каковым являлся (по «легенде») её муж, но… Но сейчас, когда дочь звонит только на Дни Рождения, и по праздникам, он гораздо спокойней реагирует на то, что зять всё же оказался не-шпионом. Хотя до конца его сомнения так и не рассеялись: ведь возвращаться пока детки не собираются.
Впрочем, какие, на фиг, детки – дочери сорок девять, зятю – пятьдесят два! Внучке, Полиночке – под тридцать! Так что ученики (Внучка преподаёт в Стокгольмском Университете русский язык!) называют её, по признанию Лены, «фрекен Полина»! Слышать – дико…
Билет на взрослого стоил чудовищно (по соображениям Петровича!) дорого. К тому же гулять по огромной территории, постоянно натыкаясь у клеток и вольеров на бегающе-жующе-визжащих, и тянущих пальцы, детей, Петровичу не слишком нравилось.
Найдя где-то в полупустом тупичке одинокую скамейку, ещё никем не занятую, он поспешил опустить усталую… ну, что там у него устало – на неё. Посмотрел по сторонам. Затем – в безоблачно-голубое небо. Благодать. Тепло, сухо…
Но червячок сомнения всё-таки грыз где-то глубоко в душе. Нет, он чуял – чуял всем нутром: от такой скотины санэпидемобработкой отделаться… Вряд ли возможно. Слишком умна. Один взгляд чего стоит!.. Этакая сволочная крыса… В чешуе.
«Со скрипом», как называла его кряхтение дражайшая половина, Петрович поднялся и прошёл к огромной карте, монументально красовавшейся на центральной площади у фонтана. Тэк-с… Где тут север? Вот. А сам он, значит, вот здесь. Тогда…
Ага, вот он – террариум.
Сориентировался он в запутанных кривоватых аллеях, ведущих детвору мимо вольеров и прудов с аккуратно вычищенными, но все же стойко пованивающими прудами с водоплавающими птичками, оказалось легко – даром, что ли, сорок… Нет, всё же, тридцать лет – провёл в горах-долинах, простым геологом, а затем и начальником Партий.
А оставшиеся годы – перебирал бумаги и составлял сводки и отчёты в Конторе. Всё по справедливости. Совсем как у архаровцев-санэпидеми… э-э… о… логов.
В террариуме Петрович не стал наслаждаться видом нагло дрыхнущих невыразительно-серых варанов, и свёрнутых в красиво окрашенные кольца змей. Он сразу прошёл к обнаруженной в коридоре пожилой женщине в сером халате, и вежливо спросил:
– Здравствуйте. Где я мог бы переговорить с вашим заведующим?
– Максимом-Леонидычем?
– Да-да. Мне он срочно нужен.
– Ну так пройдите вон в тот проход и налево. Там дверь такая будет… Фанерная. А за ней – коридорчик. Идите до конца, и ещё налево – там его кабинет.
Вежливо поблагодарив, Петрович порадовался, что его солидный, «благообразный», как любила не то с иронией, не то с восхищением, попенять ему Клавдия, вид, избавил его от сомнений типа «А вы кто ему? А зачем он вам?..», и, солидно откинув голову, проследовал в проход.
Максим Леонидович оказался у себя.
Петрович не без интереса оглядел дородного мужчину примерно сорока пяти лет, уже начинавшего заметно лысеть, и явно пренебрегающего физическими упражнениями: брюшко торчало… Весьма далеко вперёд, доставая до столешницы.
– Добрый день, Максим Леонидович. – Петрович вначале прикрыл дверь, и только затем поздоровался. Мало ли…
– Здравствуйте. Э-э?.. Чем обязан?
– Меня зовут Вадим Петрович Молотов. Сейчас на пенсии, а раньше работал в Мингеологии. А к вам – на консультацию. Позволите? – Петрович повёл рукой.
– Да-да, конечно – присаживайтесь. – заведующий привстал, и тоже повёл рукой, включив в жест и колченогий стул, стоявший по другую от него сторону стола, заваленного не то годовой отчётностью, не то – научной литературой.
– Благодарю. – Петрович потряс пухлую руку толстячка, и чинно присел на кончик стула, даже не сделав попытки вытереть платком замызганное сиденье, – Максим Леонидович. Начну, извините, с несколько, наверное, странного вопроса.
Максим Леонидович, слегка успокоенный горделивой осанкой, добротным костюмом, и открытым и тщательно выбритым лицом Петровича, похоже, убедился, что бояться странного посетителя не нужно. Он даже позволил себе слегка улыбнуться из-под очков с весьма сильными стеклами – Петрович-то сразу увидел: не меньше минус пяти. Значит, без очков заведующий почти слеп.
– Вы читали рассказ Ефремова «Олгой-хорхой»?
– Э-э… А какое… э-э… Да, читал. А в чём собственно… – Максим Леонидович опять насторожился и явно снова перестал понимать цель визита, откинувшись дальше назад – к слегка облупленной стене, когда-то окрашенной противной ядовито-зелёной, а сейчас – сильно выгоревшей и пошедшей разводами масляной краской.
– Нет-нет, не подумайте, что у меня шарики за ролики… – Петрович позволил губам сложиться на секунду в непринужденно-ироничную улыбку, – Хотя, так, наверное, все хм-м… Неадекватные говорят. Но не суть. А просто мне хотелось бы знать ваше квалифицированное мнение. Вот как вы считаете – могли ли у нас, на земле, в, так сказать, дикой природе, сохраниться сейчас, – он подчеркнул последнее слово, – виды, ещё не известные науке. Черепахи, ящерицы… змеи, наконец?..
– А-а, вот вы о чём… Конечно, Вадим Петрович, могли. И я даже уверен: существующий реестр далеко не полон! Да вы, наверное, и сами слышали – практически каждый год в бассейне, скажем, Амазонки описывают несколько – не то что видов, а – десятки… Но?..
– Вот именно, Максим Леонидович, вот именно. И я – о них: о просторах, так сказать, нашей великой и необъятной… Возможно ли?..
– Да, и здесь, у нас, в смысле, в России – наверняка есть ещё неоткрытые… Хм. Виды.
– Отлично. Я рад, что вы столь непредвзято относитесь к этому вопросу. Я, собственно, поэтому к вам и пришёл. Хочу кое-что показать вам и рассказать. В одной из экспедиций… – Петрович выдал заготовленную легенду про дальние отроги Сихотэ-Алиньского хребта, – …и нарисовал, как сумел, и, уж не обессудьте – как запомнил. Взглянете?
– Э-э… – энтузиазма в голосе заведующего явно поубавилось. Но карандашный рисунок, кое-как, с не то пятой, не то шестой попытки, нарисованный Петровичем, он взял почти спокойно, – Конечно-конечно.
На придирчивое изучение, съём, и последующее одевание очков ушло с полминуты. Затем Максим Леонидович воззрился на Петровича так, словно перед ним сидел воскресший, да еще и попыхивающий неизменной трубкой, Иосиф Виссарионович лично.
– И-извините… Вадим Петрович! Но… Таких существ ни я… Да что там я – ни один из натуралистов никогда не описывал и не встречал! Вы… точно видели его?
– Разумеется, Максим Леонидович. Ну, сказать, что вот прямо как вас – будет, конечно, явным преувеличением.
Но – не больше, чем с пяти метров. Ошибиться было трудно: день, почти полдень, и ясно. В-смысле, безоблачно. А кроме меня его видел и подсобник… Э-э, ну, то есть рабочий – Василий Григорьевич Павлов. Однако он, к сожалению, уже… – Петрович вздохнул, – Словом, из очевидцев остался один я.
– А… почему же вы раньше никому?..
[left]– Понимаете, какое дело, Максим Леонидович… Я перед выходом на пенсию являлся солидным чиновником. Зав. Лабораторией. И если бы я стал бегать, что-то доказывать, к тому же не имея никакого фактического материала – ну, типа чучела, или хотя бы фотографии – меня могли бы неправильно понять… Моё руководство хотя бы. Не говоря уже о
