Чтобы видеть: что же там, внутри!.. И родных-близких предупредите. Но – тактично! Иначе мне нагорит. За «разглашение»…
А если заметите что подозрительное – не тычьте в него ложкой! А лучше сразу…
Стреляйте!
Максим Леонидович всё ещё сомневался – позвонить ли… Или он – банальный паникёр? Озабоченный «способностями» пресмыкающимися к адаптации, параноик?
Ведь странная тварюга – вовсе не ящерица, ну, как, например, туатара, или – игуана, распропагандированная фильмом «Годзилла»… По-идее, даже вне-видовая скотина всё равно должна иметь два пола… То есть – без партнёра размножение невозможно.
С другой стороны, известно же о том, что в случае отсутствия петуха в курятнике даже старейшая курица – потомок чёртовых динозавров! – может сменить пол. И прекрасно «топтать» остальных бывших товарок.
Могла ли странная зверушка, убитая в квартире несчастного (царствие ему Небесное…) менять произвольно пол? Или – ещё круче: могла ли она иметь все необходимые «органы», так сказать, «на борту»?! Впрочем, даже если и так – в кладке пресмыкающихся обычно не больше пяти-двенадцати яиц…
А вовсе не сотни, как показано всё в том же фильме! (Впрочем, у черепах… Но уж к черепахам их скотина точно отношения не имеет.)
Подвергает ли он тем, что молчит, опасности ни в чём не повинных, и ни о чём не подозревающих людей?
Нет, так не пойдёт. В записной книжке должен быть записан номер майора… Как же его? А, да, Викентий Александрович…
Полистав чёрную истрёпанную записную, зав. террариумом понял, что тянул достаточно.
Предстоящего разговора он… Не боялся?..
Телефон зазвонил в полпятого утра.
Жена недовольно сморщила лицо, замычала и отвернулась к стене, даже не открыв глаза.
Косолапов, нутром почуявший неприятности, потянулся и снял трубку.
– Косолапов слушает.
– Здравия желаю, товарищ капитан. Извините, что разбудил. Это я, дежурный по Управлению, лейтенант Переверзев. Нам только что поступил сигнал. Вот: я сразу звоню вам! Это же вы вели дело Молотова? Ну, потом ещё засаду устраивали?..
– Да. Говори уже, Переверзев – что там? – Косолапов понял, что опасения Семёна Моисеевича, и зав. террариумом, похоже, оправдаются! Проклятье!
– Ну так вот, только что звонил сосед из квартиры под Валентиной Ивановной. Говорит, по потолку жутко топали, он слышал дикие крики, словно кого-то убивают… И ещё – возле люстры у него на штукатурке проступила… Говорит – кровь! Группа уже выехала. Они… Взяли из ящика всё оружие!
– Понял. Выезжаю. – положив трубку, Косолапов потёр лицо ладонями. Пипец!
А молодцы его ребята – быстро сориентировались… Хотя, если то, что говорил про число яиц Максим Леонидович, правда – чёрта с два это оружие им поможет! Здесь нужно чего помощней – с бронебойными, что ли… Или уж – гранатомёт!
Косолапов быстро оделся. Спустился к машине, как всегда с трудом завёл.
Уже на полпути, жутко ругаясь на проклятые мешающие бинты, перезвонил на сотовый Начальству – не может оно спать в такой момент!
– Алле, здравия желаю, Викентий Александрович…
– Здравия желаю, капитан. Что у вас?
– Я вот подумал – может нам, на всякий, знаете, случай, обратиться за подмогой к «Альфе»?
– А ты у меня молодец… «Подумал он». – иронии в голосе начальства не уловил бы только жираф, – Хм. Я уже вызвал их – всех, сколько их там набралось. И «Альфу», и сапёров, и «горячо любимых» ребят из АНБ… Они как раз сейчас эвакуируют жильцов… Прожекторов понаставили. Пулеметов. Тут сейчас прямо как на съемочной площадке. Или – на военной Базе… Вертушки с фарами вокруг летают – вон, слышишь шум винтов?
Да ты приезжай, приезжай – сам увидишь: у нас здесь весело!
– Понял. Минуты через три буду.
Однако выполнить обещание не получилось: на следующем перекрёстке слева, на огромной скорости, наплевав на сигналы светофора и его мигалку, в его копейку врезался гружёный кирпичами «Зилок»!
Мир взорвался фейерверком звёзд и грохотом Ниагары!
Косолапов рывком сел – тьфу ты!.. Приснится же такое!.. Ох уж эта тварюга!
Но отчего же он проснулся? Что это был за грохот?
Чёрт!..
Время на электронных часах – четыре тридцать одна.
Телефон издал очередной оглушительный звонок. Жена, сморщившись, недовольно замычала, и, не открывая глаз, отвернулась к стене.
Липкой от холодного пота рукой он снял трубку…
