- Ты зачем меня невестой назвал?
- Не знаю. Мне так захотелось. Ты расстроена?
Квятко неопределенно пожала плечами, Петр, чтобы направить ее мысль в другую сторону, предложил:
- А пойдем, я тебе покажу мое любимое место здесь.
Они спустились с дамбы и пошли вдоль пруда. Берег у него были пологий и небольшие волны наплывали на него. В одном месте берег прорезала протока, она сильно обмелела и была засыпана старыми ветками с тополей, которые тут росли. Наконец они достигли той желанной цели, к которой хотел привести Юлию Коновалов. Это была старая огромная ветла, росшая прямо на берегу пруда, сразу за висячим мостом. Её корни уходили в воду, а мощный ствол разветвлялся, и одна большая ветка простиралась прямо над водой. Поверхность ветки была так отполирована, что было понятно, что детвора здесь проводит многие часы. Берег в этом месте был густо усыпан желтой листвой. А прямо по кромке берега густо росла лебеда. В одном месте разложено кострище. На листья обратила внимание Квятко, она тщательно разгребала листву носком туфли.
- Да, это такая особенность: здесь в любое время года, даже зимой, листья желтые лежат. – Заметил Коновалов.
Они уселись на берегу и смотрели на водную гладь.
- Мы когда маленькие были, на этой ветке любили сидеть. – Коновалов показал на полированный ствол.
- А что тебя сюда сейчас привело? – Спросила Квятко и кинула маленький камушек в воду, концентрические круги разошлись от места, где он упал, и тут же исчезли.
- Воспоминания.
Она кивнула головой понимающе, хотя, наверное, думала о чем-то другом.
- А ты, правда, видел птицу? – Спросила она.
- Ага, в детстве. Здесь вот и видел.
- Красивая, наверное?
- Да, очень. На лебедя похожа, только очень большая.
Они помолчали. Солнце уже начало свой бег на запад. Тени удлинились, с юга повеяло теплым ветром.
- Что ты хотел от нее, бессмертия? – Спросила Юлия
- Нет. Я думаю, оно и людям не нужно, даже то, которое обещал им Христос.
- Почему?
- Потому что люди злы.
- Почему ты так думаешь?
- Я не думаю, я знаю.
- Тогда зачем ты их спасаешь?
Коновалов посмотрел на неё в глазах его вспыхнуло что-то хищное.
- Я?
Она молча вынула из кармана пакетики с пуговицами и, кивнув на его рубашку сказала:
- Это твои. Комов нашел их на месте преступления. Ты птица Ненармунь. Или тот, кто себя за нее выдает.
Коновалов встал, отряхнул брюки от земли и листьев. Он криво усмехнулся.
- Смелое предположение.
Он подал руку Юлии, она взялась за нее и тоже встала. Они стояли напротив почти вплотную и глядели в глаза друг другу, будто пытаясь утонуть каждый в другом.
- Уж если бы я был Ненармунью, я бы ни одного не спас. Посмотри сколько их здесь, -- Коновалов указал на листву под ногами. – Есть ли смысл спасать листву?
- Но ты-то тогда чего ждал от птицы?
- Я ждал счастья. Потому что птица приносит счастье. А оно ничего общего не имеет с бессмертием.
Юлия промолчала. Они отправились назад, к бабушкиному бараку. Наступали сумерки. Близилось тёмное время суток. Они шли через барский парк. Аллеи огромных тополей громоздились по строгим линиям, ведущим к разрушенной усадьбе. Черные ветки как паутина отпечатались в хмуром небе. Шелестели листья, волнуемые тихим ветром.
На квартиру они уже пришли в темноте. Кое-где загорелись одинокие фонари. Баб Маша их ждала с ужином. Они молча поужинали и отправились в комнату, где баб Маша им уже застелила широкую постель с пышными, огромными подушками. Собственно в этой комнате и была только эта кровать, угол шкафа, выпиравший из стены и тумбочка, стоявшая в углу, а на ней тускло горел светильник. Они присели на кровать.
- Понимаешь, Юль, человеческое бессмертие в его сознании. Оно как вот эта лампочка зажигается почему-то и горит, а потом гаснет. Но сознание, в отличие от света лампочки, не исчезает, потому что один раз почему-то вспыхнув, уже никогда не может погаснуть. Просто не может это все, что в человеке и сам человек исчезнуть. А эти, там в городе, ищут телесной вечной жизни, обновление тела, а не могут понять, что Ненармунь она не про это, она счастье приносит. Если человек им обладает, то ему уже ничего не страшно, и он никогда не погаснет.
Они разделись, Юля не изменила своему правилу, чтобы тело дышало, но на этот раз сняла и последнюю часть своей одежды. Они легли на кровать и повернулись друг к другу лицом. В полумраке он видел смутно ее губы и полуприкрытые глаза. Она погладила Петра по голове и припала к его губам. Потом они крепко прижались друг к другу, и когда он вошел в нее, Юле показалось, что она увидела, как над спиной Петра расправились большие, белые крылья, которые выглядели в темноте сероватыми и касались кончиками своего оперения потолка. А потом они уснули и вошли в один общий сон.
Оба сидели на деревянной пристани которая была устроена для лодок и рыбаков на берегу озера. Рыбаки и желающие рыбалки здесь сидели обычно с удочкой, задумчиво опустив ноги в воду. Но теперь на их месте были Петр и Юлия, оба одеты в длинные, белые рубахи. У Юли распущенные иссиня-черные волосы красивыми волнами спускаются по плечам почти к самой пояснице. Они смотрят друг на друга с любовью и не могут оторваться. Им не хотелось говорить. Подошел старый священник и сел рядом с Коноваловым.
- А что если ты, Петр, фантазия у кого-то в голове? – Спросил он.
Коновалов задумался, он сам об этом думал не раз, всегда пребывая во мнении, что всё лишь порождения человеческого мозга, а значит и сам он, возможно, такое же порождение, но священнику ответил:
- Вы намекаете на Бога?
Священник грустно усмехнулся и бросил в озеро камень: он, не долетая до поверхности со звуком хлопушки лопнул, и над озером рассыпалось тысяча листьев.
- Здесь всё из листьев: берег, дно. Их даже невозможно сосчитать, они наполняют всю вселенную, все, что здесь есть. Так что не стоит их возвращать на деревья.
Коновалову показалось, что священник лукавил, как и всегда на протяжении всех более чем двух тысяч лет. Или это только казалось? Он чувствовал силу, которая поселилась в нем. Он чувствовал, что она пробуждается. Та сила, которая заставляет всё жить и всё быть мертвым.
- У человека есть свободная воля. Он волен выбирать между добром и злом. Если он выбирает зло, то становится злым духом свирепым и безжалостным. – Продолжал уговаривать священник.
Но Петр уже не слушал – им овладела древняя мощь одухотворенной материи, он встал и почувствовал, как из его спины растет два огромных крыла, которые тотчас покрыли своей тенью всю пристань вместе с ее обитателями. Взмахнув ими, он вознесся вверх, превратившись в птицу Ненармунь. Она поднималась все выше и выше, пока не превратилась в маленькую точку и не исчезла из вида.
Проводив ее взглядом, священник посмотрел на Квятко и сказал:
- Ты ему поможешь.
Скорее это был приказ, чем просьба. Юлия посмотрела в бесконечно голубое небо: не было на нем ни одной тучки. Она проснулась. Коновалова рядом с ней не было. Она включила лампу, оделась, вышла в общую комнату: на диване мирно спала баб Маша. Юлия вышла на улицу. Ночь была тиха. Луна стояла над лесом. Стрекотали протяжно сверчки, то затихая, то вновь заводя свою песнь. Квятко шла по темной улице, местами освященной тусклыми фонарями к дому Космолётова, он был виден уже от барака ярко освященный.
Когда она подошла к дому, то заметила черный фургон, который стоял в густой ночной тени берез недалеко от дома. Юлия Борисовна вынула пистолет из кобуры и осторожно зашла в дом. Она сразу попала в зал, так был устроен дом – от входа на улицу сразу основная часть, без прихожей. Свет был включен, но в комнате никого не было. Обстановка простая: у стены диван, у другой стены сервант с посудой, пару стульев у окна. Ближе к дальнему углу зала вход еще в одну комнату, оттуда также лился неяркий свет. С левой стороны от Квятко вход на кухню, она заглянула туда осторожно, там также никого не было, тогда она направилась ко входу в другую комнату. Здесь в ряд стояло четыре кровати, на них лежали девушки, прикрытые фланелевыми одеялами. Юлия вспомнила их имена в порядке смерти: Люся, Люда, Нина, Клава. Они ни казались мертвыми. На внешний взгляд спали. Одеяло у них было натянуто до грудей, у каждой от плеча до плеча имелась еще не зажившая рана. Свет падал на их умиротворенные лица. Квятко показалось, что когда она вошла, они почувствовали ее присутствие и шевельнулись, а сама Юлия ощутила холодную сталь ствола пистолета на затылке и резкий приказ:
- Не шевелитесь, пистолет бросьте прямо перед собой и отойдите в сторону.
Квятко не сопротивлялась, она не видела в этом смысла, все равно Космолётов не сможет уйти от ответственности. Он покопался в кармане и достал наручники, велел Юлии пристегнуться к батареи. Она исполнила его приказ. В этот момент, как по команде, одновременно с кроватей поднялись девушки и почти синхронно стали одеваться в одинаковые, белые, длинные рубахи. И у каждой от плеча до плеча на рубашке, как особая отметка, красная полоса от проступившей сквозь материю крови из незаживших еще ран. Девушки выполняли движения почти автоматически, подчиняясь, так казалось, чьим-то приказам.
- Вот, Юлия Борисовна, все живы. – С некоторой легкостью в голосе сказал Космолётов и пистолетом показал на ожившие трупы. – И нет состава преступления. – Подытожил он свою мысль.
Тем временем сотрудницы редакции и Клава оделись и как солдаты стояли около своих кроватей, ожидая дальнейших указаний.
- И что, они всегда так будут жить, как во сне? – Слегка с иронией спросила Квятко.
[justify]- Церемонию или мистерию сегодня закончим, и все будет нормально. И никакого русского
