- Мы поймаем убийцу, Борис Петрович, обязательно. – Вдруг сказал Коновалов, чем несколько удивил следователя, но она подхватила его мысль:
- И накажем.
Они снова с Петром продолжили свой путь к дому Кобяковой, оставив Дракона-Драконова грустить на скамье об ушедшей так неожиданно жене. «Как бы и ее труп не исчез из морга» -- подумала Квятко и вдогонку себе услышала просьбу профессора:
- Юлия Борисовна, вы распорядитесь, а то мне тело жены не отдают из морга для погребения, говорят вы не дали разрешения.
Квятко остановилась и вполоборота смотрела на Дракона-Драконова, что-то надо было ему сказать в ответ на его уверенность, что выдача трупов в ее компетенции. Но может и правда в ее? Мысль эта несколько умиротворила Юлию и она спокойно заверила профессора:
- После всех процедур экспертизы, тело вам отдадут. Надо только немного подождать.
Дракон-Драконов обреченно кивнул, сам поднялся со скамьи, взял под мышку свой тощий портфель и поплелся в сторону института, куда, наверное, до этого шел, но тяжкие думы, видимо, заставили его присесть.
- Слушай, Петр, а если твоя тётка возглавляет это общество вергизов, то что, дядя в стороне что ли? – Неожиданно спросила Квятко. И вправду вопрос застал Коновалова врасплох. Все последние дни в некотором роде перевернули или поменяли его жизнь, размеренную и довольно скучную. Можно так сказать, методичную, и это нравилось Коновалову. И тут в эту жизнь врываются родственники, Юлия, убийца. На мгновение эти мысли мелькнули в голове Коновалова и он посчитал нужным сформулировать на них ответ, который и изложил следователю:
- Мне кажется, там у них всем верховодит дядя Лёша. И Обществом и Союзом. Спелись они как-то.
Теперь эта информация стала неожиданностью для Квятко, она даже остановилась и, присвистнув, выдохнула: «Вот как». И они пошли дальше. Подошли к дому Бобкова. Красное «пежо» также стоял на месте, как и раньше. На стук в дверь никто не ответил, Коновалов пошел посмотреть в боковое окно и стукнуть в него, чтобы, возможно, услышали, если где-то хозяева в дальней комнате были. Но дверь отворилась и на пороге стояла полноватая, румяная, улыбчивая женщина в голубом сарафане. У нее были русые волосы до плеч, серые глаза и какие-то теплые, мягкие черты лица. Увидев гостей, она еще раз широко улыбнулась, и пригласила их в дом, в зал, обставленный просто, но со вкусом. Повсюду висели вергизские вышивки, а стенка, со стеклянными дверцами была забита книгами. Она пригласила сесть за круглый стол, который стоял посредине зала. Квятко представилась и женщина, услышав ее фамилию, опять улыбнулась и спросила:
- Вы украинка?
Вопрос несколько озадачил следователя, но она ответила:
- Нет. Я в детском доме выросла, на Буковине.
Они сели за стол, вдоль стены стояли стулья со стальными ножками. Ровно пять стульев. Сама Кобякова села на крайний справа, положила руки на колени и приготовилась внимательно слушать.
- Это ваша машина около дома? – Спросила Юлия Борисовна
- Вы уже спрашивали об этом моего мужа. Но машина моя, личная.
«Как-то этот вопрос звучал неправильно» -- подумала Квятко – «Надо не об этом спросить»:
- Я хочу найти человека, который пытается убить вашего племянника. Или, может и не один это человек.
- А почему вы думаете, что его хотят убить? Может быть, его просто попугать хотят? И вообще, за что его убивать.
- Ну как же, ведь он, пожалуй, единственный из всех, кто в этом городе противодействует и вашей организации и организации вашего мужа.
- Это, пожалуй, не совсем справедливо. – Вмешался Коновалов в разговор или допрос. – Я просто высказываю свои мысли. И не настаиваю на их истинности. Так думаю, так чувствую, так верю, наконец.
Юлия Борисовна с удивлением посмотрела на Петра – она ожидала от него поддержки, что он подыграет ей, но не такой постыдной оппозиции.
- Однако, Петруша, ты активно досаждаешь нам. – Неожиданно поддержала следователя Кобякова. Коновалов смешался, потупился и примолк, а тётка стала злой, лицо ее исказилось на мгновение, но потом приобрело снова благостное выражение.
- Зачем ты страницы в соцсетях взламываешь наших сторонников?
- С чего ты взяла, тётя? Я толком в компьютерах то не разбираюсь. – Пытался защищаться Петр
Но тут откуда-то из дальних комнат дома вышел молодой человек лет двадцати двух, в черном костюме и сюртуке. Он был очень худ и у него как-то выделялись особенно скулы, а также черные глаза, которые поблескивали каким-то безумием. Он остановился в проходе, сложил руки на груди и гневно обличил Коновалова:
- Ты, братец, людей смущаешь своим неверием и материализмом, таким грубым и отвратительным, что даже противно становится.
На немое вопрошание Квятко, обращенное в сторону Кобяковой, та сообразила и ответила:
- Это мой сын, Игорь Кобяков-Бобков, соответственно двоюродный брат Петра.
Коновалов молчал. Игоря в отличие от Володи Кобякова он почти не знал, тот уже относился к младшему поколению Кобяковых и он с ним не особо общался. Однако его выступление ему не понравилось и показалось странным, поэтому он возмутился:
- Что значит смущаю? Что вы малые дети? Вот вы тетя Люба, в Обществе, чем занимаетесь?
- Мы собираем. – Непонимающе заморгала глазами Кобякова, и тут же уточнила – фольклор собираем вергизов, язык их учим, обычаи, историю, культуру.
- А для чего? – Продолжал допрашивать Коновалов.
- Чтобы чувствовать себя народом. Чтобы понять свою сущность, осознать себя.
- Ну а к племеннику вашему это имеет, какое отношение? – Спросила Юлия Борисовна, пытаясь, как ей казалось, вернуть разговор в нужное для следствия русло.
- Никакого. Вы почему-то связываете все эти покушения на него с нашим Обществом, а это не так. Каждый имеет право на свое мнение.
- А вот и нет.
Эта реплика донеслась из коридора, и она принадлежала Алексею Кобякову, который через мгновение вошел в зал, держа в правой руке миску с зелеными яблоками.
- Вот яблочки из моего сада, угощайтесь. – Сказал он и поставил миску на стол.
- Дядя, нет у тебя никакого сада. – Мрачно заметил Коновалов.
- Это неважно, племянник. – Не растерялся Кобяков. – Но я не об этом. Мнение может иметь большое влияние на других, на тех, кто его не имеет, и повлиять на них не в ту сторону, которую нам надо.
Кобяков как будто о чем-то проговорился, сестра на него строго посмотрела и перебила:
- Подожди Алексей. Ты сейчас наговоришь лишнего. Надо просто сказать: у нас и у нашего Общества нет никаких претензий к Петру Коновалову и поэтому ваши подозрения, госпожа следователь, совершенно не обоснованы. Ведь я вас правильно поняла?
Квятко такая решимость Кобяковой почему-то насторожила, она, конечно, никак не показала это, чтобы даже Кобяков совершенно не догадался, но в коридоре опять был слышен шум, хлопнула дверь и зычно крикнули:
- Семья, я дома!
В зал вошел Бобков, в руках он держал коробку с тортом. Глава Союза улыбался, казалось, он был чрезвычайно рад, что увидел всех в сборе, он и сказал всем об этом торжественно:
- Вот как хорошо! Все в сборе. Прям по-семейному. Давайте чай пить.
Он поставил торт на стол, открыв картонную коробку. Любовь Кобяков пошла на кухню ставить чайник. Игорь стоял, сложив руки на груди, насупившись и взирая на всех свысока. Дядя Алексей достал из серванта чайные чашки с блюдечками и расставил напротив каждого из участников чаепития. Квятко и Коновалов молчали, спокойно наблюдали за всеми.
Уже через минуту кроме торта на столе появились и другие сладости, а также чашки, ложки и горячий чайник с заваркой, семейка Кобяковых уселась с одной стороны стола, а Квятко с Коноваловым оказались по другую. Все мирно пили чай и когда напились и наелись пряниками, слово взял Алексей Кобяков.
- Позвольте, товарищ следователь, на правах старшего среди всех нас объяснить ситуацию, чтобы у вас уже не было никаких сомнений в нашей невинности, а главное незаинтересованности в поползновении на жизнь и здоровье моего племянника.
Он всех обвел взглядом, будто ожидая согласия или одобрения, но все были равнодушны, а Квятко приготовилась слушать.
- Здесь представители двух общин города: одни ждут, другие им мешают. – Начал Кобяков.
- Вы что материалисты? – вставил свое слово, неожиданно Коновалов. Юлия Борисовна посмотрела на него строго, и он не решился дальше развивать свою мысль.
- Нет, нет, Юлия Борисовна, Петр правильно развивает свою мысль. В некотором роде представления Общества материалистичны, в том смысле, что мы не хотим допустить того, чего хотят люди Союза. Мы просто смотрим на это реалистично.
- Вот, вот, в этом ваша ошибка! – С горячностью вступил в беседу Бобков. – Мы знаем, что Ненармунь прилетит и даст нам, то, что желает каждый.
- В том-то и дело, что нельзя полагаться на случай, мало ли что она там со дня может вытащить. – Горячился Алексей Кобяков.
- И поэтому птицу надо уничтожить. – Добавил Игорь.
- Стоп.— Остановила всех Квятко. – Вы все это всерьез?
- Совершенно. – Подтвердил Алексей Кобяков – Юлия Борисовна, вы зря воспринимаете наши увлечения не всерьез. С утратой прежних ориентиров мы ищем и нашли новые. Они, в наследии наших предков и каждый из нас в этом наследии нашли что-то свое. Союз видит спасение в Ненармуни, а мы в том, чтобы проконтролировать ее действия, воспрепятствовать ей, если нужно будет, вытащить со дня мирового хаоса ненужное и опасное в этом мире. Чтобы не было конца света, и сохранилась непрерывность поколений.
Юлия Квятко ничего больше не стала возражать, но про себя думала, что у этих людей, судя по высказыванию Игоря Кобякова, нет единого мнения о том, как контролировать птицу. Для нее это было важно как следователя. Это могло быть мотивом для одного из них. А вслух она сказала:
- Хорошо, вы меня почти убедили.
[justify]Она встала и вышла из дома не попрощавшись, а Коновалов последовал за ней. Семья осталась в безмолвии, но вскоре взял слово Алексей Кобяков,
