– Так ведь признаков никаких не было! – понимая, что это самое слабое место в её «показаниях», сестра Дженифер тем не менее гнула свою линию, – И температура подскочила внезапно: я же почти каждые десять минут трогала рукой её лоб!
– То есть, вы считаете, что ваша «рука» – объективный датчик нормальности температуры пациентки? Почему не ставили градусник? И не вели записей?
– Ну… Раньше моя рука меня никогда не… Подводила! И уж за пятнадцать-то лет практики я вполне уверена в её «показаниях»! А если б я ставила градусник – госпожа Глава Совета просыпалась бы! А её лучше было не беспокоить!
– И, значит, температура подскочила – резко, «буквально за пять минут», по вашим словам, а руки и ноги пациентки посинели мгновенно – «прямо на глазах»?
– Да, госпожа лейтенант! Да! Именно так всё и было!.. Не знаю, может эти проклятые черви – ядовиты, и яд был уже в крови… Но мы никакого яда не обнаружили!
И я понимала, что бежать за доктором Джонс уже поздно, и велик риск, что пока я буду бегать, госпожа Жизель может просто умереть! И вот я, на свою ответственность, тут же ввела ей ещё антибиотиков, и жаропонижающего! И капельницу установила! С плазмой крови её группы – чтобы сделать переливание! – Дженифер отлично понимала, что без трупа и его экспертизы опытными патологоанатомами хрен эта лейтенант чего докажет, но притворяться испуганной и растерянной – надо! А вот в показаниях путаться – не надо!
– И – что?
– И не успела даже подключить! Раньше-то у нас был в Андропризоне аппарат для как раз таких случаев: для очистки крови, и насыщения её кислородом. Привезла ещё самая первая партия работниц. Для реанимации этих, ну, мужчин! Но сейчас, вернее – за месяц до этого, он испортился!
– Ах, вот как. Очень кстати он испортился. Так удобно. – иронии в голосе Краймбери не заметил бы только бегемот. Если б он тут был, – Главу Совета, которая отправила наставницу нашей милой Дженифер на рудники, на верную смерть, отдают на попечение этой самой Дженифер. Доктор идёт спать. А Глава Совета неожиданным образом умирает.
Совпадение более чем странное – вы не находите, сёстры? – несмотря на то, что, по-идее, среди контингента военных должна царить «суровая дисциплина», и чёткая субординация, «сёстры» непримянули от души поржать – словно две жирующие жеребицы. Переступали с ног на ноги они вполне недвусмысленно – словно дождаться не могли, чтоб пустить в ход – свои!..
Лейтенант их не прерывала. Но сказала:
– А теперь мне бы хотелось услышать подлинную версию произошедшего. Только не нужно снова вешать нам на уши ту лапшу, что вы мне скормили на первом допросе, и сейчас. Так что теперь открывайте рот только для того, сестра Дженифер, чтоб вопить от боли. И, разумеется, чтоб озвучить новый вариант событий, когда от боли… Устанете!
Имейте в виду: я и без ваших слов догадываюсь, что произошло на самом деле!
Собственно, тут и идиот догадался бы. В ваши руки попала тварь, обрекшая на мучительную смерть вашу лучшую подругу. И эта тварь оказалась совершенно беззащитна! И я уверена на девяносто девять и девять десятых процента: это – вы убили её!
А мне просто интересен способ.
Девочки: приступайте. Не торопитесь. Дайте ей – «прочувствовать»!
Первый удар по правой почке оказался, несмотря на то, что чего-то в этом роде она и ожидала, настолько болезненным, что Дженифер не сдержала дикого крика!
Перед глазами поплыла чёрная пелена, словно она вот-вот потеряет сознание, дыхание перехватило, и тело перестало её слушаться! И вот она – на коленях у стены! И сидит, согнувшись в калачик, пытаясь вдохнуть, и подвывая, а слёзы так и льют из глазниц!
Потому что боль – поистине адская!
Нет, она, конечно, читала в «мемуарах» чёртова Андрея, что он «обрабатывал» свои жертвы ещё и не так, но испытать такое – самой!..
Это – жутко!!!
Но, похоже, её мучения только начались: две сильные руки подняли её. И поставили в прежнее положение, заставив держаться прямо, и широко расставив ноги. Дженифер, задыхаясь и рыдая в голос, попробовала «отмазаться». Правда, лицо от стены уже отвернуть не пыталась: получила-таки в зубы! Как те ещё не посыпались, словно горох… Но пара – точно сломана. А рот наполнился кровью.
– За што?! Госпо… ша лейфенанф! Я… клянушь фам! Фсё именно так и…
Похоже, лейтенант сделала указующий жест, потому что удар по второй почке отозвался во всём теле ещё более страшными ощущениями! Теперь у Дженифер буквально сыпались искры из глаз! Она завопила. И грохнулась на пол, жалобно поскуливая – как побитая собачонка! И попыток сдержать крики и стоны, и слёзы больше не делала: пусть видят, что ей уже не до «гордости»!..
Однако больше минуты ей полежать и «насладиться ощущениями» не дали: снова поставили на ноги, и теперь приковали за кисти к трубе отопления: упасть можно стало только на колени. А, как известно, почки от этого менее доступны для ударов не становятся! И руки в тех местах, где в них врезается холодное равнодушное железо, болят жутко!
– Ещё одна попытка, сестра Дженифер. И затем девочки перейдут на режим «непрерывной обработки»! Ну, так как вы её убили?
– Пощадифе, лейфенанф! Клянуш вшем швятым, што у меня ешть! Я её не убивала! Я и тумать жабыла о том шлушае! Да и зашем бы мне её убивать?! Ведь я рашшытыфала, што она што-нибудь хорошее для меня шделает: ведь мы ш доктором Джонш шпашли её!
– Ах, вот как. Хм. Резон тут конечно, имеется… Однако, хоть свежо предание, но верится с трудом! Сёстры.
Теперь удары следовали через каждые несколько секунд. Удары хлёсткие, сильные. И – не только по почкам, а и по груди, и по рёбрам. И – в промежность!
А самое страшное началось, когда «обрабатывать», тоже, очевидно, по сигналу лейтенанта, принялись её пятки! Вот уж – поистине дикая боль пронзала её теперь от этих самых пяток до макушки!!!
Так могут бить только умелые, натренированные и крепкие, руки! И поскольку падать ниже было некуда, как и бежать, сестра Дженифер только выла и содрогалась всем телом. Дышать и истошно вопить, умоляя и рыдая, тоже было тяжело – словно каждый удар выбивал из её трепещущих лёгких последние остатки кислорода! Чудовищная боль пронзала всё её существо, и чувство отчаяния стало наполнять душу: они – не остановятся!
Не остановятся, пока не выбьют из неё признание! Оно этой твари – лейтенанту! – очень нужно!
И бить будут или до «признания», или уж – пока она не умрёт!..
А что для таких – жизнь одной паршивой медсестры?!
К тому же – без «крыши», могущей бы оказать протекцию или защитить, и, соответственно, без перспективы на лучшую карьеру.
И если сейчас эта сволочная троица тешит свою страсть к садизму и удовлетворяет своё тщеславие за счёт унижения низшей по званию и беззащитной жертвы, так только потому, что реально – ничего не стоит её жизнь!
Но сознаться…
Нет, нельзя!
Потому что вот тогда её точно – отдадут под Трибунал. И казнят!!!
Как особо опасную и изощрённую преступницу. Поднявшую руку на Начальство! И казнь, в назидание, будет публичной!
Так что придётся орать, умолять, рыдать, терять сознание, но… Держаться!
Ну, пока силы и мужество ещё не совсем покинули её душу. И тело.
Многострадальное тело!
Вот уж не думала она, что столь простыми методами можно добиться столь «чувствительных» и отлично «ощутимых» результатов!
Фейерверки ослепительных цветных ракет стали взрываться перед её глазами и в мозгу всё чаще. Почки, на которые твари снова переключились, казалось, заполняют весь её большой живот и грудь… И она почувствовала злобное удовлетворение, ощущая, как визжащее сознание с воем и визгом куда-то уехало – словно ребёнок в парке аттракционов на американских горках…
В себя пришла там же, в своей камере, на полу. От, похоже, ведра воды – с неё так и текло, и лицо всё было мокро… Перед глазами имелась стена камеры – выкрашенная казенной тускло-зелёной краской.
Она попробовала сесть. Но обнаружила, что руки скованы теперь – за спиной. Решив, что вставать, собственно, особого смысла нет, она осталась лежать.
Как сквозь вату до неё донёсся равнодушный – а, нет! Теперь в нём имелись нотки мстительного удовлетворения! – голос лейтенанта:
– Третья попытка, сестра Дженифер. И только от вас зависит, кончится ли она вашим признанием… Или вы останетесь без рук!
Дженифер взглянула вниз, себе на ноги.
Всё верно: привязаны они к ножке кровати. А кровать – привинчена к полу. А к её рукам в наручниках привязана верёвка. Которую держат две скалящиеся холуйши!
– Итак. Каким именно способом вы убили Жизель Бодхен, Главу Совета?
[left]– Умоляю,
