-- Я вам дам мазь. На ночь мажьте, быстро пройдёт. Она достала из холодильника початый тюбик мази.
Иван принял. И чуть дольше задержал её ладонь в своей.
Анна зарделась, резко отвернулась и быстро вернулась к плите, что-то помешивать на сковороде.
Зашёл Егорыч.
-- Ну, всё, пошли! – он махнул Ивану.
-- Сидеть! – тихо, но властно приказала Анна отцу. – Покормлю, потом поможете вынести Машу на прогулку, вот тогда и пойдёте. А то сейчас маме позвоню.
Что-то ворча под нос, грозный, но как-то сразу ставший домашним, Егорыч побрёл в ванну.
-- Вот и расти потом на свою голову, а она ещё потом и командует отцом, – бурчал под нос Егорыч.
Анна уже разливала уху по тарелкам. На второе были пельмени с осетром.
Иван и Анна сидели друг напротив друга, отчего-то пунцовые. Не смотрели друг на друга. Егорыч молчал, только исподлобья бросал быстрые тяжёлые взгляды то на дочь, то на своего моториста. Как будто что-то подозревал.
Иван ел быстро. Давился горячей наваристой ухой. Точно также и проглотил пельмени из осетрины. Никогда ничего вкуснее он не ел.
Анна положила себе очень мало еды. Потом быстро всё положила в раковину и, пока мужчины заканчивали трапезу, уже перемыла почти всю посуду.
-- Вы идите, покурите, а я Машу покормлю, – она пошла в комнату.
Егорыч махнул Ивану. Вышли на улицу. Закурили. Капитан зло, прямо в глаза смотрел Ивану.
-- Значится, так, кобелёк московский! Ты свой норов умерь. Ширинку застегни. Был у меня один такой моторист… А потом убежал так, что пятки сверкали. И ни алиментов, ни привета, ни ответа. И плевать ему, как дочь там. Жива или нет! И я не позволю тебе ещё раз мою дочь несчастной сделать. Ещё раз так посмотришь на неё… Или в снова в Москву уматывай и разбирайся со своим делами, или в Енисее утоплю. Понял? Отвечай! В глаза смотри, гад! Жеребчик хренов! За дочь и внучку я зубами грызть буду! Понял?
-- Понял, – кивнул Иван.
-- Ну, раз понял, тогда смотри у меня! – капитан поднёс тяжёлый кулак к лицу Ивана.— Пошли. Поможешь.
Когда снова вошли в квартиру, ребёнок был почти готов к прогулке.
Иван хотел взять инвалидное кресло, но Маша сама протянула к нему ручки.
Он посмотрел на Егорыча, тот кивнул, разрешая ему. Иван поднял на руки девочку. Она, как могла, обхватила шею Ивана и доверчиво прижалась к нему.
Неведомое чувство нежности охватило Ивана. Он понял, что самое дорогое и хрупкое он нёс. Ничего ценнее в жизни он не носил. На шее ощущал исковерканные болезнью руки. Они не могли обхватить толком шею. Ножки тоже болтались в такт движению. Иван придерживал их.
И стало стыдно ему. До слёз стыдно. Девочка каждый день борется за жизнь, цепляется за каждый день, за каждый час жизни. Как там Анна сказала? Что каждый день – это подвиг.
А он сам – здоровый жлоб, промотал, спустил в карты такие квартиры, столько денег! Малой толики хватило бы, наверное, чтобы Машу отвезти за границу и вылечить её. А он… Стыдно! Обидно! Ему хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Исчезнуть, раствориться. Ему было стыдно и страшно неудобно перед ребенком, которого он нес на руках.
Егорыч спускал кресло.
На улице девочку посадили в кресло, и Анна стала толкать. Неровности тротуара трясли ребёнка в кресле. Было видно, что каждая выбоина доставляет ей неудобство, боль. Она немного кривила личико, но терпела, ничего не говорила.
Егорыч подошел к внучке, поцеловал её. Та долго не отпускала деда.
Анна положила свою руку на кисть Ивана, посмотрела в глаза:
-- Спасибо вам! – проникновенно сказала. – Заходите к нам.
Горячая волна прокатилась по телу Ивана.
-- Да. Конечно! – и осторожно убрал свою руку.
Не хотел, чтобы капитан увидел.
-- Поехали! – Егорыч пошёл в сторону машины.
-- Пока! – Маша помахала Ивану ручкой.
Иван в ответ помахал ребёнку.
Долгое время в машине молчали. Первым заговорил Егорыч:
-- Думаешь, не знаю, как меня за глаза Жидом называют? Знаю. И не получаю я удовольствия от браконьерского улова. Воротит. Но ради внучки я всё сделаю. На себе экономить буду во всем. И в волну, и в шторм пойду, на мелководье, к чёрту на рога, лишь бы денег заработать дочке и внучке. Вот поэтому и Жидом кличут.
Помолчали.
-- Я не мог понять, – Иван закурил. – А теперь всё встало на свои места. Всё понятно. Вопросов нет.
Подъехали к воротам грузового порта. Капитан достал ключи от судна.
-- На, держи. Отсыпайся. Буду после обеда. С женой побуду, – посмотрел на руки Ивана. – Сможешь – сделай приборку. Хотя… Отдыхай, отсыпайся. Работы будет много. Да, вот ещё… -- из-за пазухи достал деньги. – Твоя первая получка. Но не пей. Унюхаю – спишу на берег. Усёк?
-- Ясно.
Иван попрощался и пошёл на судно.
Заварил чай. Пошёл к двигателю, проверил уровень масла, топливо. Обтёр ветошью.
Не знал, куда себя деть. Улёгся спать. Ворочался с боку на бок. Не спалось. Вышел покурить. Ходил по палубе. Не находил себе места. Снова курил. И опять пил чай. Помыл руки. Намазал руки мазью, что дала Анна. Там, где плохо поджило, пощипывало, ещё сильнее отгоняя сон.
Замкнул замки на судне, вышел за ворота. Рядом стояли такси, назвал адрес дочки капитана.
Сел во дворе, курил, смотрел на тёмные окна квартиры. Дом уже давно спал. Во дворе молодые люди тихо о чем-то шептались. Потом достали пиво и стали выпивать.
Иван и сам не знал, что он здесь делает. Хотел уже ехать обратно. Но чего-то ждал.
К подъезду подошёл мужчина и стал открывать электронный замок, Иван резко встал, и рванул к двери, успел её ухватить в последний момент, чтобы она не закрылась. Боль в пальцах вспыхнула в теле, чуть не отпустил тяжёлую железную дверь.
Подождал, когда захлопнется дверь в квартиру за мужчиной. Не хотел компрометировать Анну.
На одном дыхании взбежал по ступенькам. Первый этаж, но задохнулся, как будто на десятый бежал. Сердце колотилось, в глазах пляшут разноцветные круги, дыхание – воздуха мало! Пот со лба на глаза льёт. Щиплет глаза.
Вдох-выдох. Тихо постучал в дверь…
Шаги. Хочется бежать! Сбежать! Что делать?! Руки предательски дрожат. Пот по спине.
Не спрашивая «кто?», дверь распахнулась. Анна, чуть заспанная, в ночной рубашке и наброшенном халате.
-- Господи! Как я тебя ждала! – только и прошептала она.
Иван шагнул в квартиру…
В 6.00 будильник в телефоне Анны мягко промурлыкал.
-- Иван, вставай!
-- Я не сплю, – откликнулся он. – Я не спал.
-- И что ты делал?
-- Ждал, когда ты проснёшься, боялся пошевелиться, вдруг разбужу.
Анна села на кровать и с интересом посмотрела на него:
-- Спасибо. Я выспалась. Очень хорошо!
Ивану показалась она ещё более красивой.
Он вернулся на судно к 8.00. Летал на крыльях любви. И начал драить палубу, рубку, машинное отделение.
Его страшила встреча с капитаном. С Анной они решили пока ничего не говорить Егорычу. Сами ещё не поняли, что было между ними. Ивану же хотелось снова увидеть Анну. Обнять, прижать. И защитить, заслонить Машу. Он заглянул к ней в комнату, смотрел как она, разметавшись по кровати, спала, чему-то улыбаясь во сне.
…
Закончилась навигация.
Иван признался капитану, что они с Анной любят друг друга и хотят пожениться.
Егорыч с ненавистью посмотрел на Ивана. С такой ненавистью, что она пронзила всё тело. До копчика дошла. Лишь сплюнул за борт и ушёл в рубку.
Через три месяца они поженились. Иван взял фамилию жены. А через год родился первенец. Мальчик. Назвали Егором. Здоровенький бутуз.
Комник не сумел приехать на свадьбу, но приехал на крестины. Вышел покурить с Иваном на улицу.
-- Вот видишь, в Сибири ты счастье своё обрёл. В Москве тебя не ищут, но не советую возвращаться. Что фамилию поменял – правильно. Бережённого Бог бережёт. Вижу, что любите друг друга. И это хорошо! Идём, я вам подарок сделаю.
Снова вернулись за стол. И Комник объявил, что купил Ивану и Анне большую квартиру в новостройке.
У Егорыча текли слёзы:
-- Что же ты, сукин сын, делаешь, Комок?! Я только тебе долг отдал, а ты меня снова в обязанности загоняешь, а?
-- Дурак ты старый! Какие долги?! Никто никому не должен. А подарок – он и есть подарок. Радуйся, расти внучку и внука! А деньги… пустое. Забудь!
…
Маша умерла через год…
…
Используя возможности и связи Комника и Егорыча, Иван выучился по профилю.
А через пять лет капитан передал управление судном своему зятю Ивану. Егорыч купил небольшой домик недалеко от Енисея. И когда Иван проходил мимо, то звонил тестю, тот выходил на берег в капитанской фуражке и отдавал честь. Иван подавал звуковой сигнал, в нарушение всех правил.
…
Через год родился второй сын.
…
Ивана стали звать за глаза «Младший жид».
…
Перед своим семидесяти пятилетием Иван умер. Анна пережила его на десять лет.
Осталось два сына, шесть внуков и восемь правнуков.
Ментор.
Иван очнулся снова в белой комнате. Бестелесный. Он долго молчал, приходя в себя, вспоминая, что он снова прожил жизнь, которой у него не было.
[justify]-- Зачем? Зачем ты меня так
