Для большинства людей, чтобы в них пробудился человек, необходимо общество-человек, человечное общество, к которому современное буржуазное общество не относится. Могут ли современные люди построить такое общество? Разумеется, нет. Для этого каждый должен стать человеком. Но, как исключение, можно стать человеком и теперь, только, конечно, на непродолжительное время и в своем сознании, но никак не в социальной действительности. Здесь заложено сущностное противоречие, которое никак не разрешимо людьми. Конечно, это можно сделать, но не людям, а разумным существам. Только их почему-то то нет и они как не приходят на помощь людям. Вот пришли бы они и построили людей. Но в том то и проблема, что они придут только в том случае, если люди сами построятся, стать человеками. Зачем они тогда придут? Как это зачем? Чтобы установить с человеком контакт. Мы просто еще не доросли до человека, как дорос Иисус из Назарета, которого слепые верующие сделали Христом. И когда дорастем? Не знаю. Может быть, в другой, иной жизни, как обещают нам упертые в вере богомольцы. Только верится с трудом, что их вера, а не бог (для них вера и есть бог), способна изменить их собственную природу, данную от века.
Когда я творю иисусову молитву, то я уповаю на Иисуса, который в боге стал Христом. Не надо понимать буквально, что он является Спасителем для всех. Он спас себя в боге. Иисус, как Христос, есть пример, образец спасения. Следуй ему и тебя обязательно распнут люди. Не ты распнешь себя, а люди. Ты не виноват в этом. Зато можешь обрести иную жизнь. Но в этом нет никакой гарантии. Вера в гарантию есть иллюзия. Может получится, а может нет. Условно говоря, как сойдутся звезды, то есть, случайно. Случай есть только для посвященных. Но это только случай, а не гарантия. Легче, спокойнее, конечно, верить, что вера в это есть гарантия. Вот и веруют слепо массы людей. Что остается делать им еще, если, как в природе, так и в обществе, человеку нет места.
Однако вернемся к полу, а то на потолке не удержаться, если только не встать на голову, не стать сумасшедшим.
Все вышесказанное не означает, что среди буржуев или пролетариев нет человека. Он там есть, как исключение, вопреки своему положению, благодаря своему самосознанию. Классовый подход не может быть всеобщим масштабом, но может быть масштабом бесчеловечного общества. Поэтому если ты буржуй, но хочешь быть человеком, борись не с другим, как конкурентом, но с самим собой, как с врагом-буржуем. Других не переделаешь. Самого то себя, как эгоиста, можно преодолеть с превеликим трудом. Неудачу полного само-преодоления показал на своем примере несчастный мыслитель Фридрих Ницше. Получилось ни туда и ни сюда.
В принципе, взять меня. Я творю мысли. Но как творю? Не мешаю им мыслиться, само собой. Но для того, чтобы случилась мысль, требуется место в бытии, чтобы она случилась, стала событием. Необходимо создать условия для мысли, для ее присутствия в мире через мое сознание. Условием существования мысли является медитация, ее созерцание. Это и есть участие в творении откровения, открытие, пробуждение сознания. Следом нужно понять, осмыслить что подумалось, помыслилось. Необходим опыт ее переживания, переживывания умом, сознанием. Это и есть понимание. Если понял, то найди слова (если нет слов, используй символы, схемы), чтобы передать ее другим, начиная с себя, чтобы им стало понятно, о чем и что ты думаешь. Если нужно, то объясни и как ты мыслишь, чтобы показать пример, как это можно делать. Не одно и то же понимание и объяснение, которое необходимо и самому понимающему для уточнения, критического усвоения того, что уже случилось в мысли, что невозможно без языка.
Но можно ли найти учителю контакт с таким собеседником, как женщина, минуя инстанцию телесного соблазна, ограничившись соблазном души? Если у женщины, ученицы мужской склад ума, то вот тогда можно попробовать и медитативный путь близости уже не тел, не растительных, животных, сердечных, но разумных душ. Кстати, мужской склад ума есть не у всех мужчин. У большинства есть складка рассудка, как сметливости, как счета, сметы информации, а не самого ума с его размышлением.
Вот я думаю, размышляю о том, что бог один в том смысле, что какой ни есть бог, это бог. Но его много. То, что бога много и он по-разному является людям, они называют его по-разному, то Господь, то Христос, то Аллах, то Иегова, то Будда, то Дьявол, то Сатана, то Антихрист. Например, я понимаю бога как духа, который явился человеку в качестве Христа в образе Иисуса после воскресения. Другие явления бога я полагаю нечеловеческими и они не интересуют меня. И те, кто в них верит, мне не интересны. Их пути расходятся с путем человека. Взять того же Будду. Будда есть явление не бога, но чего другого, иного, чем бог, но не менее важного, существенного, сущностного.
В чем же заключается содержание моей веры? Как это в чем? Разумеется, в мысли о нем. Недостаток мысли о боге я вынужден компенсировать верой в него. Но это не церковная, не ритуальная, не магическая и не мифическая вера. Она, как бытие, сущностью которого является идея, а ее явлением мысль. Я ищу бога в мысли и нахожу в идее как правду (правдой для русского человека является истина). Правда? Это вопрос об истине, о боге. Но эту правду я не отождествляю со справедливостью и тем более с правом, с правилом, с каноном, с комильфо. В человеке я пытаюсь найти того же искателя истины, каким являюсь сам. Мне это важно, это интересно, а не то, какое место он занимает, какой у него доход, что он имеет, какой он домохозяин и домостроитель. Когда об этом заходит разговор, то я говорю себе: «с тобой все ясно. До свидания». Мне говорят в ответ: «надо верить, молиться, а не думать. Молитва – это дело, а мысль – это лень души». «Зачем же молиться»? «Чтобы не думать». «Вообще»? «Можно и так, но можно не так, а вот так: думать только о молитве, о том, чтобы пообщаться с Богом, ибо молитва – это беседа с Богом». «Но как же так. Ты говоришь с богом, а не он с тобой». «Нет, он говорит с тобой тем, что ты повторяешь слово Бога».
Что такое "святой человек"? Это существо, которое принимают за пример для подражания в вере. Вера спасает его от греха в жизни, поэтому его жизнь, как полагаю те, кто берет с него пример, является не греховной, а святой. Но что означает "святой"? Неужели не понятно, ведь уже сказано: святой, то есть, чистой, свободной от греха.
Тогда что такое грех? Это нарушение заповеди, запрета, табу, уклонения от канона или правила, догмата (положения) веры, неподобающее положение или неправильный образ мысли, чувства, действия.
Если это так, то любая мысль есть грех, ибо есть сомнение в том, что ей предшествует в качестве установки на веру, а не на её саму, мысль и то, явлением чего она является. Мысль есть явление не веры, но идеи, как формы или принципа мысли, каковы никоим образом не может быть вера, ибо средой, местом пробуждения сознания и рождения, вернее, творения мысли является идея, как импульс (энергия) или динамическая форма разума.
Что есть вера? Она есть внушение и не гнушение послушанием. Нет, это не удивление, но поражение силой, сдача перед превосходящей силой. Она связана волей, пребывание в её сетях. В этом смысле современные сетевые средства связывают сознание и чувства людей, вяжут их мысли и сердца по рукам и ногам. От подавления силой проистекает и послушание. Мысль избегает посторонней связки, ибо она сама вяжет и связывает человека не послушанием, а смыслом.
Есть ли смысл в вере? Естественно, есть. И в чем он заключается? В ней же, то есть, в вере в саму веру. Она имеет оправдание в самой себе, ибо в некотором роде является самовнушением. В этом качестве она субъективна. Но в ней есть и момент объективного существования, независимого от субъекта веры.
Есть мысль и есть знание. Это не одно и то же. Когда я был ученым, то занимался познанием ради знания. В познании я использовал мысль в качестве средства. Посредством мысли я связывал факты в систему понятий таким образом, что подставлял их под понятия и уже в понятиях получал то, что можно было понять. Понимая понятия, я находил объяснения фактам, которым прежде давал описание.
С течением времени я полностью перешел от фактов, от фактического или эмпирического (опытного) плана анализа информации (данных в числовом (функциональном) значении, к теоретическому плану синтезирования, выведения (дедуцирования) понятий, исходя из интуитивных предположений, которых нельзя не знать. Эти предположения или гипотезы есть присутствие во мне готовности к восприятию идей. То, что я есть в них не стало образом, представлением их во мне. Мир воображения через игру образов (фантазий) формирует, образует их в явленном виде не глазам, а уму, его зрению мыслей. Вот тогда они становятся явлениями идей, освещающих (иллюминирующих) мое сознание. Оно выходит из состояния крепкого сна и сновидений в бодрое, просвещенное состояние. Я сознаю себя мыслящим, идейным существом. Но я сознаю себя и знающим не только себя в себе, узнающим себя во вне себя, в мире. Мир становится для меня зеркалом меня. На нем я вижу себя и одновременно вижу мир на себе и в себе. То и другое есть, есть как мое бытие в мире, так и мир есть во мне. Следовательно, есть мое место в мире, мой угол в мире, из которого я смотрю на мир. В некотором смысле этот угол есть тупик, в котором я нахожу себя.
[justify][font=Arial,
