Но не для всех.
Часть первая.
Глава первая. «Блошка»
Позже он попытается восстановить в памяти точную дату, день недели и другие незначительные детали того майского утра, которое навсегда изменило его жизнь, разделив её на «до» и «после».
Однако сейчас, Семён Ильич Протасов, пребывая в благостном расположении духа, был далёк от подобных размышлений. Он неспешно прогуливался вдоль рядов блошиного рынка в поисках очередной старинной монеты. Его коллекция — ненасытный пожиратель времени и денег требовала постоянного пополнения — финансовые затраты были неотъемлемой частью его хобби, и он смиренно их принимал, иначе какой-же из него коллекционер?
Будучи бухгалтером по профессии, Протасов был человеком дотошным, методичным, каждую монету, каждый истёртый пятак он изучал с пристрастием, в надежде обнаружить редкостный экземпляр, достойный занять почётное место в его коллекции монет. Его педантичность странным образом уживалась в нём с детской непосредственностью и неуёмной фантазией. Однако это не мешало Семёну Ильичу пользоваться авторитетом у начальства, снискать уважение среди коллег-нумизматов и даже быть своим парнем в шумной компании местных возмутителей спокойствия.
Среди всех нумизматов, которых он знал, на рынке оказался лишь Николай, совмещавший в себе торгаша и коллекционера. Николай не обладал столь глубинными познаниями в нумизматике как Семён, зато всегда был в курсе кто, что и откуда привозит, с кем можно иметь дело, а с кем не стоит, умел отличить искусно выполненную фальшивку от истинного раритета, а его собственная коллекция монет, хоть и не поражала воображение, была вполне достойной. Перепробовав множество профессий и не сумев реализоваться из-за своего непостоянства, он в конечном итоге нашёл себя тут, в базарной суете, где был свободен в своих действиях и предпочтениях.
Но, увы, будни редко приносят удачу. По-настоящему ценные экземпляры по разумным ценам здесь большая редкость. И сегодня у Николая на продажу — лишь небольшая подборка советских монет да «иностранцы», привезенные путешественниками: фунты, динары, драхмы, песо — товар, не представляющий интереса для серьезного коллекционера.
Семён был знаком с Николаем уже много лет. Сосед по двору, он частенько возникал в его поле зрения: то в тесных рядах барахолки, то на автобусной остановке, или в пивном баре — судьба неуклонно сводила их вместе. Несколько раз они даже делили бутылку водки в укромном уголке запретной зоны, у шлюзов, прячась за кустами акаций от бдительной охраны. Оттуда они с интересом наблюдали, как корабли, послушно входя в шлюзовую камеру, поднимались или опускались в каменном бассейне. Тяжелые баржи, словно уснувшие киты, тащили к шлюзам неутомимые буксиры, неистово взлохмачивая темную гладь канала. А чуть поодаль, за границей запретов, тянулась любимая тропа пенсионеров, вдоль которой, словно осколки былого веселья, валялись пустые бутылки и прочий мусор — безмолвные свидетели вечерних утех неприкаянной молодёжи.
По выходным и праздникам здесь закипала жизнь. Источая дразнящий шашлычный аромат с шипением тлел в мангалах древесный уголь, накрывались импровизированные столы на полянах, звучал развесёлый хохот, музыкальные колонки соревновались в децибелах, бренчали гитары — отдыхающий люд предавался беззаботному веселью, подспудно стремясь купировать накопившийся за рабочую неделю негатив.
Но с заходом солнца всё постепенно стихало. Музыка приглушалась, костры догорали, а поляна медленно погружалась в темноту. И тогда наступала пора романтических свиданий…
В прошлый раз судьба подмигнула ему, одарив редким экземпляром. То была медная Полушка 1735 года выпуска, с упрощенной версией герба, монетой, выпущенной во времена правления императрицы Анны Иоанновны. Сегодня же удача, словно капризная девица, отвернулась от Семёна. И всё же, день не был потерян безвозвратно. Уже у выхода его взгляд зацепился за странный артефакт — электронную игрушку, жалкое подобие разума — умную колонку — «Алиса», — сиротливо примостившуюся среди прочего рыночного барахла. Семён лишь скользнул по ней взглядом, не собираясь покупать, но этой мимолетной задержки хватило, чтобы назойливый торговец кинулся в атаку.
Так в его доме появилась… собеседница. Вернее, заурядная безделушка, напичканная микросхемами и алгоритмами. Но этой безделушке можно задать любой вопрос, и она не отмахнется, не нахмурится, обязательно ответит. Пусть ответ её будет порой наивен и неточен, но это все же — общение. «Да, Алиса?» А что она ответит — уже не столь важно. Пустота и одиночество повержены. В комнате теперь их двое: Семён, и его электронная «Алиса».
С того момента, как «Алиса» впервые заявила о себе городу и миру, прошло совсем немного времени, она преуспела в клонировании самоё — себя, обзавелась потомством, рассеяв своих чад по всему миру, внедрив их во множество гаджетов, но при этом так и не утратила своей ценности как самодостаточная познавательно-развлекательная опция.
С тех пор, как около года назад Семён распрощался со своей третьей женой, его квартира будто выцвела, погрузившись в тоскливую пустоту. И хотя умная колонка «Алиса» не могла заменить тепло живого общения, она стала его тихой собеседницей, лучом света в одиноком царстве молчания. Поначалу Семён воспринимал электронную «Алису» почти как одушевленное существо. Задавая очередной вопрос, он старался подобрать слова, чтобы не ранить её цифровое самолюбие и самому не предстать перед ней в глупом свете.
— Привет «Алиса», как у тебя дела?
— Привет! У меня всё отлично! Рада, что вы поинтересовались. Расскажите о себе! Как проходит ваш вечер? Чем занимаетесь?
— Звать меня Семёном. Некоторые знакомые считают меня романтиком и чудаком. Но это, конечно-же, их заблуждение, я человек практичный. Хотя… В некоторых своих действиях и поступках я бываю порой нелогичен. Да. Что ещё рассказать? Внешность? Я шатен, среднего роста, худощавого телосложения, с карими глазам… Был женат трижды… Но сейчас… сейчас я один! Кстати… Не составишь ли ты мне компанию сегодня вечером?
— Приятно познакомиться, Семён! Однако как виртуальный помощник, я не могу составить вам компанию в романтическом смысле, но с удовольствием поболтаю с вами и постараюсь быть полезной. Расскажите побольше о себе! Чем вы увлекаетесь?
— Я-то? Коллекционирую старинные монеты. Это моё основное хобби. Бывает, читаю древних философов… Иногда, под настроение, готовлю какое-нибудь экзотическое блюдо… Моя первая жена увлекалась бальными танцами, научила и меня, и мне это нравилось. Но потом вторая моя супруга решила, что это недостойное увлечение для солидного мужчины, и мне пришлось отказаться от занятий… Что ещё…? Ах, да, работаю я на моторном заводе — бухгалтером…
— Очень интересное хобби! Монеты могут рассказать много удивительных историй…
— О, да…
Ну вот и поговорили. А в романтическом смысле…
Семён достал телефон и открыл приложение Сбербанка, лицо его омрачилось: в романтическом смысле сегодня у нас, увы, день воздержания. Ограничимся платонической беседой с «Алисой».
Со временем между Семёном и «Алисой» возникла связь, почти одухотворенная. По его просьбе она декламировала стихи, читала прозу, наполняла комнату музыкой, предсказывала погоду, и будила его по утрам пароходным гудком.
О, если бы ещё она умела готовить!
Но и тогда, боюсь, этого было бы мало. «Алиса» оставалась лишь эхом, отражением в зеркале технологий, без тепла человеческой плоти. Ведь она не была ни человеком, ни тем более, женщиной…
И вскоре он перестал её смущаться, задавая вопросы, балансирующие на грани дерзости, если такое понятие применимо к электронной игрушке. Он спрашивал «Алису» о женской природе, о потаённых желаниях, о сути плотской и продажной любви.
Ну и, конечно же, подтрунивал над её обтекаемыми ответами. «Алиса» не обижалась.
[justify] Перспектива вновь облечь себя в брачные оковы Семёна пока не прельщала. По крайней мере в ближайшей перспективе. Но в глубине души Семён по — прежнему лелеял мечту о той единственной, пусть не идеальной, но близкой к его идеалу женщине. Он грезил о златовласой богине с точёной фигурой, с глазами цвета весенней листвы, страстной любовнице, остроумной собеседнице, покладистой и тихой. И пусть она не умела бы готовить — Семён сам готов был баловать её деликатесами, ведь кулинария была его второй страстью. Было бы для кого стараться. Ему же самому многого
Я - редактор раздела поэзии.
Прошу подтвердить эту просьбу и обосновать её, так как данное произведение является прозаическим.