Кукла для олигарха.

— А почему бы и нет? Какой прок от безмолвной куклы? С ней даже не поговоришь, а мне, одинокому бухгалтеру, порой ой как не хватает общения! "Алиса" меня развлекала разговорами, но у Клары потенциал, как я понимаю, несоизмеримо выше! И вроде как с человеком разговариваешь...
— Оживить твою Клару, боюсь, влетит в копеечку. Костя парень рукастый, но за "спасибо" пальцем не пошевелит. Он, конечно, не рвач, при делах: официальная работа, халтурка, да и хакерство приносит доход. Но альтруизм – это не про него.
— На диагностику Клары, надеюсь, средств у меня хватит, - отозвался Семён. - Имеются кое-какие накопления в банке. Ну а там видно будет! Меня, впрочем, на первых порах устроила бы и сидячая Клара, говорящая... Будем с ней о бесконечности вселенной, квазарах и чёрных дырах беседы вести... А вечерами, перед сном, она мне будет сказки для взрослых читать! Чем не идиллия?
 
  Семён мечтательно прикрыл веки, живо рисуя в воображении увиденное. Однако Николай тут же вернул его к реальности:
— О квазарах тебе и "Алиса" расскажет, чего уж там! - с лукавой усмешкой заметил он. - Смотрю, запал ты на эту красотку! Но ты зря надеешься, дружище, высосет она из тебя все соки похлеще любой домохозяйки! Будешь только на неё и горбатиться! Не было печали, купила баба порося! Прощай нумизматика, адью коллекционер Протасов! Аминь! Кстати, а как насчёт брюликов? Может, под это дело, толкнёшь свой перстенёк по-тихому? Да и мне не мешало-бы машину обновить... Что скажешь?  

— Не искушай, бро! Я и так об этом постоянно думаю! Но всё это может плохо кончиться для нас обоих. Надо переждать. Не соблазняй! А через годик, как только денежки зашуршат у нас в карманах, я первым делом пополню свою коллекцию монет, а потом рвану в солнечный Канкун! Давно мечтаю там побывать! Мексика... Представь себе: синее море, лёгкий бриз, шелест пальм, черепаховый суп, белоснежный лайнер, тающий в дымке... Возьму машину напрокат и отправлюсь любоваться древними пирамидами майя! А потом прыгну в живительную прохладу сенота, и буду плавать там дотемна! Эх! Поедешь со мной?
— Нет, Семён. Я женат, ты же знаешь! И у моей жены другие планы: дача, гамак, наливка... А ты поезжай, осуществи свою мечту! А я буду здесь, дома, искать всякие вкусняшки на рынке. 
— А чего мы с тобой в ванной толчёмся? Пошли уже в комнату и чувствуй себя как дома! – Семён окинул взглядом свою холостяцкую берлогу.  – Неужели я отсутствовал здесь всего три недели? Даже не верится! Кажется, что прошла целая вечность  – столько всего случилось!

  Кухню встретила их затхлым запустением. Скоропортящиеся продукты давно превратились в прах, но Семён по дороге домой разжился кое - какой снедью и прикупил в "Красном и Белом" бутылку виски.
  И процесс пошёл. Когда же хмель ударил им в голову, эмоциональный маятник качнулся в обратную сторону. Перебивая друг друга, давясь от смеха, размахивая руками, они вспоминали и пересказывали события ушедших дней, тот безумный вихрь, который едва не стоил им жизни.

  Настало утро. С первыми лучами солнца, пробившимися сквозь неплотно задернутые шторы, Семён по привычке поплелся в ванную, намереваясь совершить утренний ритуал. Он знал, что Клара - его уникальный трофей, добытый им в неравном бою - в ванной.
  
  Она лежала в той же позе что и вчера, в помятой одежде, с растрепанными волосами, и, увидев её, такую беспомощную, он вдруг растерялся. Сердце его дрогнуло.
  "Потерпи, милая, потерпи, скоро я тебя приведу в порядок", – пробормотал он, словно успокаивая испуганного котёнка, и принялся за свои обычные водные процедуры, периодически поглядывая на предмет своего обожания. "Вот только разберусь с этим хаосом на кухне и сразу же к тебе...".
 
  Умывшись, он переместился на кухню, где его встретил унылый пейзаж вчерашнего застолья: грязная посуда, крошки на столе и целлофановые пакеты на полу, в которых тихо разлагались остатки просроченных продуктов из холодильника.

  Одолев, наконец, домашний хаос, он выставил мешки с мусором к двери, и поспешил в ванную...
 
  А там, на дне белоснежной чаши, словно спящая царевна, недвижно покоилась его Клара – диковинная роботизированная кукла. Долго он стоял, завороженный этим безмолвным чудом, прежде чем решился снять с нее пыльные одеяния. Закинув их в стиральную машину, он бережно, словно возвращая к жизни, начал омывать её тело душистым шампунем, нежно касаясь вызывающе - соблазнительные формы и белоснежные кудри, неотличимых от натуральных. Приподняв её подбородок, он залюбовался абсолютной симметрией лица, чуждой людской природе. Но даже эта нереальность не смутила его, напротив, он был восхищён её безупречностью.
   
  Семён был словно завороженный, не в силах отвести взгляда от безупречных линий. Она казалась спящей богиней, готовой вот-вот открыть глаза. Ему почудилось даже, как дрогнули её длинные, тёмные ресницы. Нагая, она являла собой само совершенство. Воспоминания о той Кларе, светлой и чистой, какой он любил её в юности, причудливо переплелись в настоящем с этой Кларой, возлежащей сейчас перед ним в ванной. Прошлое и настоящее сливались воедино, стирая границы между реальностью и грезами. Сознание Семена двоилось, расщеплялось на осколки и вновь собиралось в целое. Где заканчивалась явь и начинались его фантазии, он уже не мог сказать наверняка.
 
  А она изменилась, - пронеслось в голове Семёна. Из хрупкой девушки расцвела в соблазнительную женщину. Груди её налились сочной упругостью, бедра обрели пленительную округлость, будоража его взгляд - все её формы стали вызывающе идеальными, манящими и чувственными. А волосы... Она перекрасилась, превратившись в златовласую принцессу, чьи локоны волнами ниспадали на грудь.
 
  Не в силах более совладать с собой, Семён принялся рвать с себя одежду, словно стремясь содрать и личину благопристойности. Наконец, это случится! Наконец - то их тела сольются воедино! Он так долго этого ждал!
Клара... Клара... Хочу тебя!
 
   Безответная любовь, долго томившаяся в укромных уголках его сердца, вдруг хлынула потоком, требуя немедленной реализации. Он утолит жажду этой любви здесь и сейчас, в ванной, в этом кипящем шекспировском котле, где зарождается страсть!
  Волна возбуждения то обжигала огнем, то сковывала ледяным ознобом.
  Клара, подобно спящей царевне, источала безмятежность и невинную доступность в своей наготе, словно ожидая поцелуя, способного пробудить её к жизни.
 
  Семён чувствовал, как последние оковы сдержанности рушатся под напором желания.
И когда она откроет глаза, их объятия станут вратами в неизведанный мир, где любовь вселенской силы возьмет их в свой плен. Их первый трепетный опыт станет нежным аккордом, с которого начнется их бесконечная симфония любви!
 
   Вероника, его предыдущая супруга, была для него лишь объектом, пассивным и безучастным. Ей не было дела до времени или места: будь то яркий день под звуки латиноамериканской музыки из телевизора или тихая ночь, когда сон смыкал её глаза. Ни искры, ни волнения – лишь машинальное выполнение супружеского долга. Но с Кларой всё будет по-другому! Он не нарушит её покой, но чувственность, деликатная и трепетная, окутает их, словно невидимая нить, ведущая в запретный мир страсти
 
  Он чувствует это каждой клеткой. Она любит его! А что если это лишь иллюзия? Что, проснувшись, она исчезнет, не оставив и следа, и их история так и не начнется? Что он так и не познает её до конца? Пусть же сейчас, пока она спит, произойдет чудо, а когда она откроет глаза, пусть увидит его и потянется навстречу... И пусть в её глазах отразится бездонный океан его любви.
 
  Сбросив с себя последние оковы приличий, Семён, словно крадущийся паук, соскользнул в ванную, боясь потревожить сон своей возлюбленной. Каждый его шаг был продиктован нежностью, каждое движение – желанием оградить Клару от малейшего дискомфорта.

  Но прикосновение к её холодной коже пронзило его сознание осколком ледяной реальности. Семён отшатнулся, словно опаленный, и ринулся из ванной, бегством спасаясь от призрака самого себя. Волна за волной накатывала реальность, опаляя стыдом. Его бросило в пот от мысли, что он едва не предал светлую любовь к Кларе, повторив пошлый трюк с Вероникой, – той, что равнодушно позволяла ему использовать своё спящее тело.

  Реальность совершила болезненный кульбит, и Семён ощутил себя отстранённым наблюдателем собственной жизни. Клара из прошлого – лишь призрак!
  Вот он, обнажённый, в холодной ванной, собирается разделить ложе с дорогой имитацией человеческого тела, с совершенной, почти осязаемой иллюзией девушки его грёз. Но иллюзия остаётся иллюзией. И кто он теперь, после этого отчаянного шага в бездну фальши?

  Боже, какой стыд! Он был так близок... он чуть не осквернил таинство плоти... с бездушной куклой! Семён ощутил себя некромантом, кощунственно посягнувшим на алтарь любви. Стыд обрушился на него, словно лавина, погребая под собой остатки былого возбуждения и лишая надежды.


                                                                   Глава девятая. На измене.
  

  Семён возвращался из эмоционального опустошения медленно, словно лунатик, блуждающий по лабиринту собственной квартиры. Он бесцельно бродил по комнатам, распахивая дверцы шкафчиков, и заглядывая в их тёмные утробы, задергивал шторы, погружая комнату в полумрак, и вновь распахивал их, впуская лучи света. Выгорание параличом сковало его душу, обратив в пепел всё, что когда-то имело ценность.
  
  Но усилием он заставил себя очнуться от оцепенения. Жизнь, упрямая река, неслась дальше, и ему пора было возвращаться в её привычное русло.
  Первым делом необходимо одеть Клару и спрятать её в укромном уголке гардеробной, подальше от любопытных глаз, если таковые вдруг появятся в его обиталище. Пусть пока полежит там, в ожидании лучших времён.
  Закончив с Кларой, Семён подобрал пакеты с протухшими продуктами, сиротливо примостившиеся у двери, и, вздохнув, распахнул дверь на лестничную клетку, намереваясь избавиться от зловонного груза в мусоропроводе.
  
  Но едва он ступил на площадку, как судьба, в лице его соседки Екатерины Павловны, выставила ему подножку. Старуха,