Недосёстры. Недолюбовь

Она даже представила, что скажет мать — конечно, об охраннике; словом обидит и её, и его. И Марина сбросила звонок — так же, как делала это раньше, когда была по-настоящему занята и не могла говорить. Она понимала, что этим только подольёт масла в огонь: мама уже наверняка нарисовала себе картинку — Марина встречается с охранником из супермаркета и теперь просто «не может говорить», потому что он рядом. Что ж, почти угадала. Вот только почему ей никогда не приходит в голову, что дочь может быть занята? Или не хочет разговаривать?

Телефон зазвонил снова: на этот раз Марина сбросила, не колеблясь — и тут же набрала Юлю. Ей нужно было рассказать кому-то. Из всех, кто оставался рядом в последние годы, только Юля умела слушать так, как Марине было нужно — без советов, без осуждения, потому-то именно ей она и доверяла.

— Маришка, привет! — раздался в трубке голос Юли. Она ответила почти сразу, после второго гудка. — А я как раз о тебе вспоминала, думаю: что это ты не звонишь… Ну ты там как? К нам когда приедешь?

 — Юлька… со мной тут… кое-что приключилось…

 — О боже, Островина, куда ты опять влезла? Опять кто-то из лужи облил?     

— Да нет, Юль… Я тут… с одним мужчиной… познакомилась. Точнее, это он со мной познакомился. А я… согласилась.

 — Островина, это сейчас шутка такая? Или мне уже можно падать в обморок?

— Нет, Юль, на шутку это не похоже… так что… пожалуй, можешь падать в обморок.

Марина улыбнулась. Она знала: Юля всегда услышит её правильно — без осуждения и без пафоса.

— Ну… тогда я в шоке — просто в глубочайшем обмороке! Чтобы ты — и забыла про своего Пашку, и ещё увидела, что вокруг, оказывается, есть мужчины… Это сравнимо разве что с извержением вулкана. Так, стоп. Ты сказала — это он с тобой познакомился? Ну, это понятно. Ты бы сама — никогда! Давай, Островина, выкладывай всё с самого начала, во всех подробностях. И чтоб ни одной детали не упустила! Слушай, это же прям в выпуск новостей отправлять можно…

Марина рассмеялась — легко, искренне. И начала рассказывать. Юля не перебивала. Когда Марина закончила, на том конце повисла тишина.

— Юль… ау? Ты тут?

— Тут, тут… — отозвалась Юля. — Я просто… перевариваю.

— Юль, мне нужен твой совет… ну… стоит ли?.. — нерешительно спросила Марина.

— Господи боже… она ещё спрашивает! Да конечно стоит! В кои-то веки, Маринка!

— Ну а если… ничего не выйдет?

— А ты не думай — выйдет или нет, не загадывай наперёд. Маринка, просто живи — живи с большой буквы, оттай уже наконец. Почувствуй, что дело не в тебе, а в твоих… полоумных родственниках.

Едва Марина успела закончить разговор, как телефон зазвонил вновь — нет, не просто зазвонил, а затрезвонил. На экране — мама. Не хотелось портить себе настроение… но Марина решила ответить: мать ведь не успокоится, упаси Боже — ещё и приедет.

— Да, мам. Привет. Как твои дела? Ты несколько раз звонила. Что-то случилось?

— Что случилось? — резко спросила мать. — Это ты мне скажи, что с тобой случилось! Кого ты в мой дом привела? Охранника из супермаркета! Это что — твой уровень? Твой предел? Я вот ещё Полюшке не рассказала… Думаю, она бы тебя с такой «партией» поздравила.

— Мама, какая партия? Ты что там себе придумала?.. Он просто помог мне.

— Помог? Ага, конечно. Просто так никто не помогает. Уж точно что-то от тебя хотел… А ты — уши развесила, хотя… что с тебя взять-то… "помог", тоже мне… Кстати! Почему ты не брала трубку? Я несколько раз звонила. С ним была? Расплачивалась за помощь?

Марина замерла. Это уже было слишком. Не говоря ни слова, она нажала “отбой” и отключила телефон. Боже… какая мерзость. Нет. Такой хороший вечер не должен вот так закончиться. Не должен. Ни за что. И Марина, не раздумывая, выскочила из дома и поехала к Юльке.

Движение было тяжёлым — ночью выпал снег, и машины ползли плотным, нервным потоком. Сразу за светофором встала пробка, и Женя выругался: сегодня у него был выходной от «работы в поле», как он сам это называл — не его смена в супермаркете. Он ехал в офис, где была назначена важная встреча. Конечно, Федя мог подстраховать, если что, но Женя не любил и не хотел опаздывать. Телефон зазвонил совсем некстати — на экране высветилось: Ляля. «Мда…» — подумал он. К ней слово «некстати» подходило как нельзя лучше. Всё ведь давно выяснено, казалось бы — что ещё ей надо?.. Но он слишком хорошо знал Лялю: если уж звонит — не отстанет, пока не ответишь. Он вздохнул и нажал кнопку вызова.

— Что тебе надо? — без приветствия и предисловий бросил он в трубку.

— Фу, Ханин, какой ты бука. Здравствуй, дорогой. Мог бы для приличия и вежливости поздороваться…

— Слушай, Ляля, у меня нет времени на твои словесные пируэты. Я ими сыт по горло за десять лет, говори, что тебе надо — и на этом закончим.

— Ну-ну, Женёк, не кипятись. Просто у меня вчера было видение — не сон, нет. Видение. Наяву. Я видела тебя с какой-то замухрышкой, когда ты выходил с ней из кофейни. Не переживай, я не слежу за тобой, просто мимо проезжала, на светофоре как раз остановилась — и тут вы: сладкая парочка - не хватало только бурных аплодисментов. Что это было, Женёк? Я не знала, что в это кафе теперь пускают в таком виде. Ну вот, не удержалась — решила узнать из первых уст. Тебя на антиквариат потянуло? Ты теперь начал всяких обездоленных подбирать?

— Ляля, уймись. Прибереги свой яд для кого-нибудь другого. Меня этим не возьмёшь — ты же меня знаешь.

— Ну, Женька… Что, попала в точку? Подожди… О боже! Ты что, с ней встречаешься?! Какой кошмар… Только не говори, что я права. Это… не мой Женька!

— Вот тут ты права, — спокойно сказал он. — Женька больше не твой, и моя личная жизнь тебя не касается. Объяснять тебе я ничего не собираюсь, но предупреждаю: не лезь туда, куда не просят. Ты знаешь, я это терпеть не буду. Он нажал «отбой» и от злости стукнул рукой по рулю. Пробка всё ещё стояла, а он только подумал: если на горизонте появляется Ляля — хорошего ждать не приходится.

В том же плотном потоке двигалась и Полина: она решила проследить за Пашкой — не просто из ревности, а чтобы получить прямые доказательства его измен и наконец поставить ультиматум: либо он с ней, либо пусть проваливает. В конце концов, она себя не на помойке нашла и точно не считала серой мышью, как её сестрица. С ней так поступать нельзя — и это Павел должен усвоить. Еще и про новую машину заговорил... Полина сделала вид, что слушает внимательно, даже поддержала разговор, но на деле — пока он не научится держать своё хозяйство в штанах, и речи об этом быть не могло.

Ей было больно. Как бы она ни злилась, она всё ещё любила его и расставаться не хотела. Мать всё твердит, что он недостойный — ну так пусть на себя посмотрит: папашка достойный был? И что, много счастья это матери принесло? Нет.

Она знала, что родилась от другого человека, но раз мать молчала, а никаких сведений о нём не было, то решила: лучше уж быть дочкой профессора, чем дочкой неизвестно кого. Мало ли кем был её настоящий отец… Так что уж точно не матери указывать ей, с кем жить и кого считать достойным.

Тут зазвонил телефон. Полина посмотрела на экран. Мать. Легка на помине...

— Да, мама… У тебя что-то срочное? Я занята.

— Дочка, я тебе говорила, что Марина нашла себе кавалера? Охранника из супермаркета за углом! Она его в мою квартиру привела — он ей пачки со стиральным порошком носил, которые она купила по акции… Это же просто ни в какие ворота! По...

— Мама, мне это вообще не интересно, — перебила Полина поток материнской речи. — Пусть он хоть слесарь — мне всё равно. Это её уровень. Какой приличный мужик на неё посмотрит? Кому она вообще нужна? Мам, у меня куча дел, если у тебя нет ничего срочного — давай пока. И… займись чем-нибудь. Далась тебе её жизнь — какая тебе разница, с кем она встречается?.. Полина отключила звонок. Ей важно было не упустить машину Пашки, за которой она ехала, чтобы проследить. А тема её малахольной сестры только раздражала. Ну о чём тут говорить? Зачем вообще время тратить?..

Потихоньку движение начало разряжаться — пробка уже была не такой длинной. Полина видела, как Пашкина машина свернула в какой-то двор. Он остановился, но мотор не заглушил — значит, поедет дальше. Из подъезда напротив вышла какая-то девушка и прыгнула к Пашке в машину. Полина быстро подняла смартфон, сделала фото и хищно улыбнулась. Ну всё, весёлая жизнь ему обеспечена, а вот новая машина — под вопросом. Тут уж как он себя вести будет… Вообразил из себя… Тьфу. Даже противно.

Пашкина машина снова тронулась с места, и Полина поехала за ним. Теперь уже включился азарт — настоящее приключение. Ну что ж, она внесёт немного разнообразия в скучную, унылую жизнь этого кобеля. Они подъехали к зданию дешёвого мотеля. Полина уставилась на вывеску, глаза расширились. Боже. Он притащил девушку в этот гадюшник, чтобы потрахаться? Правда, Пашка? Решил её деньги сэкономить? Или эта девка настолько «второсортная», что не заслуживает хотя бы приличного интерьера?..

Они вышли из машины и направились в мотель. Полина подождала какое-то время — и пошла за ними. Когда она вошла внутрь, её чуть не стошнило от запаха дешёвой мебели. Подойдя к стойке ресепшн (если это вообще можно было так назвать), она увидела немолодую дородную даму: пергидрольную блондинку с химией и ярко накрашенными губами. «Да… вот она — символ этого места, можно сказать, логотип».

 — Добрый день, девушка, — произнесла дама за стойкой. — Могу я вам чем-то помочь?

— Хм… добрый день, Светлана, — медленно произнесла Полина, прочитав имя на бейджике. Боже… и бейджик — всё как в лучших домах Парижу. Фу…

— Пожалуй, вы можете мне очень даже помочь — естественно, за вознаграждение. Щедрое вознаграждение. — Полина достала из сумочки пятитысячную купюру.

Глаза Светланы загорелись.

— Так вот, Светлана… — Полина чуть наклонилась ближе, почувствовала аромат дешёвых духов и чуть не отпрянула, но сдержалась — это могло испортить дело.

— К вам только что вошли мужчина и девушка. Я так понимаю, они сняли номер? Мне нужен номер комнаты — а ещё лучше, запасной ключ.
 Светлана напряглась: она привыкла хорошо делать свою работу.

— Это конфиденциальная информация. Я не могу её разглашать.
 Полина улыбнулась — вежливо и хищно, как акула.

— Даже если я вам скажу, что этот мужчина — мой муж, а эта девушка — его любовница? Светлана… Вы ведь, я уверена, уважаете семейные ценности. Ну так что?