"Восставший из Ада. Лабиринт адской любви".(Мистика, ужасы)

любовницу  с  городских  улиц  города  Маргариту  Воронину. Что  двигалась  к  нему  и  тянула  к  Дмитрию  свои  женские  голые  руки, зовя  его  и  маня  к  себе.
- Нет! – он, панически  напугавшись  увиденного  кошмара, произнес -  Не  может  быть!
- Все  может  быть, если  хочешь  этого  – произнесло  своим  распоротым  на  две  половины  горлом  во  встроенный, туда  ксилофон  и  выведенные  вокруг  его  шеи  трубки,  стоящее  перед  Дмитрием  Шерстневым  адское  чудовище. В  змеиной  блестящей  золотом  чешуйчатой  коже. Закованное  в  металлический,  вросший  в  его  тело. Прикрученный  с  резьбой  болтами  корсет. Увешанное  сверкающим  золотом. В  браслетах  и  золотой  прибитой  длинными  острыми  гвоздями  к  голове  венценосной  короной. С  четырьмя  вьющимися  во  все  стороны  точно  змеи  хвостами. Опутанное  тонкой  золоченой  по своим  в  шипах  с  черными  длинными  когтями  рукам  и  ногам  проволокой. Вонзенными  в  его  тело  металлическими  гвоздями  и  скобами. С крыльями  костяного  дракона, взирая  в  упор, не  моргая  своим  черными  демоническими  глазами  демона  Левиафана.
  То  самое  кошмарное  женоподобное  чудовище, что  буквально  насиловало  его  здесь  же  и  во  снах  Дмитрия  на  его  лабораторном  врачебном  столе  в  окружении  стоящих  рядом  мертвецов.
- Привет, любовничек - прорычало  ему  острозубое  с человеческим  женским  миловидным  личиком  опутанное  тонкой  проволокой  адское  чудовище.
- Нет!!! – заорал  Дмитрий  увидев  это  пред  собой  и  отскочить  пытаясь  в сторону, но  чудовище  схватило  его  своим  невероятно  сильными  с черными  когтями  руками  лапами  -  Спа…си…!!! - он  успел  лишь  произнести, как  тут  же, потерял  свое  человеческое  сознание. А  когда  очнулся, то  был  уже  совсем  не здесь  и  вообще  не  в  этом  мире, а  далеко  за  пределами его. Там, куда попадают  лишь  мученики  и  грешники, пожелавшие  увидеть  большее. Открывших  маленькую  блестящую в  золоченой  отделке, по  шести  сторонам  красивой  гравировкой  коробочку. Музыкальную  шкатулку  с  названием «Конфигурация  Плача»  французского  умельца  мастера  Филиппа  Лемаршана.
  А  когда, отворив  дверь  в  больничный  городской  морг, в  комнату  секционку  в  настоящем  живом  земном  мире,  вошел  с  партией  свежих  в  своей  голове  смешных  и  ничуть  не  пошлых  анекдотов, желающим  тут  же  поделиться  со  своим  другом  его  коллега  по  работе  настоящий  Павел  Рудницкий, Дмитрия  Шерстнева  и  след  простыл. Он  был  уже  далеко  отсюда  в  другом  совсем  не  человеческом  мире  в  другом  измерении  и  времени. 

                                                                          ***
  Длинные  звенящие  в  глухой  тишине  жутким  разносящимся  эхом, туго  натянутые, сочлененные  звеньями  цепи  пересекали  большой  главный  зал  загородного  богатого  особняка, вдоль  и  поперек  скрещиваясь, уходили, куда-то  вглубь  современного  похожего  на  настоящий  дворец  трехэтажного  дома. Они, свисали  вниз  с  раскрывшегося  в  стороны  потолка, оглашая  своим  звоном  от  монотонной  долгой  непрекращающейся  вибрации  в  раздающемся  колокольном  звоне, что  заполнил  полностью  все  пространство  двух  соединенных  в  одно  целое  миров.
  Здесь  в  середине  самого  зала. В  белом, клубящемся  и  сверкающем  в  ярком  лучистом  свете  тумане. Через  раскрытые, сместившиеся  по  сторонам  кирпичные  стены. Висел  в  самом  воздухе  жертвенный  деревянный  столб, с  вбитыми  в  него  длинными  скобами  пилами  и  гвоздями. Он  был  чист  и  пока  неподвижен  в  готовности, принять  новую  свою  жертву, что  уже  болталась  в  его  цепных  смертоносных  оковах.
  Шумный  громкий  гул  сотрясал  все  кругом. Цепи  были  натянуты  до  предела  и  держали  в  своих  острых  кривых  загнутых  крючьях  висящее  в  воздухе  тело  женщины  средних  лет. Распятой  и  растянутой  по  сторонам, приготовленной  к  смертной  кошмарной  жуткой  казни.
  Перед  ней  стояли  несколько  странных  и  страшных  уродливых  существ  отдаленно  похожих  на  людей. В  одеждах, состоящих  из  обожженной  до  угольной  черноты  покрытой  рубцами  кожи, что  был  прирощена  к  их  изрезанным  в  глубоких  вывернутых  кровоточащих  ранах  телам. Изуродованные  и  иссеченные  в  грубых  хирургических  швах, состоящие  из  разрозненных  кусков, частей  и  деталей  своих  тел  некие  жуткие  существа. Кто  с  глазами, кто  без  глаз. Истыканные  острыми  крючьями  и  иглами. С  вшитыми  и  врощенными  в  их  тела  всякими  металлическими  скобами  и  петлями. Перепутанные  тонкой  металлической  проволокой. Врезавшейся  в  их  и  без  того  истерзанные  тела. С  кровоточащими  все  время  глубокими  порезами  и  вырезами.  Кто-то  изуродованный  так, что  вообще  был  мало  похожим  на  человека. Потому  как  на  теле  порой  не  хватало  самой  плоти, местами  до  самых  костей.  И  практически  целиком  кожи.
  Их  было  пятеро. Один  главный, что  бы  впереди  других  и  стоял  прямо  перед  самой  свисающей на  цепях  и  крючьях  в  одной  женской  короткой  шелковой белой  забрызганной  алой  кровью  ночьнушке  распятой  еще  вполне  молодой  достаточно  красивой  белокурой  женщиной, лицо  которой, полуприкрытое растрепанными  по  сторонам  на  сильном  здесь  из  иного  пространства  ветру  развивающимися  в  воздухе  волосами, было  растянуто  по  сторонам, что  превратилось  в  нечто  жуткое  и  уродливое  благодаря  вонзенным  в  него  острым  крючьям. В  предельной  натяжке  длинных  цепей, как  и  ее  совершенно  голые  руки  и  в  стороны  растянутые  практически  полностью  голые  ноги.
  Эти  люди  демоны, пришедшие  из  мира  волшебной  музыкальной  шкатулки «Конфигурация  Плача», звались  сенобитами. И  они, пришли  за  своей  очередной  обреченной  на  мучительные  страдания  и  смерть  жертвой.
  Они  познакомились  на  том  пересекающем  Северную  Атлантику  корабле  перед  самым  началом  шторма. Они  полюбили  друг  друга  и  он  привез  свою  молодую, лет  не  старше  тридцати  будущую  супругу  избранницу  к  себе  в  свой  большой  загородный  особняк, что  был  за  самим  Парижем.
  Но, это  была  ловушка. Он  предал  ее  и  отдал  им, этим  демонам  адской  кошмарной  демонической  шкатулки. Отдав  ее  ей  не  ради  даже  кровожадной  забавы. Это  была  плата  за  собственную  жизнь  и  шкуру, что  была  им  обещана. Этой  чертовой  демонической  маленькой  шестисторонней  золоченой  шкатулке, которую  несчастная  жертва  сама  же  и  она  открыла. Не  подозревая,  что  та  таит  в себе  и  что  находится  за  реальной  чертой  между  жизнью  и  смертью. Что  в  ней  скрыто.   
  Его  не  было  на  этом  страшном  ритуале  жертвоприношения, что  устроил  ей  он. Его  сюда  не  пускали. Как  в  прочем  любого, кто  был  не  демон  сенобит. Даже  и  сенобитов  не  всех  пускали. Только  тех, кто  заслужил  или  был  максимально  верен  или  близок  самому  главному  из  них  черному  пастору  и  командиру  отверженных  самим  Небесным  Раем  тел  и  душ  некогда  людей, а  теперь  рабов  этой  шкатулки  страданий  и  сладостной  боли, главному  их  командиру  с  именем  Пинхед, что  означало  булавочноголовый. Тот, кто  всегда  и  везде  стоял  во  главе  своего  ритуального  смертоносного  отряда. Тот, кто  руководил  всем  здесь  и  этими  смертоносными  крючьями  и  цепями  с  дозволения  своего  Бога  и  Властителя  этого  кошмарного  адского  мира  демона  дракона  Левиафана. Что  пронзили  несчастную  жертву  во  все  части  тела, руки  ноги  и  само  красивое  гибкое  женское  тело. Даже  в  само  миловидное  лицо, разрывая  его  и  отделяя  от  черепа  костей.
  На  пол  большой  комнатной  уставленной  мраморными  римскими  и  греческими  статуями, бюстами  философов  Вольтера, Руссо, Мелье. Древних  Римских  патрициев  сенаторов  Гракха, императора  Клавдия, Августа, Тиберия  и Цезаря,  отделанной  золотом  в  графском  особняке  первого  этажа  залы  капала  алая  теплая  кровь. Было  даже  странным  образом  слышно  ее  падение. Капля  за  каплей. Под  гул  громкого  гудящего  в  самом  потустороннем  открывшемся  среди  каменные  стены  здания  церковного  колокола. Оттуда  из  самой  глубины  и  яркого  лучистого  белого  света  и  в потоке  сильного  сбивающего  с  ног  ветра. Где-то  там  в  самом  незримом  пространстве  адского  практически  безграничного  во все стороны  каменного  многоэтажного  лабиринта. В  гуле  монотонной  вибрации, что  сотрясала  стены  каменной  залы, и  все  этажи, роняя  на  мраморный  пол  богатой  усадьбы  дорогие  китайские  большие  вазы  и  мраморные  статуэтки. Сдвигая  кресла  и  стулья  со  своего  места. Этим  непрерывным  гулом, оглушая  все  вокруг.
  Несчастная  окровавленная женщина  дергалась  растянутая  по  сторонам  за  руки  и  ноги  цепями  в  мучительно  смертельной  оргии, испытывая  кошмарную  боль  и  такой  же  кошмарный  ужас. Ее  боль  сменялась  постепенно  на  нечто  ей  даже  самой  невообразимо  приятное  и  сладостное. Точно  некий  сон  или призрачное  видение. Боль  уходила, сменяясь  сексуальным  непрерывным  кайфом  и  удовольствием. Жозефина  Корде, даже  перестала  стонать  и  подняла  свои  до  этого  наполненные  болью  и  ужасом  страданий  глаза  на  своего  мучителя  и  садиста  демона  сенобита  Пинхеда.
  Их  глаза  встретились.
- Не  правда  ли, невероятные  блаженные  ощущения, Жозефина  Корде? – произнес  он, вопросительно  ей.
- Я  в  Раю – она  произнесла  ему  в  ответ – Я  сейчас  вижу  своего  Бога.
- Ты  не  первая  и  не  последняя, Жозефина  Корде - Пинхед  ей  ответил. И,  продолжил - Пора  завершать  наш  ритуал  жертвоприношения. Ты  открыла  коробку  и  обратной  дороги  уже  нет. Все, что  ты  можешь  после  себя  здесь  оставить  это  лишь  наилучшие  пожелания  тому, кто  тебя  обрек  на  такое  и  короткую  память  о  земной  недолгой  жизни  перед  неописуемыми  вечными  сладостными  страданиями  и  мучениями  в  мире  нашего  Господина  и  Властителя  Левиафана. 
- Да, пошел  ты, демон  падших! - она  произнесла  Пинхеду  и  тот  поднял  правую  свою  вверх  в  кончиками  черных  пальцев  и  ногтей  рук – Сегодня  же, я  увижу его  моего  Бога. Я  буду  у  ног  моего  Властителя, молить  о  любви  и  еще больших  страстях  и  дарах  моего  Господина. 
  Пинхед  раскрыл  свою  правую  поднятую  вверх  ладонь  руки.
  Цепи  натянулись  еще  жестче, растягивая  и  выворачивая  суставы  ног  и рук  несчастной  жертвы  коробки  Лемаршана.
  Та, вновь  ощутила  прилив  жуткой  адской  боли  и  громко  взвыла, все  же, найдя  в  себе  еще  силы  перед  гибелью, произнесла, обращаясь  к  тому, кто  ей устроил  такое – Александр  Лотре, нам  еще  предстоит  встретиться  с  тобой! Будь  ты  вечно  проклят, богатый  мерзкий  блюдок! – она  прокричала  ему, Александру  Лотре,