О Владимире Тендрякове Часть 3: «Роман-пунктир»

автором решается задача «отделения мифов от реальностей», разоблачения «миражей» и поиска истинных ценностных ориентиров, к которым он ведёт своего автобиографического героя. Не случайно герой-рассказчик Владимир Тенков у него – более созерцатель, чем деятель, он больше наблюдает, оценивает, размышляет, привлекая к сотворчеству читателя: в этом состоит его функция в «романе-пунктире». Этим он напоминает героев-созерцателей Андрея Платонова.
     На протяжении всего «романа-пунктира» целенаправленное развитие главной темы реализуется автором посредством разных приёмов.
Например, уже название первого в сборнике «Охота» рассказа «Пара гнедых» имеет целью литературные ассоциации, как и название «Донна Анна», и об этом ещё будет сказано далее. Использование «чужого текста» как художнический приём прочно закрепляется в поэтике Тендрякова. Кроме того, в процессе чтения рассказов в оговорённой последовательности высвечивается смыслоорганизующая роль целой системы мотивов и образов, развивающих главную тему и обусловливающих читательское восприятие в нужном автору ключе.
     Так, первый же рассказ – рассказ «Пара гнедых» – вводит мотив метаморфоз и мотив подмены идеалов как следствия цепи обманов и самообманов. Герой «Пары гнедых» Фёдор Васильевич Тенков (по сюжету – отец рассказчика), коммунист, мечтавший об установлении «всемирной справедливости», в процессе социальных преобразований в стране приходит к выводу: «Что-то тут не продумано». Читателю предлагается проследить путь крушения его иллюзий и сделать выводы относительно того, что же «не продумано» в социальной теории, взятой на вооружение Фёдором Васильевичем, и какие ошибки допустил сам герой. Сама сложнейшая и противоречивая жизнь с её участниками, не желающими поступиться (во имя счастья, которое каждый представляет себе по-своему) своими взглядами и принципами, приоткрывается перед читателем, заставляя его задуматься о её цели и смысле, о возможностях и направлении её преобразования человеком, о моральном облике самого человека, о личной и общественной нравственности, определяющих систему государственной морали, которая в каждую эпоху является основой деятельности правительств и основанием индивидуальной этики. Мотивы метаморфоз и подмены идеалов, варьируясь, пройдут через весь «роман-пунктир». Кроме того, в сюжете «Пары гнедых» проявляются мотив разрушения революционно-классовыми идеологами вечно ценных основ жизни, мотив расчеловечивания и мотив сопротивления (в этом рассказе – интеллектуального) внутренне свободной личности «творцам новой эпохи», обусловливающего победу разума над «недомыслием», – любимый мотив Тендрякова во всей его прозе второй половины 60-х – 80-х годов. Мотивы разрушения и расчеловечивания выступают отчасти в качестве составляющих основного и общего мотива гибельных метаморфоз.
     Название «Пара гнедых» обращает читателя к стихотворению Алексея Апухтина, имеющему подзаголовок «Из Донаурова» и представляющему собой переделку одноимённого романса поэта и композитора Сергея Ивановича Донаурова (1839 – 1879), в оригинале написанного на французском языке. В стихотворении Апухтина от строфы к строфе развивается мотив невозвратимой утраты богатства, красоты, дружбы, любви, молодости, счастья; всё это исчезает в процессе движения человека от рождения к смерти, всё уносится неумолимым временем-хроносом. Образ пары гнедых здесь – своеобразный символ необратимых утрат. Не время-хронос, не Бог, не рок, а люди становятся у Тендрякова виновниками несчастий его хозяина гнедых, и хозяину уже не суждено «состариться с ними», хозяин лишается властью крова и имущества, а в перспективе ему грозит лишение свободы и самой жизни. Ключевой для идеи рассказа образ пары гнедых функционирует у Тендрякова не только в «апухтинском» значении, но и в качестве символа утраты свободы и жизни под гнётом эпохи социальных утопий, когда ломаются судьбы и обесцениваются ценности.
     Рассказы «Хлеб для собаки» и «Параня» разворачивают картину жизни советского общества 30-х годов под знаком революционно-классовых ценностей и идеалов, которые к тому же, преподносясь управленческим аппаратом обществу в качестве истинных, давно заменены в деятельности самого управленческого аппарата его собственной «корпоративной» охранительной системой ценностей. Эти «главы» «романа-пунктира» полно воспроизводят ту духовно-нравственную атмосферу, в которой формировалось молодое поколение советских людей, ровесников автора и его центрального героя (рассказчика), впоследствии принявших на свои плечи Великую Отечественную войну. Основной мотив «романа-пунктира» – мотив метаморфоз – здесь конструируется с помощью частных. Это мотивы общественного безумия, крушения человеческого начала в человеке и обществе, разгула преступной морали на всех уровнях (от личностного до государственного), а также гибельных следствий человеческого «недомыслия». Они тоже распространятся на последующие «главы». Чрезвычайно важен здесь мотив сопротивления упомянутым катастрофическим метаморфозам, заявленный в «Паре гнедых» и развивающийся здесь как мотив морального противостояния злу. В «Хлебе для собаки» именно он является сюжетоорганизующим, отчасти воплощаясь в повествование о том, как подросток Володя Тенков, отдававший свой хлеб бродячей собаке как "наиболее голодному существу", таким образом "кормил свою совесть", не позволявшую ребёнку смириться с жестокостью взрослых и протестующую против общего расчеловечивания и потери людьми человеческого достоинства. «Хлеб для собаки» – метафора практического вклада в разрешение сложнейшей проблемы поиска идеалов и отделения среди них истинных от ложных. «Хлеб для собаки» –  контекстуальная тендряковская метафора человечности.
     Рассказ «Донна Анна» повествует о том, как воевало с внешним врагом поколение, сформировавшееся на идеалах своей эпохи. Он обнажает всю глубину духовно-нравственного кризиса, в который ввергли его тогдашняя государственная идеология и тогдашняя государственная мораль, описывает попытки вырваться из этой бездны, сопряжённые с духовной драмой сомнений, безверия, утраты ценностных ориентиров. Вся система вышеперечисленных мотивов проявляется и в «Донне Анне», обогащаясь мотивом поиска новых ценностных ориентиров взамен тех, что начинают осознаваться молодёжью в качестве ложных. Этот мотив прочно связывается с образом героя-рассказчика, в дальнейшем романном повествовании постепенно вырастающего в фигуру антагониста своего времени.
     Название рассказа «Донна Анна» не случайно, как и эпизоды с цитированием стихов Блока персонажами рассказа, и направляет читателя к постижению смысла, заложенного в тексте и в подтексте. Но если блоковский мотив является для героев Тендрякова «паролем известной душевной близости», как писала литературная критика 90-х годов, «способом отодвинуть от себя одухотворённым словом жестокую и грязную реальность войны» (3), то для автора и  читателя образ Донны Анны и блоковские строчки служат сигналом, «кодом», в котором посредством литературных ассоциаций «зашифрована» судьба Ярослава Галчевского, Володи Тенкова и лейтенанта Мохнатова, а также всего того поколения, которое, будучи взращённым на революционно-классовой идеологии и ценностях революционно-классовой морали, вдруг на тягчайшей из войн открыло для себя существование совершенно других – всечеловеческих – ценностей, но открыло их слишком поздно для себя, как слишком поздно обнаружило обман своих наставников-идеологов, ограничивших их мир «классовой грамотой» наукой ненависти к классовым врагам.
     Вчитавшись в тексты блоковских «Шагов Командора» и тендряковской «Донны Анны», мы убеждаемся, что сюжетная схема тендряковского рассказа повторяет собою в новом конкретном варианте сюжетную схему стихотворения Александра Блока, отчего и образ донны Анны фигурирует уже в названии рассказа.
     В стихотворении Блока художественно реализована в сюжетных коллизиях тема трагического поиска идеала. Образ донны Анны выполняет здесь функцию символа Красоты и Истины; мотив донны Анны – мотив поиска этих идеалов. Ради их обретения лирический герой стихотворения вызывал «на битву старый рок», но в смятении духа пасовал перед жестоким вопросом: «Я пришёл. А ты готов?..». В новой ситуации он осознаёт факт своего заблуждения и слышит пророчество:
«Донна Анна в смертный час твой встанет.
Анна встанет в смертный час».
     Эти примеры – яркие доказательства того факта, что вся поэтика данного цикла рассказов и повестей приспособлена к выполнению авторских задач.
     Рассказ «Охота» – о новом витке репрессий после Великой Отечественной войны, о различных толкованиях идеи патриотизма, о новом испытании человеческой нравственности, о трудности путей к истинному пониманию сути вещей. Среди персонажей повести - Александр Фадеев и реальные сокурсники студента Тендрякова по Литинституту. Мотив бумеранга в качестве частного мотива выстраивает всю сюжетную линию Юлия Искина – «дичи», на которую ведётся спланированная «советскими шигалёвыми» «охота» в сюжете рассказа. Мотив сопротивления злу (лжи) явственно проступает в этой новой главе «романа-пунктира», связываясь с образом неведомого «прохожего», пытающегося открыть молодёжи глаза на происходящее с нею и вокруг неё.
     Идеал «коммунизма ложки», по меткому определению Карла Маркса, подвергнут сатирическому рассмотрению в рассказе «На блаженном острове коммунизма». Мотивная структура «романа-пунктира» пополняется мотивом разоблачения конформизма на образах корыстолюбивой и беспринципной писательской братии, вошедшей в роль служителей при новом дворе и напоминающей образы массолитовцев из бессмертного творения М. Булгакова.
Тендряков не скрывает их фамилий: рассказ основан не на вымысле, а на фактах реальной действительности эпохи «встреч» Н. С. Хрущёва и членов советского правительства «с творческой интеллигенцией» для прощупывания её интересов и для вербовки «лакировщиков» в ряды слуг «столпов режима», выстроивших «островной коммунизм» пока что лишь для себя (помните устремления Активиста из платоновского «Котлована»: не «быть членом общего сиротства», а «немедленно иметь всю пользу будущего времени»?). Отличаясь усилением очеркового начала, эта «глава» «романа-пунктира» сюжетно и композиционно завершает повествование о «времени и о себе», предпринятое Тендряковым; завершает с тем, чтобы в новых «главах» (двух повестях) уже в новом ракурсе, на новом уровне обобщения и с усложнённой системой писательских задач вновь окинуть взором пройденный страной,