Фирменный поезд

продолжение настоящей, только в другой форме. Отсюда и обряд похорон, как бы снаряжение для жизни в другом мире. Фараонам клали в гробницы не только культовые предметы, но даже еду! Да и народы Севера, Африки, где христианство не очень поколебало вековые традиции, верят, что их души уходят к предкам на небеса и снабжают умерших всем необходимым для  последнего пути. Ведь отберите у религии ее краеугольный камень – веру в бессмертие, и что же останется? Только свод моральных правил! Это, конечно, тоже немало, но нужна ли человеку вера в Создателя, если он знает, что вся его жизнь кончается с последним дыханием?
   – Подождите, подождите, – заторопилась Елена, – Вы неправильно рассуждаете с самого начала. Ведь если бы не было Бога, то не было бы и человека, и этого вопроса тоже бы не было – некому было бы его задать. Вот у Вас есть дети?
   – Есть,  двое, даже внук уже имеется.
   – Ну, вот, чтобы подумал о Вас сын, если бы Вы его не родили? Знаете, как в песенке из кинофильма: « …если Вы не родились, то Вам и не умирать?»
   – Да-а, удар мастерский. Но это, если принять на веру концепцию Бога за истину. А если нет? Религия утверждает, что Бог существовал всегда. Это тоже постулат. А что, если и материя, и жизнь тоже существовали всегда? Как образовалась Земля, как шло развитие – это уже другой вопрос, наука не имеет на этот счет однозначных ответов. Но это пока. Раньше ведь тоже считали, что Солнце ходит вокруг Земли, а звезды  «приколочены» к небесам. Ведь время развития этой самой науки – это просто бесконечно малая величина в мироздании!
   – Ну, Вы тоже хорошо умеете «держать удар», – вмешался Алексей. Только говорить о таких высоких материях  с научной точки зрения, когда нет доказательств – это пустой разговор. Даже больше того, наука способствует самоуничтожению человека. Посмотрите на все «достижения» человечества, то-бишь, «коллективного разума» – испорченная экология, повышенный уровень радиации, сама угроза атомного взрыва или химического отравления всего живого…И что же будет дальше? Ведь люди просто «съедят» друг друга!
   – Ну, хорошо, – согласился Олег. – Пусть, по-вашему, наука ведёт к гибели. Но ведь в Библии сказано, что всё делается по воле Божьей. Что же, тогда Бог допускает эту гибель, этот Апокалипсис? Зачем же тогда он создавал людей, чтобы их уничтожить? Это его «научный эксперимент»? Раз он создал людей слабыми, грешными, то он за это и должен быть в ответе.
   – Ну, нет, – воскликнула Елена, – Бог дал людям законы, а они сами их отвергли, значит, и сами должны нести наказание.
   – А как же тогда всепрощение Божье, его любовь к людям? Или это только до поры-до времени? Вот столько нагрешили, – он показал пальцами, – прощу, а вот столько, – широко развел руки, – уничтожу? Если Бог играет роль папы-мамы и воспитывает с помощью угроз наказания, причем отдалённого, для потомков, то в чём же его смысл? Или это просто бессмысленная созидательная субстанция, обеспечивающая круговорот развития Вселенной?
   – Я не знаю, как Вам возразить, – ответила Лена, но только без веры  в Бога человек не может стать полноценной личностью.
   – Ну, это уж  Вы хватили через край, Леночка, – вмешался Алексей. – Есть плохие люди, аморальные, и среди верующих, и среди атеистов. Впрочем, всё зависит от того, какие критерии брать за «моральные». И что считать справедливостью.
   – Ничего не через край. Надо жить по Божьим заповедям – вот и всё. И если бы все так жили, то и не было бы ни преступлений, ни войн, потому что «не убий» сказано.
   – Я считаю себя верующим, по крайней мере, хочу найти Бога. Но если меня ударят по щеке, то будьте уверены, сдача будет обеспечена. Не Бог и не царь защитят достоинство человека, а только он сам. А без чувства достоинства человек  всегда останется рабом, хоть Божьим, хоть каким.
   – По Библии это грех гордыни, и он приведёт к плохим результатам, если человек не смирится.
   – А с чем смиряться-то? Смотреть, как происходят безобразия, не вмешиваться, значит, потому что Бог сам разберется и накажет? И что же, часто Вы в жизни видите, как добро вознаграждается, а зло наказывается? В церкви прекрасное есть утешение: на том свете зачтётся. А почему бы не на этом? Ведь  «оттуда» никто  еще не возвращался, так что это опять тот самый постулат о бессмертии, на котором зиждется вся религия.
  Елена ничего не ответила и стала смотреть в окошко. Белый однообразный цвет стал меняться на грязновато-серый, появились дома, дороги, машины. Поезд подходил к крупной станции, где остановка была двадцать минут. Мужчины решили выйти, поразмяться, а Елена сказала, что боится простуды после вагонного тепла и посмотрит на них из окна в проходе. Из других купе тоже стали высовываться головы, желая посмотреть, что сейчас делается на станции, что можно прикупить вкусненького. Елена увидела своих попутчиков, шустро устремившихся к киоску с наклейками пивных реклам. Потом мужчины исчезли в здании вокзала и появились лишь к самому отправлению, держа в руках банки с пивом, чипсы и еще какие-то пакетики. Как оказалось, в одном был белый формовой шоколад, а в другом – хрустящие сушки к чаю.
   – Белый шоколад – это мой самый любимый, – радостно сообщила Лена, принимая пакетики из протянутых рук Алексея. – Ну, как Вы догадались?
   – Телепатия, родство душ, – важно сообщил Алексей. – Сейчас будем вкушать телесные радости жизни.
  На столике появилась еда из сумки Елены, Олег достал свои оставшиеся пирожки, а Алексей пошёл к проводнице за стаканами. Первым делом мужчины хлопнули по бутылочке пивка, предложив и Елене ради проформы. Леночка, конечно, на это  предложение резко замотала головой, сказав, что просто не понимает, как может нравиться такая горечь.
   – Я ещё понимаю, что мужчины, да и женщины тоже, могут выпить водку с большой охотой. Она обжигает, но тут же разливается тепло. И это приятно. Я уж не говорю о чувстве легкости и расслабления после этого. Можно выпить хорошее вино, с приятным ароматом и вкусом, но пиво…Иногда мне кажется, что мужчины, не все, конечно, пьют пиво просто из мужской солидарности. Вроде как, если мужчина не любит пиво, то он и не мужик. А на самом-то деле предпочли бы что-нибудь сладенькое…
   – Да нет, Лена, Вы не правы. У пива свой особенный шарм, да еще к тому же оно прекрасно утоляет жажду. Никаким лимонадом не напьёшься, когда пить хочется. А особенно прохладное пиво в жару – это просто божественно! – сказал Олег Иванович.
   – Почему «божественно»? – с легкой иронией спросила Елена. –  Ведь Вы же неверующий, но всё же то, что Вам очень нравится, называете «божественным». Значит, это самое лучшее, самое красивое, самое совершенное. Сотворённое Богом.
   – Да нет, Леночка. Для меня это просто обозначение прекрасного, как Вы правильно заметили, но это всё равно, что сказать «сверхсовершенно» или, как говорил незабвенный Остап Бендер, «конгениально»! Ведь когда у нас что-то происходит, мы восклицаем «Боже мой»! Что же, мы в это время о Боге думаем? Это просто выражение, впитанное с детства! Вот в латинских сериалах они всё время восклицают «О, Мадонна!». А у нас бога поминают, или чёрта, смотря по обстоятельствам. Я никогда не смогу принять богословскую философию. И даже, если я увижу чудо, то просто буду знать, что есть явления, которые пока необъяснимы. Ну, а то, что мы знаем бесконечно мало по сравнению со всей Вселенной, даже и доказывать нечего. И так всё ясно. Единственное, что позволяет религии жить, это наше незнание и малюсенькая надежда, что хоть «там», что хоть как-то, но он будет жить. Впрочем, я не знаю ни одного по-настоящему верующего, но думаю, что им легче живется, у них нет такой конечной обречённости. Знаете, как в одном стихотворении: «…На вечный вопрос – однозначный ответ: последний стук сердца, меня больше нет.». Это же страшно, правда? Поэтому религия и вера в Бога утешение и примирение для верующих. Атеисты же ищут выход в научных и логичных построениях: здесь и тонкие поля, где обретается ментальная  сущность личности, и пресловутая «ноосфера Вернадского», и вселенское информационное поле и еще куча теорий. Просто  для атеиста это тоже последняя надежда, соломинка. Ведь знает же человек, что она его не выдержит, ну, а вдруг?
    Вопрос был риторический и не требовал ответа. Олег мельком взглянул на Алексея, потому что разговор, как один к одному, отражал предыдущую «исповедь» последнего. Он хотел убедиться, что опять не ляпнул чего-нибудь не так и не задел «больное место». Но Алексей его почти не слушал, всё внимание уделив Елене и её словам. Было очевидно, что он ищет в них зацепки, чтобы самому укрепиться в выполнении обязательств перед умершей женой. Олег больше не хотел продолжать опасную тему и обратился к Елене,  видя, как ею интересуется Алексей:
   – Скажите, Лена, а Вы где живёте, в каком районе?
   – В районе лесопарка, знаете новые дома влево от проспекта? Мы сначала жили в своем доме по Российской, а потом эти частные халупки снесли, и мы получили квартиру на шестом этаже. – Она  засмеялась, вспомнив сцены переезда. – Представляете, как пришлось затаскивать пианино по таким узким лестницам? Да ещё так высоко! Я тогда училась в музыкальной школе, и мне без инструмента просто нельзя было.
   – А братья, сёстры есть у Вас?
   – Нет. Папа умер рано, я еще маленькая была, а мама второй раз не вышла замуж. Мы с ней всегда вдвоём. Я из дома-то одна еду в первый раз, наверное, если не считать там пионерских лагерей или короткие поездки на гастроли, да и то по области. Пока была в школе, мама считала, что мне рано ездить одной, а потом, как началась эта перестройка, уже не было никаких материальных возможностей. Вот, надеюсь, если лечение пройдёт успешно, хоть чуть-чуть посмотреть Москву… – Она замолчала, наверное подумав о своей болезни, и обратилась к Алексею:
   – А Вы где живете, если не секрет?
   – Ну что Вы, Леночка, никакого секрета нет. Я живу в Москве, а в Вашем городе был в командировке. Я довольно часто здесь бывал… бываю, то есть. Наша фирма заключила контракт с вашим  часовым заводом. Чтобы изготовить специальную партию часов, с нашей эмблемой. А я приезжал для оформления документации.
  Елена во все глаза уставилась на Алексея, словно увидела привидение. В её глазах столица была каким-то другим недосягаемым государством, и видеть рядом живого москвича – все равно, что иностранца. Она сразу стушевалась и замолчала. Конечно, на концерты в филармонию ходили и приезжие из других городов, и из Москвы, но это была другая жизнь, чужая, и она её не касалась. После некоторой паузы она обратилась к Алексею со стандартной в таких ситуациях просьбой:
   – Расскажите, пожалуйста, что сейчас надо посмотреть в Москве? Раньше ходили в музеи, в Большой театр, в Мавзолей, обязательно это было, а сейчас, наверно, другие театры имеют престиж? Или нет? Может, специальные выставки есть, или  какие другие места, притягательные для провинциалов? Мы с мамой не очень-то в курсе современной жизни. И музыка эта модная меня не привлекает, и песенки, и исполнители. Есть, конечно, кто нравится – Толкунова, Шаврина, Кобзон, но они уже считаются старыми. А из самых молодых – почитай что и никто. Может, я просто никого не знаю.