Фирменный поезд

Телевизор мы смотрим не так часто, некогда, да и неинтересно. А всякие клипы я просто терпеть не могу. Сплошное кривлянье и безо всякой души.
   – Не знаю даже, что и ответить, Лена. Сейчас есть всё и на все вкусы. И в то же время я просто не знаю, что Вам порекомендовать…
   – А что Вам самому-то нравится? Вы где бываете?
   – Честно сказать, я, как и Вы, мало где бываю. Тоже нет ни времени, ни желания. Если хочется отдохнуть, то иду в бассейн или в спортивный комплекс, а летом – куда-нибудь в лес.
   – Я тоже очень лес люблю. А теперь, когда мы стали жить недалеко от лесопарка,  я там летом часто отдыхаю. Просто с книжкой хожу и с подстилкой, чтобы на траве поваляться. Знаете, я там даже грибы находила раньше. А сейчас ничего нет. Потравили чем, что ли?
  Олег вполуха слушал «милое щебетанье», как он про себя назвал беседу молодых людей, и думал о своей жизни, о делах в Москве, о юности. Мысли скакали хаотично, непроизвольно, и  он вскоре задремал с успокоенной душой оттого, что всё хорошо, и  его попутчики – милые, интересные и умные люди.
   Проснулся он часика через два, за окошком был по-прежнему серый день, какой-то сырой и мозглый. Но в вагоне было тепло и уютно, и хотелось, чтобы чувство покоя и бездумного отдыха продлилось подольше. Елена тоже дремала, а Алексея не было в купе. Олег поднялся, провел руками по лицу и волосам, чтобы прогнать остатки сна, и вышел в коридор, надеясь увидеть Алексея. В проходе его не было, но в дальнем конце вагона, возле тамбура слышался какой-то шум и возня. Олег подумал, что именно эти звуки его и разбудили, и пошел туда по коридору. Он сразу увидел Алексея, проводницу и еще двух мужчин, один из которых тоже был в форменной одежде железнодорожника. Последние держали за руки прижатого к полу человека, а Алексей пытался удержать его извивающееся в конвульсиях тело.
   – Что здесь случилось? –  спросил Олег, не зная,  что он должен делать.
   – Да вот, то ли припадок у него, то ли это ломка от наркотиков, но он начал биться, хотел открыть дверь вагона. Может, выпрыгнуть хотел, может воздуха ему не хватало, и он ничего не соображал. Только мычит что-то невнятное, и дёргается. Врача бы надо, но до остановки ещё около двадцати минут. Туда уже сообщили от начальника поезда, и врач со «скорой» будет ждать у вагона.
   – Чем я могу помочь? – спросил Олег и склонился над пострадавшим. Это был мужчина неопределённого возраста, но ещё не старый, худой и неухоженный. Может, он был и моложе, в темноватом свете, да и в таком состоянии, трудно было определить.
   – Он из этого вагона, или нет? – опять спросил Олег.
   – Точно не знаю, – ответила проводница, – пройдитесь, пожалуйста, по вагону, спросите у пассажиров. Я, вроде, не видела такого, когда собирала билеты. Да и вид у него какой-то бомжатный. Мы не смотрели, есть ли при нём документы, вот уж приедем на станцию, там разберутся. Нам бы скорее доехать, да сдать его от греха подальше.
  Олег пошёл назад, заглядывая в купе и спрашивая, все ли попутчики на месте. Никто не отсутствовал, и все спрашивали, что случилось. Олег, не желая никого тревожить, отвечал, что всё в порядке и он просто ищет друга. Когда он вернулся в тамбур, картина радикально изменилась: парень больше не вырывался, лежал спокойно, и все стояли молча возле него.
   – По-моему, он скончался, либо в коме, – сообщил Алексей. Потом приложил пальцы к шее лежащего в беспамятстве человека. – Вроде, дышит и сердце бьётся, хотя  и слабо.
   К лежащему никто не хотел притрагиваться, уж очень он производил неприятное впечатление с мокрой от слюны подбородком и закатившимися глазами. Минуты, тянувшиеся до  остановки неимоверно долго, прошли почти в молчании. Случай был очень неопределённым, все понимали, что трогать ничего не надо, и никому не хотелось высказывать какие-либо предположения. Олег ушел в купе и стал рассказывать Елене о происшествии. И хотя он старался рассказывать спокойно и сухо, Елена очень разволновалась, побледнела и тихо проговорила:
   – Это знак. Меня и раньше грызли предчувствия, но я старалась не думать о плохом. А сейчас – это знак, – снова повторила она. Потом, прикрыв глаза, она начала шептать про себя молитву. Губы ее беззвучно шевелились, а на лице сразу появилось выражение усталости и покорности. Олег не стал мешать ей и говорить дежурные слова утешения. Он посмотрел в окно, и увидел, что поезд уже начал замедлять ход. Вскоре показались первые домики окраин, грязные обледеневшие дороги. Потом поплыли трёхэтажки, тоже грязноватые и облупленные. «Как раньше было на окраинах самое неухоженное и грязное житьё, так и сейчас ничего не изменилось», подумал Олег. Он вспомнил последнюю свою туристскую поездку в Финляндию, тоже зимой. Маленькие городки начинались сразу, не было никаких «окраин», чистенькие одноэтажные коттеджи, чистые дороги. Даже к отдельно стоящим усадьбам была проложена узкая, только проехать одной машине, асфальтовая дорога. Как всегда, в сердце боролись стыд и гордость за свою страну. Ну, почему же ни сейчас, ни при советской власти, ни в царское время, никогда в нашей стране люди не жили  в человеческих нормальных условиях? Да что и думать на эту тему, уже столько бумаги исписали, столько всего говорили и обещали, а дело ни с места… Может и права его дочь, уехавшая с мужем и семьей в Канаду, когда говорила, что «в этой стране жить нельзя»? Зато сын – патриот, тот про заграницу и слышать не хочет. Вот уж поистине страна, где возможны любые потрясения! «Непостижимая» русская душа, исполненная максимализма!
  Между тем поезд уже почти подошёл к перрону, проводница опустила ступеньки и вглядывалась в ожидающих людей. Олег тоже прошел к выходу. На перроне около вагона уже поджидали сотрудник милиции, санитары с носилками и врач. Последний быстро заскочил в вагон, наклонился над лежащим телом, сделал необходимый осмотр, о чём-то тихо переговорил с милиционером и сделал знак санитарам побыстрее унести пострадавшего. Олег с Алексеем пошли вместе в купе. Алексей уже заранее подписал своё заявление очевидца и передал проводнице. Теперь только медицина могла помочь бедолаге, если это только  было возможно. В купе тихо лежала Елена, и мужчины не стали её тревожить. Постепенно вечерело, серый день сменился таким же бесцветным закатом, и только потемневшее небо и более светлая полоска на горизонте говорила о скором приближении ночи. В купе зажёгся свет, стали доставать еду, появились стаканы с горячим чаем. Елена открыла глаза сразу, как будто не спала. А, может, и действительно просто лежала с закрытыми глазами. Она словно бы осунулась, и сразу стало  видно,  что она очень больна.
   – Садитесь, Лена, – предложил Алексей, раскладывая сушки, сахар и печенье – не надо думать о плохом и печальном. В жизни всё может быть и с нами, и с другими.
   – Да, согласилась Лена, – мы все под Богом ходим, все в Его власти.
   – Да-а, судьба у каждого своя, – не стал спорить Олег, но все мы должны думать о жизни, и о живых, пока сами живые. Давайте-ка пока попьём чайку и не будем вспоминать о случившемся.
  Алексей внимательно посмотрел на Елену, взял ее руки в свои и сказал:
   – Знаете, Леночка, когда мы приедем, я сам провожу Вас до клиники. Заодно и узнаю, как Вы там устроились. И вообще, я беру над Вами шефство. Вы позволите?
   – Я буду очень, очень рада, – ответила Лена с просиявшим и слегка порозовевшим лицом. – Вы знаете, меня сильно заботила эта проблема – добраться до места по незнакомому городу. Адрес у меня подробный, но все-таки…Я буду Вам очень признательна.
   – Не стоит, не стоит. Я сам буду сгорать от нетерпения узнать, как у Вас дела. И я очень хочу показать Вам Москву, не ту, журнально-телевизионную, а ту, что я люблю. Поэтому я просто уверен, что у Вас будет все хорошо, иначе просто быть не может, – и он начал рассказывать о Москве, о своей улице, о школе, которая располагалась близко от дома, и своих школьных интересах.
   Они начали делиться воспоминаниями детства и своими впечатлениями от первых успехов и неудач. Олег вышел в коридор и долго вглядывался в тёмные ночные окна, перед которыми проносились редкие путейные огни и небольшие домики обходчиков. Вдалеке медленно проплывали деревеньки со светящимися окнами. Ни луны, ни звезд не было на небе, закрытом серой пеленой. Олег думал, что жизнь переплетает судьбы по каким-то своим законам, сталкивает разных людей или наоборот, разводит любимых в разные стороны. И есть ли в этом какой смысл или просто правит бал Его величество Случай? В памяти возникли слова Канта о непостижимости мира, о том, что самое таинственное  - это звездное небо над головой и закон внутри человека… Люди называют его совестью, и этот закон нельзя нарушать безнаказанно. Устав от напряжённого и тревожного дня, Олег лег спать, стараясь отогнать всякие размышления о завтрашнем дне. Будет утро, будут и новые заботы.

  …Поезд подходил к перрону Казанского вокзала ранним утром. Еще не рассвело, но яркие и многочисленные огни фонарей и реклам разгоняли предрассветную тьму. Уже прозвучала песня о Москве по динамикам поезда, были собраны постельные принадлежности и выданы на руки проездные документы. Пассажиры стояли в проходе с багажом, ожидая последние мгновения. Елена  с глубоким волнением смотрела на яркие фонари, освещавшие перрон, довольно большое количество народа на платформе, несмотря на ранний час, и  ждала своего первого шага по московской земле. Они вышли все вместе и направились ко входу в метро. Там они распрощались – Елена пошла с Алексеем, а Олегу было почти в противоположную сторону. Он еще раз вспомнил добром свое решение поехать в купейном вагоне фирменного поезда и проверил, лежит ли бумажка с адресами новых знакомых в кармане пальто.