Встречи в "Бродячей собаке".

палец отстрелил...
А х м а т о в а: Изумляюсь, господа, и что за повод для дуэли - эта жалкая интриганка, дурна собой, хромонога... Но Коля вечно ищет, как мне досадить! Вот и в Париже все флиртовал с какими-то русскими дамами, а я очень скучала, даже перчатки однажды перепутала...
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Е с е н и н: Анна Андреевна, Николай Степанович... Вы ссоритесь? В новогоднюю ночь, нельзя же так... У нас в Рязани говорят: ′Милые бранятся - только тешатся′...
А давайте лучше выпьем, давайте выпьем за Дом Поэтов.
П р о н и н (разливает шампанское): И за новый 1914-й год! С Новым годом, дамы и господа, с годом мира и счастья! За год любви!!!
(Бьют куранты. Все поднимают бокалы, радостно обнимаются.)
В е р т и н с к и й: Друзья, вот сейчас мне самое время спеть! (Поет ′Бал Господень′)
В пыльный маленький город, где Вы жили ребенком,
Из Парижа весной к Вам пришел туалет.
В этом платье печальном Вы казались Орленком,
Бледным маленьким герцогом сказочных лет...
В этом городе сонном Вы вечно мечтали
О балах, о пажах, вереницах карет
И о том, как ночами в горящем Версале
С мертвым принцем танцуете Вы менуэт...
В этом городе сонном балов не бывало,
Даже не было просто приличных карет.
Шли года. Вы поблекли, и платье увяло,
Ваше дивное платье "Мэзон Лавалетт".
Но однажды сбылися мечты сумасшедшие.
Платье было надето. Фиалки цвели.
И какие-то люди, за Вами пришедшие,
В катафалке по городу Вас повезли.
На слепых лошадях колыхались плюмажики,
Старый попик любезно кадилом махал...
Так весной в бутафорском смешном экипажике
Вы поехали к Богу на бал.
Е с е н и н: Орленок, сын Наполеона... Да, темная история... Сгноили парнишку, все равно, что нашего царевича Алексей Петровича... Да что ты, Сашка, тоску нагнал?!
Ве р т и н с к и й: От тоски я знаю прекрасное средство, Сереженька! Выпьем!
Е с е н и н: Ага!...
Ц в е т а е в а: Лучшее средство от тоски - любовь! Или стихи! Вы знаете, господа, у меня тоже есть стихотворение об Орленке, герцоге Рейхштадтском, я вам сейчас прочитаю!
Твой конь, как прежде, вихрем скачет
По парку позднею порой...
Но в сердце тень, и сердце плачет,
Мой принц, мой мальчик, мой герой.
===
Мне шепчет голос без названья:
-- "Ах, гнета грезы -- не снести!"
Пред вечной тайной расставанья
Прими, о принц, мое прости.
===
О сыне Божьем эти строфы:
Он, вечно-светел, вечно-юн,
Купил бессмертье днем Голгофы,
Твоей Голгофой был Шенбрунн.
===
Звучали мне призывом Бога
Твоих крестин колокола...
Я отдала тебе -- так много!
Я слишком много отдала!
===
Теперь мой дух почти спокоен,
Его укором не смущай...
Прощай, тоской сраженный воин,
Орленок раненый, прощай!
===
Ты был мой бред светло-немудрый,
Ты сон, каких не будет вновь...
Прощай, мой герцог светлокудрый,
Моя великая любовь!
Г у м и л е в: Мило, мило! (шепчет ей на ухо) Мариночка, полюбите меня, как герцога Рейхштадского!
Ц в е т а е в а: Вы, Николай Степанович, не герцог Рейхштадтский, вы Дон Жуан!
А х м а т о в а: Это он все мне назло!
(Появляется Карсавина в театральном костюме)
К а р с а в и н а: Нет ли у вас Поющей Травы или Синей Птицы?
В е р т и н с к и й (нюхает ′серебряный иней′): Поющая трава? Интересно, никогда не пробовал...
Ц в е т а е в а: Синей птицы любви и надежд?
Г у м и л е в. Да, Мариночка, именно любви и надежд. Тамара Платоновна, душа моя! Вы как раз вовремя. Мы сегодня празднуем Новый год и говорим о любви. Именем всех Собачников объявляю 1914 год - годом Любви!!!
П р о н и н: И красоты. Тамарочка, божественная, для вас, экспромт:
Вы - Коломбина, Саломея,
Вы каждый раз уже не та,
Но все яснее, пламенея,
Златится слово ′Красота′!
Г у м и л е в:
Долго молили о танце мы вас, но молили напрасно,
Вы улыбнулись и отказали бесстрастно.
Любит высокое небо и древние звезды поэт,
Часто он пишет баллады, но редко он ходит в балет.
Тамара Платоновна, Вы нас осчастливите танцем?
К а р с а в и н а: Напротив, господа. Я буду петь! (исполняет романс)
Я не люблю Вас и люблю
На Вас молюсь и проклинаю
Не видеть Вас я не могу
Но встречи с Вами избегаю
Вы так наивны, так умны,
Вы так низки и так высоки,
Вы так земны и неземны,
Вы так близки и так далеки...
Вы - сладкий яд, Вы - горький мед,
Вы - божество, Вы - сущий дьявол!
Вас я ищу, от Вас бегу
Я не люблю Вас и люблю вас...
У Вас небесные черты...
О нет, уродливая маска!
Вы черно-белы, нет, цветны!
Вы так грубы, в Вас столько ласки...
На Вас воздушные шелка,
Да нет же, жалкие лохмотья!
Желанье знать Вас и не знать
В себе не в силах побороть я.
Вы - сладкий яд, Вы - горький мед,
Вы - божество, Вы - сущий дьявол,
Вас я ищу, от Вас бегу
Я не люблю Вас и люблю вас...
( Гумилев провожает Карсавину к столику, придвигает стул, целует руку).
В е р т и н с к и й (запоздало аплодирует): Тамарочка, божественная!
П р о н и н: Вот уж не знал, что вы поете... Бросайте