Приключения энэлотика Гумпо

Одуй ISBN 978-3-939995-48-7

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭНЭЛОТИКА ГУМПО




Часть 1
СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ


Ваня Бабиков - жалкий пьяница - молодой необратимый алкоголик и, как сказала сердобольная соседка тётя Катя, "кровавая мозоль на язве социальных извращений" с утра, как насос, накачался какой-то разящей бурды и терпя дикий шторм, вразнотык пробирался сквозь мнимую зыбкость пространства к своей вожделенно намеченной цели.
Срываясь ногами с коварных бордюров и сложно падая через внезапные скамейки в размятые по праздникам кусты, причудливо при этом, выражаясь, пугая нянек и младенцев и непрестанно оступаясь от икоты, он, всё-таки, дошёл до запада, где вознамерился перевести дыхание.
Влекомый сонмом эротических фантазий, он даже не успел обнять кудрявую ракиту, как некая штуковина похожая на шайбочку или случайный камушек с оттяжкой чакнула ему по голове со стороны полуденного солнца и, срикошетив об ракитин ствол, безвольно юзнулась в траву.
Светильник разума угас и Ваня примагнитился к земле.






Часть 2
НАВАЖДЕНИЕ


Гумпо очнулся не сразу.
Вбреду он метался, стонал и лежал лицом вниз. Его непрерывно и страшно мутило. Потом, когда он начал что-то чувствовать, он был так слаб, что даже не пытался встать. Ужасная боль во всём теле не позволяла даже глубоко вдохнуть. Когда она постепенно расползлась по телу и слегка притупилась, он уснул и спал весь вечер, ночь и утро.


Он, видимо, слегка восстановился, потому что, когда жуткий рёв и яркий свет открыли ему очи, он, резко приподнявшись, дёрнулся назад, упёрся спиною в ракитин ствол и замер.


Невероятно раздирающе и режа слух, огромное количество блестящего металла одним наляпанно-отломанным куском, ревя, свистя и будоража, летело прямо на него, но с сатанинским грохотом перелетело мимо, и перейдя на низкий рокот, удалилось, оставив в теле дрожь и сумасшедший страх.


Потрясение было невероятнейшее.
Вместо чудовищного грохота и груды сверкающего металла, сияющая в бесконечной синеве, звезда освещала огромнейший зелёный массив растительности, беспросветно уходящий к горизонту. Из буйных этих дебрей тут и там виднелись искусственные белые строения с множеством ячеек, а сразу перед зеленью массива лежал широкий голубой поток, покрытый рябью волн.


Гумпо сидел на огромном высоком обрыве.
Этот берег был крут. И на нём возвышались, как башни, высотные белые здания с прозрачными светлыми окнами. Стремительный, похожий на антенну белый шпиль начинался в макушках деревьев и гордо заострялся в голубой небесной бесконечности.
Через весь широчайший поток нависал длинный мост, уходя в берега. По нему и по потоку стремились-двигались какие-то, возможно, механизмы. Большие белые сооружения степенно плыли по потоку, распространяя звуки музыки и гам. По ним перемещались существа издалека похожие на мелких человечков!


Вдруг, что-то шевельнулось, и Гумпо с удивлением увидел ноги!
И эти ноги в каких-то грязных желтых башмаках, замызганых синих штанах - его ноги! И руки его, но чужие - совсем незнакомые странные руки - в коричнево-клетчатых коротких рукавах, грязные, в ссадинах, и на ладони шрам, которого там никогда не было!
Он с ужасом взялся за голову. И она оказалась на ощупь чужой! Лохматые жесткие волосы, небритые щёки и шишка на самом затылке - большая - нельзя прикоснуться!
Он безумно уставился перед собой:
Как ярко сияет звезда! Какое высокое синее небо и белые облака! Какой удивительно красочный мир! - думал Гумпо, - Куда я попал? Что за диво случилось со мной? Как жутко и нудно сосёт в животе! Руки, ноги дрожат, очень хочется пить.


Сидя он переместился в тень, где не так припекало болящий затылок, и сразу наткнулся рукой на какой-то предмет.
Это был небольшой овальный диск в диаметре меньше ладони и не толще мизинца – этакий плоский булыжничек - сплюснутый тор замутненно-молочного цвета с таким же овальным отверстием. Он посовал в дырку палец и швырнул его, как ненужный, в кусты.


При этом, сердце как-то странно ёкнуло, но тут же из кустов явилось некое живое существо и радостно сказало:


– Ах, Ванечка! Так, вот ты где! А я вчера ждала тебя за теми гаражами! А ты сидишь, как партизан, в засаде!
И с этими словами существо тоненько запищало, разбежалось, набежало и радостно прыгнуло на него, смяло и вдавило своим жарким телом в землю, в траву.
Гумпо только успел удивиться, что он понимает его незнакомую речь в общем смысле, но тут же забылся от боли в затылке, которым он снова куда-то воткнулся. Одолев приступ боли и открыв глаза, он увидел большую улыбку, нависшую над ним, как туча и робко спросил:


– Ты кто? - и сам же удивился незнакомой своей речи.
– То есть, как это - кто? - удивилось лицо, - Ты зовёшь меня Симпатичная Лимпопо! - заявило лицо и накрыло его своим жаром и влажностью жадного поцелуя, а когда со шлёпаньем оторвалось, спросило, - Ты что, не узнал меня? Это я - твоя девушка Шаша! А ты - капитан Ваня Бабиков - неизвестный герой и проходец! Ты сам так сказал. Ну, ты что?
– Меня зовут Гумпо.
– А я тётя Мотя! Подруга твоей тёти Кати! - существо отстранилось, внимательно глядя на Гумпо, и вновь улыбнулось, - Ну, Ваня! Опять куралесишь? - и пухлые круглые смуглые щёки разъехались в стороны, и карие глазки над кругленьким носом опять засияли и толстые-толстые губы, расплывшись, открыли отсутствие зуба. И вся вокруг кудрявая, всклокоченная шевелюра засветилась в пронзившем крону дерева луче.
Невероятно высоко две полные жаркие сферы, прикрытые тоненькой маечкой, приятно волновались, но, очень кстати, дополняли немного полноватое, удачно сложенное тело. А на ногах у неё были такого же фасона синие брюки в обтяжку и обувь вроде тапочек.

– Какая-то странная самочка! - подумал Гумпо.
– Фу, Ваня! Как тут грязно у тебя! - поморщилась она, - Ты что, тут отключился, что ли?
Он посмотрел вокруг, и в животе опять ужасно засосало:


– Мне бы помыться! И хочется пить очень сильно! - заметил он и вновь немало удивился, что так легко говорит на неизвестном языке и понимает то, что говорят. Наверное, действует телепатия?
– Пойдём купаться, Ванечка! Смотри, как жарко!
– А что такое "Ванечка" и "Ваня"?
– Тебе не нравится, как я тебя зову?
– Не знаю.
– Ну, Ваня Бабиков! Ну, ты даёшь! Ну, ты, видать, хватил вчера! А я, как дурочка, весь вечер просидела - ждала тебя!
Но, впрочем, это, видимо, её нимало не смущало. Улыбнувшись своею широкой в разные стороны улыбкой, она бойко встала и, подойдя к обрыву, исчезла вниз, оставив только небо с дальним горизонтом.
А Гумпо глупо продолжал сидеть, не понимая, кто хватил, чего хватил, кто он, где он и что он. Как будь-то, это сон! Но сон невероятный и не сопоставимый со снами вообще - всё абсолютная реальность! Уж, боль-то не обманешь!
Но, не смотря на боль и беспамятство, он удивлялся, какая кругом необъятная красота! Определённо, этого он никогда не видел - всё живое и в этом всём живом сосредоточена цивилизация!


На этом слове сердце снова ёкнуло, волна отупляющей боли нахлынула со всех сторон.
Но снизу появилась голова и в нетерпении спросила:


– Ну, что ты, Ваня?
– Почему я Ваня? - думал Гумпо, но, подчиняясь призывно сосущему взгляду, он сидя добрался до края обрыва и начал спускаться.
Лимпопо, суча ногами и ловко балансируя своим противовесом, как козочка, перебегала от уступа до уступа, оборачивалась и смеялась над Иваном. А тот едва живой, трясясь руками и ногами, как якорь, ехал задом по обрывистой тропинке, хватал кудрявую траву и веточки кустов, смотрел на них, как будь-то, видел первый раз, и в сильном страхе повредить их, отпускался от растений и просто скользил и потел, как бестолковый робкий даун.


Однако, доехав до самого низа, он почти освоил своё тело и набрал такую скорость, что выпал мешком из кустов на ухоженный щебень и в ужасе, как мячик, отскочил обратно - с невероятным грохотом по двум железным параллелям промчалась жуткая стальная колбаса. Он даже закричал - настолько близко к голове прогромыхало страшное огромное железо - но сам себя не слышал.
Когда железные сосиски на колёсах удалились, не сразу заметил, что громко орёт, и умолк, провожая змею на колёсах, увидел, как бедняга Лимпопо окаменела словно истукан. Она стояла рядом в нескольких шагах, разинув рот и очумело-глупо наблюдала за Иваном.
Потом она причудливо пошевелила головой и медленно произнесла:


– Ну, Ваня, ты даёшь! - и так ещё немного постояла смуглявая, лохматая, кудрявая, задастая, вымистая, с тонкой талией.
А Ваня, глядя на неё, внимательно и вежливо сидел в спокойных лопухах.
– Попей водички-то! - задумчиво сказала Лимпопо.
В трёх шагах от Ивана из обрыва, словно из стены, торчала чёрная труба, из которой текла толстомясая струя удивительно чистой, хрустально-прозрачной холодной воды. Тропинка примыкала к ней, собравшись в некую площадку среди обильных сочных лопухов. Ручей стекал в отлив и убегал вдоль насыпи.


Больной сам собой притулился к источнику, начал пить. Он, словно гордый олень, воздымал свою мятую голову и, унимая леденящую ломоту, подолгу удерживал влагу во рту, ничуть не сомневаясь в чистоте природного продукта.
А Лимпопо внимательная наблюдала.
Потом они перешагнули через несколько блестящих, параллельных длинных железяк, приколотых к каменным поперечным брусьям, которые, как лестницы, красиво изгибаясь, уходили в ближайшую бесконечность и терялись в зелёном беспределе и белых от света строениях крутого берега.