Приключения энэлотика Гумпо

serif]Тщедушный гуманоид нервно захихикал, но икнул и смех его от этого прервался.
Все в тишине, не двигаясь, немного помолчали.


– Доставай! - проворчал бородатый тщедушному.


И все задвигались.


– Вот видишь, Елесик, что сделал уже алкоголь с человеком? – пропел-просипел бородатый.
– Ох, да уж. А я, ведь, раньше был крупнее! - зачем-то сбрехнул ему Лесик.
– Оденься, Ваня! - Лимпопо протянула одежду, но сама же бросила её в воду – до того она была испачкана съезжанием с горы.
Удивительно - Гумпо почувствовал стыд от наготы чужого тела! И ему было вдвойне удивительно, что ему было стыдно от этого за себя. Но он не в силах был что-либо предпринять из-за парализовавшего его вопроса - где, собственно, его родное тело?


Тем временем бородач и тщедушный сдвинули побелевшие от времени, воды и солнца два бревна - устроили седала и постелили между брёвнами газеты вроде скатерти.


– Я их тут сразу встретила на летнем ресторане у вокзала, - заговорила Лимпопо, - и повела тебя лечить. Они уже, как видишь, замахнули. Хорузя продал свою дачу. Теперь он, ты знаешь, богатый.
Она поелозила мокрой одеждой в золе старого костровища и стала тереть её песком.
Потом полоскала.
Те двое хлопотали над "столом" в тени обширного куста.


Бородатый был широк и крепок. В чёрной гриве у него виднелась седина, лоб, глаза, немного щёк и нос. Лицо было красное, брови густые, нос сизо лиловый, губы плотные в усах, глаза большие, чёрные, спокойные и умные. На теле серая короткорукавая рубашка навыпуск и серые более тёмные брюки. Коричневые туфли.
А мелконький был в белых шортах и фуфаечке, но всё на нём висело, словно балахон. И сам он был белёсенький, под тоненькой панамочкой, в таких увесистых очках, что было странно, как они его не уронили до сих пор. Костлявенький и остроносенький и глазки в лупах мутные, как пуговки кальсон. Сандальки на тоненьких косточках.


– Я этого костлявого совсем не знаю, - сказала Гумпо Лимпопо, - Вот на. Надень. Ты в этих полосатых трусиках, как ценник!
– Как кто?
– Тьфу, на тебя!
– Ну, что? Давайте будем поправляться? - законтробасил бородатый, протягивая Гумпо полстакана, - Конечно, мы с Елесиком с утра уже по маленькой вдохнули, но выпить мы всегда не дураки! И наши нервы для сего деяния всегда напряжены - ты только свистни - мы уже косые!
– У меня есть знакомый, - заметил уже деликатно-поддатый Елесик, - так он так проспиртован, что резко и громко скажи ему «Водка!» - он сразу закачается и упадёт, как невменяемый и, потеряв сознание, уснёт!
– Ну, этому надо настырно и долго учиться. А пока, для того, чтоб вернуть тебя, Ваня, обратно в сознание, попробуй "Напиток обратного времени". Я пробовал. Он освежает. Гортань вибрирует, как новая рессора!
– А я то ваще не пью, а то пью - ваще! - сказала Шаша, отстранив себя от стирки.
– Как ты напиток назовёшь, так он и вылечит тебя! - сказал Елесик, поправив толстые очки стаканом.
– Вы врёте - это водка! - воскликнула, вдруг, Лимпопо.
– А что такое "водка"? - спросил у них Гумпо.
И все опять переглянулись.

– Клава, я балдею! - нервно воскликнула Шаша и, наскоро прикрыв ладонью рот, уставилась, как дура на Ивана.
– Водка - это страшный яд и беспощадная погибель организма! Конечно, если ей неправильно лечиться, - как нивчём ни бывало, ответил Хорузя и сунул стакан в руку Гумпо.
– А? - робко пикнул Елесик, туманя глаза свои лупами.
– Что же ты, Ваня? - воскликнула горестно Шаша и сдвинула брови шалашиком. Причёска её, безразличная к окружающим, вся, как будь-то, застыла во взрыве, который только начал разлетаться.
– А это что? - спросил Иван и указал рукой в газеты.
– Вот эти жёлтые рогалики - бананы, - как доктор, стал спокойно объяснять Хорузя, - То - пузырьковая вода, а сё - огуречные палочки. Ты, ведь, сам так назвал эти глупые длинные овощи? Анананы или бананасы мы сегодня не едим, ибо скорая помощь не терпит напрасных излишеств! Ну, давайте же, братцы, отравимся - примем дружно по рюмочке яда, и будем робко ожидать кончину мира, пока петух не свистнет на горе! Пусть иногда нам будет плохо, но только лишь с похмелья! Давайте будем погружаться, пока нам радостно чувыркают древесные птенцы и солнце голову ещё не проломило, и не пришёл к нам преждевременный кирдык! - и с этими словами он опрокинул свой немаленький стаканчик в свой разомкнувшийся огромный рот и громко крякнул в бороду и обагрился дополнительным румянцем.
Елесик, зажмурив опухшие стёкла, старательно влил в себя едкую жидкость, печально и тоненько хрюкнул и просипел через силу сквозь узкую ротовую щель:


– Ежедневное питьё сокращает бытиё! - и заткнул себе нос огурцом.
– До весёленьких огоньков! - прохихикала Лимпопо. По серьёзному выпила и зашипела "какаколой".
Гумпо решительно сомневался в стерильности и совместимости снеди со своим организмом, но Ваня Бабиков так быстро и с такою жадностью закинул весь стакан в себя, что Гумпо даже не успел заметить, как проходил процесс борьбы. К тому же, оба очень скоро забалдели и Гумпо перестал сопротивляться. А Ваня Бабиков хватал рогалики, не думая, сдирал с них ловко кожуру и был уже вполсытабрюха пьян. Он это делал с толком знающего человека, но прекратил глотать от некой, вдруг, возникшей тишины.
Компания смотрела на него и молча одобряла - Лимпопо снисходительно улыбалась, как удовлетворённый своею миссией миротворец, Хорузя внутри бороды что-то плавно жевал, и даже по бледным щекам худосочного Лесика торжественно пошли довольные красные пятна радости.


– А чё ждать-то? - сказал, вдруг, Елесик, - Давайте ещё поскорей понужнём по одной, пока не начало тошнить?
– Ты что, действительно такой герой, как выглядишь? - удивился Хорузя.
– Потом поговорим! - прервал его Елесик и ухватил "бразды" за горлышко.
– Тогда, как говорил великий Юлий Цезарь, наливай и властвуй! – изрёк удивлённо Хорузя и обратился к молодым, - А вы когда поженитесь?
Тут Шаша вся воспламенилась, смущённо захихикала и отвернулась.
А Гумпо спросил:


– Это что?
– И действительно! - согласился Хорузя, - Мне тёща язва цветы подарила. Что теперь делать? Не знаю.
– Жениться, - заметил Елесик, - это значит созидать очаг стабильного питания, потому что "жениться" от слова "жена", что по-современному звучит, как "женщина". Это слово можно разложить по-чеховски на составляющие части: "жен" - это корень "женщины", "щи" - еда (или пища), "на" - это "всегда - пожалуйста!"
– Удивительно! А я, вот, как-то, стоял на остановке, стоял, и вдруг - хрясь! – и влюбился! И сразу же - хрясь! - и прошло! - подпевал, бубнил Хорузя, - Потому что настоящая женщина - это неожиданная женщина, к которой не можешь привыкнуть. Но есть один коварный парадокс - женщине надо быть за мужчиной, а мужчине надо быть свободным!
– Если женщина очень красивая, то всю жизнь только ей и придётся служить! – заключил, вращая лупами Елесик, - А самый первый каприз женщина устраивает мужчине ещё до знакомства - когда заставляет его обратить на себя внимание.
– Красота - это то, что постичь невозможно, - согласился Хорузя, - притяжение, жизнь и любовь никогда не понять.
– Красота - это услада. Удовольствие - более низкое чувство, - заключил Елесик.
– Что не безобразно, то и надо считать естественным, - ответил так же по-учёному Хорузя.
Гумпо и Шаша, следя за беседой, синхронно вращали лохматыми головами.


– С мечты всё начинается и ею всё кончается! - вдруг заявил Елесик и привёл портативную схему развития семейной жизни: сперва - мечтания, знакомства и свидания, а после - свадьба, блуд и ссоры.
– А где мечты, которыми кончается?
– Человек так устроен, что после ссоры и трагедии опять начинает мечтать и это верный признак, что он поправился. И хоть ты кол ему об голову теши, он будет вновь и вновь искать своё сомнительное счастье. И большинство людей с огромным удовольствием встают на те же грабли. А дети внимательно смотрят и учатся жить. Конечно, есть единолюбы, которые скромны и совестливы, что, разумеется, прекрасно. Тут всё зависит от того, как Бог тебя пошлёт. Вот, например, один воспитанный скромняга ужасно страдал от своей робости и воспитанности. Бывало, к нему обратится какая-нибудь незнакомка на улице, так он от неожиданности так, бывало, вздрогнет, что вскрикнет, дёрнется, ударится об угол или об косяк и даже упадёт и разобьётся. И вот, он влюбился в одну из девиц. И та в него тоже влюбилась. Но вместо того, чтобы сразу женить, бог послал его укреплять свои чувства. И тогда он отправился в путешествие - покорил все деревни и города - показал себя со всех сторон и сам сумел высмотреть всех людей. А когда вернулся в родную деревню к руке своей возлюбленной, прошло столько времени, что у неё уже отнялись ноги. А те, которые немного побойчей, знакомятся и женятся, пока амуры ещё точат свои стрелы. После развода опять бегут на вечеринку "Для тех, кого обольстили и бросили", которая зовётся "Танцы-манцы-обжиманцы" или, как в простонародье говорится, "Тискотека" и "Тиськи-тириськи" и там поскорее знакомятся вновь: «Девушка, девушка, как вас зовут?" "Ну, скажем, ну, допустим, Катя." "Ах, Катя! Какое хорошее имя! А вы не могли бы ребёночка мне народить?" "Для вас могу. Ведь, я как раз беременна!» - вот, так вот всё по-быстрому, скоро и ладно и даже зелье заворотное не надо за воротами сосать – его с соломинками тут же продают.


– Ты сам-то сколько раз женат? - спросил Хорузя радикального философа.
Тот