Клад отца Иоанна

дяденька добрый!
Хлеб упал на землю и весь перепачкался. Пашка подняла его, бережно отерла и протянула мне:
- Будешь?
- Нет, благодарю, мне их подачек не надо!
- Хлеб ведь не виноват...
- Хлеб друга - слаще пирожного, а хлеб врага - горше полыни! - парировал я и отодвинулся от Пашки. - Ничего, как-нибудь обойдусь...
Прасковья вздохнула, но и сама есть не стала, а положила кусок на еловую лапку. Потом закрыла глаза и, похоже, стала молиться. В яму заглянули Слон и Ржа.
Эге! - протянул худой. - Слыханное ли дело, чтоб собака хлебца не ела! Зажрались, козявки! Учтите, пока не съедите это, больше ничего не получите!
Слон бросил в яму пластиковую литровую бутылку с водой и бандиты исчезли. От водички я не отказался, так как все внутри у меня горело. Я осушил полбутылки и протянул ее Пашке. Девчонка сделала всего пару глотков и уложила «литровку» рядом с хлебом. Какое-то время мы сидели молча, думая о своем и ожидая неизвестно чего.
День тянулся долго, очень долго. Когда работая, купаясь, играя, мы порой и то уставали от бесконечности суток, то сейчас, когда мы оказались полностью обездвиженными и бездеятельными, этот нескончаемый свет уже превращался в пытку. Спустя какое-то время я стал звать охрану, чтобы отпроситься в туалет, а заодно разведать окрестности.
- Чего тебе? - спросил нагнувшийся в яму Слон.
- По нужде бы сходить!
- Тебе по малой?
- Да.
- Тебе нельзя! Тут сходишь.
- Вот порадовал! А как же девчонка?
- Если хочет, может выйти.
- Конечно, хочет! А как отсюда выбраться-то?
Слон отпрянул и через несколько секунд опустил вниз лесенку, сколоченную из стволов молоденьких сосенок. Пашка поднялась наверх, а вслед за ней ушла и лестница. Делать нечего, пришлось мне пристраиваться в углу, где валялись брошенные повязки. Минут десять спустя лестница вновь вернулась, а по ней в яму опустилась Прасковья. Она принесла с собой свежие запахи свободы: солнца, леса, цветов, теплого ветра...
- Ну, как там? - спросил я.
- Хорошо! Тепло, светло, птички поют, лес шумит... - и вздохнула, усаживаясь на корягу.
- Эх, свобода! - произнес я и ударил кулаком в стенку. - Знаешь, а я ведь приметил место, где они стояли, там точно нету капкана!
- Опасно это, Жор, я думаю, что они постоянно передвигают их, потому что каждый раз появляются в новом месте, сбивают нас с толку...
- Вообще-то можно ведь и палкой сперва пошевелить... Ты на меня влезешь и раздвинешь дорогу. А уж я потом выкарабкаюсь, или лесенку мне опустишь...
- А что дальше? Они нас сразу заметят. Они тут неподалеку сидят, костер жгут. И вся поляна у них под контролем, даже мышь не проскочит.
- А ночью?
- Ночи-то светлые... Но даже если и выберемся отсюда, то куда пойдем? Я сейчас немного углубилась в лес, а там, за ним, сплошные болота, да такие мрачные, как на Урале! Днем-то идти страшно...
- Вот зараза! Что ж это за напасть такая? Сиди тут и жди своего конца! Эх... - и я вновь ударил кулаком в стенку. От нее отвалился большой кусок земли и рухнул к моим ногам.
- Слушай, Паш, а что они с нами сделают, как думаешь?
- Наверное, ничего. Заберут добро и уедут, а нас так и оставят в яме. Пока мы выберемся, их уже и след простынет: ищи ветра в поле! А кругом болота, где тут дорога, поди разберись... Сможем выйти - спасемся, а нет - им еще лучше, никто никогда не узнает, куда это мы подевались...
- Короче, а был ли мальчик-то? Да, веселенький расклад получается... Но ничего, не на тех нарвались! Мы Урал покорили, выкарабкаемся и отсюда, верно, Пятница?
- Конечно, мой господин! С тобой хоть откуда выберешься!
- Спасибо! - я потрепал Пашку по плечу и сел с ней рядом. - Ух, этот брат Феодор! Так нас подставить! Но ничего, мы до него еще доберемся...
Как я ни пытался себя подбадривать, все же в голову лезли нехорошие мысли. Вряд ли, думал я, Ржавый оставит нас на произвол судьбы, обязательно поквитается. Завалит, например, яму хворостом, плеснет бензинчику да кинет вниз головешку из костра... А то и в бучилу засунет, и тогда, действительно, концы в воду. Куда ребятишки подевались, никто никогда не узнает. Даже хоть и найдут, он все равно ни при чем будет, мол, сами поперлись на болото, вот и печальный итог: не ходите, дети, в Мещеру гулять! Коварный и трусливый Ржа спать спокойно не сможет, думая, что мы останемся живы и выйдем к людям!
Утомленная Пашка прильнула к моей груди, обняла за руку и задремала. Я сидел, прислонившись спиной к прохладной земляной стенке ямы, и глядел на небо, по которому медленно двигалась белая точка реактивного самолета. Сколько длился этот наш очередной отрезок ожидания, неизвестно. Небеса по-прежнему сверкали лазурью, птицы неугомонно напевали и, стало быть, день продолжался. Я тоже задремал, и мне почему-то снился Урал, с его гротами, пещерами, бурными речками, причудливыми мхами и заросшими горами... Когда наступило пробуждение, я ощутил острый приступ холода. Меня знобило изнутри и снаружи. Холод в яме усилился, точно в погребе, и я, заснув, расслабился и пропустил его во все клеточки своего тела. В животе уже урчало, и я боялся, как бы эти недовольные звуки не разбудили мою спутницу.
Пашка спала тихо, лишь веки ее глаз изредка подрагивали. От долгого сидения ноги мои затекли и противно покалывали, ныла поясница, но я не шевелился, оберегая тревожный сон Прасковьи. Послышался треск сучьев, и чья-то тень надвинулась на яму. Судя по ее габаритам, это был Слон. Я не ошибся. Верзила присел с краю на корточки и поглядел вниз. Пашка, почувствовав его присутствие, вздрогнула и проснулась. Потом быстро поднялась и отпрянула от меня. Только после этого я позволил себе изменить положение своего тела. Слон подтянул лесенку и опустил ее в яму.
- Девочка, поднимись-ка сюда! - сказал бандит каким-то неопределенным тоном. Пашка взглянула на меня и поежилась.
- Это еще зачем? - спросил я.
- Да иди, не бойся, на минутку, дело одно есть! - проигнорировал Слон мой вопрос.
- Отвали, она не пойдет! - вскочил я и подошел к лестнице. - Если очень надо, опустись сюда сам!
Слон вскинул обрез, и лицо его снова стало суровым.
- Отойди от лестницы, живо! - гаркнул он.
- Стреляй! Все равно ведь прикончите! Чего зря мучиться!
- Жор, не надо! - вмешалась Прасковья, отводя меня в сторону. - Я пойду!
- Паш, не ходи, они на все способны!
- Я быстро! - и она шагнула наверх.
- Да постой ты! - попытался я удержать девчонку, но не успел: она уже поднималась. Я полез было следом, но Слон грубо толкнул меня в плечо, и я, не удержавшись, рухнул на дно ямы. От удара голова загудела.
- А ты посиди пока тут! - сказал спокойно бандит и вынул лесенку.
Я встал и, постанывая, прошелся по яме, насколько только это было возможным. Потом остановился и напряг слух. Пашка и Слон были недалеко от ямы, и я расслышал их разговор.
- Вот что, милая, у меня такая проблема, посмотри-ка там, на спине, не клещ ли прицепился? Зудит страшно... - пробасил бандит.
Через минуту Паша ответила:
- Ой, правда клещ! Такой уже толстый и противный!
- Блин, зараза! Как же я не терплю всех этих клопов и клещей, просто не перевариваю! Выдерни его скорее!
- Ой, извините, я, пожалуй, не смогу! Я тоже их очень боюсь...
- Ну что же ты! Вдруг он заразным окажется...
- Может, лучше Жорка? Он все может!
- Нет, ему нельзя выходить, а то еще шандарахнет чем-нибудь по башке... Он у тебя крутой шибко!
- Да вы не волнуйтесь, он хороший! Да он этого вампира в один миг вытянет!
Наступила пауза. Потом Слон тяжело вздохнул и произнес:
- Ладно, зови дружка!
В яму сразу же нырнула лесенка и Пашка крикнула:
- Жор, поднимись, надо помочь человеку!
- Человеку! - хмыкнул я про себя. - Да он нас проглотит в два счета и не подавится...
Но делать нечего, и я вылез наверх. Впервые за столько часов! Я даже ослеп от света, царившего здесь, оглох от звуков, наполнявших лес, одурел от запахов природы и свободы!
- Жор, смотри, клещ вот сидит! - Пашка взяла меня за руку и подвела к Слону.
Тот стоял на коленях возле костра, подложив под ноги свой ватник. Тельняшка его была задрата до подмышек. Одной рукой Слон сжимал обрез, а другой поддерживал давно не стиранный тельник. Спина бандита была лохматая, мускулистая, какая-то страшная... Сасквач да и только! Прямо под левой лопаткой мужика виднелся небольшой черный шарик. Я брезгливо оглядел его и сказал:
- Дело дрянь, клещ уже присосался!
- Да оторви его к хренам, и баста! - поморщился Слон.
- Нельзя, голова останется, нарывать будет! Намучаешься! Кто тут тебе припарки-то ставить будет, когда нас в болото засунете?
- Ну и что же делать? - как-то жалко спросил бандит.
- В больницу надо обращаться, вдруг клещ энцефалитный!
- Смеешься?! - раздражался Слон от моего черного юмора.
- Жор, может, попробуешь? - вмешалась Пашка. - Вдруг он еще не глубоко залез. Может, удастся вытянуть!
- Хм, залез на всю катушку, это факт. А попробовать можно. Только нитка потребуется.
- Это еще зачем? - насторожился Слон и на всякий случай поправил обрез в руке.
- Как это зачем? Клеща тягать! Он же упираться, поди, станет! Ему тут очень понравилось, кровушки-то навалом! - усмехнулся я.
Слон сплюнул и тихо выругался.
- У меня найдется! - оживилась Пашка и быстро откуда-то из-под воротничка платья извлекла иголку с белой ниткой.
- Во, сгодится! - сказал я и, взяв нитку, сделал из нее петлю, которую потом аккуратно накинул на клеща и затянул. Затем натянул нить, одновременно подкручивая ее, и потихонечку, без резких движений (хотя мои руки еще дрожали от холода и голода) вытянул насекомое на свет Божий.
- Получилось! - радостно воскликнула Пашка. - Молодец, Жорка! - но тут же осеклась: - Ай, да тут еще один! Вон смотри, пониже, почти на пояснице, едва виднеется.
- Ну что там? - спросил Слон с надеждой.
- Один готов, но нашелся еще, похлеще первого! Клещей, как на собаке! - усмехнулся я.
Охранник поморщился и сплюнул, но на мои слова не обиделся, только промолвил:
- Уже неделю в лесу сидим, нахватаешься!
Кажется, он окончательно расслабился и забыл об оружии. Обрез уже свободно лежал у его ног. И я вновь ощутил острое желание завладеть стволом. Пока никого из бандитов на поляне не видно, и можно попытаться использовать еще один, наверняка уже последний, шанс. Слон под выстрел не пойдет. Заберем ларец и деру к своим «зернышкам»! Свободному и болота по колено! Я сделал вид, будто разглядываю второго клеща, а свободную руку потянул к обрезу. И когда пальцы уже дотронулись до приклада, вдруг на мою руку легла невесомая ладошка Пашки. Я вздрогнул и отказался от задуманного. Потом зашвырнул первого клеща в огонь и стал вытягивать другого, но с ним справиться не удалось. Голова осталась в теле.
- Оторвался! Очень глубоко вошел уже... Надо было пораньше им заниматься, - сказал я.
- И что теперь? - взглянула на меня Пашка.
- Иголка есть - будем вынимать! - и добавил охраннику. - Ну что, больной, спирт имеется?
- Нет, махнул тот головой. - Все кончилось. Ржавый вот как раз ушел на кордон за самогоном.
- Да мне всего пару капель надо, иголку протереть!
- Вон бутылка лежит, там, может, чуть осталось! - кивнул Слон головой к подножию кривой сосенки и сказал, обращаясь к Пашке: - Дочка, подай, пожалуйста.
Прасковья быстренько сбегала за поллитровкой, на дне которой, действительно, оказалось немного водки. Я смочил спиртом иглу и ранку, потом покалил немного на огне иголку и принялся за дело. Кожа у верзилы оказалась толстой, и впрямь, как у слона! Я кое-как пронзил ее