Роман Ангелины.

поплатиться жизнью, а тем, что Роман вдруг ощутил в себе, что эта прекрасная женщина ему начинает нравиться!
Он всё же сумел оторвать глаза свои от страстного взгляда Роксаны и попытался разрядить обстановку:
— Когда работаешь с металлом или драгоценными камнями, голова сама составляет слова в ровные строки.
— Я бы хотела прочесть их.
— Это невозможно.
— Ты не хочешь, чтобы я узнала твои мысли? — капризно прикусила губку Роксана, и Роман снова вздрогнул — именно так делала Ангелина, когда была чем-то недовольна.
— Мои мысли просты и глупы, тебе незачем обращать своё внимание на них!
— Но я хочу их знать!
— Но они нигде не записаны, — развёл руками Роман, — разве что, я могу рассказать тебе о некоторых.
— Да, ты мне о них расскажешь, но не теперь. Покажи мне что-нибудь из того, что ты делаешь.
Роман вздохнул облегчённо и выложил перед Роксаной несколько кинжалов. Надо сказать, что был наш герой не просто кузнец, но ещё и умелый инкрустатор. Он обрамлял рукоятки кинжалов и ножны драгоценными камнями и слоновой костью, и это получалось у него просто прекрасно.
Роксана любовалась красивыми вещами, но не забывала полюбоваться и самим мастером. В себе она уже твёрдо решила, что Челот будет её. И пусть Александр узнает, тем лучше! Вслух же она сказала:
— Я хочу сделать мужу подарок.
— Ты можешь взять всё, что тебе понравилось.
— Нет, это не годится. Мне нужна сабля, но чтобы рукоятью её был скорпион, жалящий сам себя!
— Я сделаю, госпожа, но Александр — лев, он не поймёт твоего намёка!
— Зато ты понял сразу! — глаза Роксаны сузились. — Если он не поймёт, найдутся те, кто ему намекнут!
— Я сделаю, госпожа, всё, что ты пожелаешь.
— И не называй меня госпожой! Я для тебя Роксана!
И царица, сделав знак охранникам, пошла было прочь, но остановилась и обернулась:
— Когда я захочу тебя увидеть и выслушать, тебе сообщат!
Роман глядел вслед грациозно удаляющейся царицы, а в голове его бурлил мыслеворот:
— Я не знаю, что со мною происходит, но я почти уверен, что это — Гела! Я знаю, этого быть не может, но как иначе всё объяснить? Всё, всё её! Неужели тоска моя о любимой так велика, что я начинаю принимать желаемое за реальность?! Или же эта царица смогла меня как-то околдовать? А не проделки ли это Ванды? Быть может, она меня просто испытывает, подвергая таким соблазнам? Я не удивлюсь, если всё так и есть.
Роман, совершенно забывший, что заготовка давно уже томится в горне, отошёл в сторону и уселся в тень старой чинары. Но и тут назойливые мысли его не оставили:
— Что же делать? Наверное, мне нельзя больше встречаться с Роксаной. А что, если я не совладаю с собою и растаю в её соблазне? Или она сама меня доведёт до такого состояния, что я поверю, будто она и есть моя Гела! Нет, как это доведёт? Что ж я, совсем лишён воли и здравого смысла? Хотя, сколько раз стальная воля вдребезги разбивалась о сладость женских объятий! Неужели и я окажусь слабаком?! — и Роман вскочил, больно стукнувшись об узловатый нарост на дереве. — Да я уже им оказался, коли думаю о том! Разве мог я даже помыслить, что стану сомневаться в своей любви?! Господи, но я же в ней не сомневаюсь, я лишь пытаюсь удержаться от соблазна!
Эх, Роман, Роман, скажем мы ему, да ведь это и есть сомнения! Но мы-то знаем, что не в своей любви сомневается наш герой, а в своей нормальности. И этому есть причины, ведь он так зримо увидел в Роксане свою Ангелину! Так бывает, что встречаются люди, до малейших чёрточек похожие друг на друга, и было бы странно, не встреть Роман в мареве тысячелетий точную копию своей любимой. Хотя, в этом я, возможно, и немножко ему посодействовал, чтобы как-то разнообразить его путешествие. К тому же, надо ведь проверить нашего героя по полной программе и посмотреть, что в нём победит: любовь или страсть? Впрочем, это одно и тоже, или… Не знаю, как ты, мой дорогой читатель, но я уже совсем запутался во всём этом! Давай просто последуем за героями дальше и всё постепенно выясним!
 
 
 
III
 
Гроза разразилась внезапно.
Ничто не предвещало её. Небо блистало голубой чистотой, словно аккуратная прачка щедро подсинила простыни и вывесила их для просушки, а озорной ветер закинул эти простыни прямо ввысь. Только у самого горизонта грязным пятнышком болталась едва заметная тучка, словно укор чистюле прачке. Но как-то незаметно тучка выросла и приблизилась, а вскоре и затянула всё небо. Ветер дыхнул зло и напористо, закрутив множество маленьких смерчей, и они споро подмели землю, собрав с неё пыль и мелкий мусор. Ветер на мгновение умер, и природа оглохла от упавшей тишины. Но тут же в утробе тучи тускло блеснуло, словно она подмигивала кому-то, и вслед за этим резко грохнуло, будто где-то там, в поднебесье, началось сраженье, и воин нанёс первый удар гигантского меча по щиту противника. Тот махнул в ответ мечом своим, а потом удары посыпались щедро и неудержимо. Скорее всего, кто-то из сражающихся махнул мечом прямо по туче и разорвал рыхлую серую плевру, и из чрева её хлынули потоки воды, начисто вымывая подметённую ветром землю.
 
Гроза закончилась так же делово, как и началась. Дождь прекратился, словно тёмно-серая туча иссякла полностью, а ветер, рыкнув напоследок, погнал её к далёким зубчатым горам.
Воздух посвежел, но успевшее соскучиться по жаркой работе солнце быстро устранило это. Оно спешно выпарило лужи и подсушило промокший ковёр травы, в котором хоть и не долго, но всё же успели покрасоваться влажные алмазинки.
Александр стоял у входа в свой роскошный шатёр и жадно глотал воздух, из которого стремительно испарялась дождевая свежесть. В голове немного шумело — давали себя знать последствия вчерашнего буйного пира.
Из глубины шатра подошёл Гефестион, держа в руках две чаши:
— Выпей вина, Александр, и хмурь твоя сменится на довольство!
Царь принял чашу и сделал несколько глотков:
— Неплохое вино. Откуда?
— Из личных запасов Абисара. Из тех даров, что вчера были тебе присланы.
— Как настроения армии? — отпил ещё глоток царь. Этот вопрос его волновал больше всего.
— Армия хочет домой, — нахмурился Гефестион, — да и я, признаться, тоже был бы не прочь.
— От тебя я не ожидал услышать такие речи!
— Все устали. Столько лет в постоянном походе. Нас и дома, может быть, уже не помнят.
— Мы пришли в богатейшую страну, брат мой! И мы должны её покорить, а потом пойти дальше, пока вся земля не станет нашей! — Александр энергично зашагал по шатру, размахивая рукой с чашей, и вино каплями крови разбрызгивалось по коврам. — Ничего, я открою глаза воинам, и они поймут меня! Ветераны мне помогут!
— Ветераны тоже устали. Ты бы лучше посмотрел подарки.
— Мне не до них. Я устал от богатых подношений!
— Вот видишь, и ты устал.
— Я устал не от битв! От них я никогда не устану!
Александр гордо поднял голову и расправил плечи, и от этого он стал казаться выше ростом, чем его верный друг. Но тот только улыбнулся этой позе царя.
— Если не желаешь глядеть на дары, полюбуйся хотя бы танцовщицами. Очень они хороши. Особенно, одна!
— Тоже подарок Абисара?
— Нет, они лишь приехали с караваном послов. Они из какого-то племени, которым никто не владеет.
— Как это может быть?
— Вот так. Свободное, полудикое племя. Не очень многочисленное, не живущее в каком-то определённом месте. У них нет ни домов, ни земель. Бродят по всему свету и веселят народ.
— Что ж, пусть покажут, что умеют. Если они меня смогут поразить, то я не пожалею награды.
 
Да, это был народ своеобразный, непохожий на местное население. Но не внешне, а духом своим. Было ясно, что они не привыкли быть в подчинении у кого-либо, да и к тяжёлой работе их руки явно не тяготели. Зато в танцах и пении равных этим красивым, черноволосым и черноглазым людям вряд ли можно было сыскать!
Александр мгновенно пленился тягучими голосами и гибкими стройными телами девушек. Юноши же подыгрывали им на простых музыкальных инструментах, временами подпевая красивыми голосами.
Но одна из танцовщиц особенно понравилась царю. Её узкая талия казалась так хрупка, что вот-вот грозила переломиться. Высокая грудь вырывалась из тесных одежд, стремясь похвастаться своей спелостью. А на овальном личике сияли огромные чёрные глаза, искрясь страстью и озорством.
— Кто она? — восхищённо прошептал Александр и указал рукой.
— Эта? — разочарованно протянул Гефестион. — Не знаю. Я говорил тебе о другой. Вот о той.
Великий стратег проследил за взглядом своего друга и увидел девушку красивую, но, как ему показалось, слишком скромную. Не было в ней того, что больше всего ему нравилось в женщинах: бесшабашной готовности броситься в объятия самого великого полководца, каким Александр себя считал. Он скривил губы:
— Она хороша, но та — несравненно лучше! Узнай её имя, и пусть она ко мне придёт.
— Я сделаю, как ты хочешь. А мне всё же нравится эта!
IV
 
Что-то не ладилось сегодня дело у искусного кузнеца. Да и не только дело, а вообще весь день уверенно шёл наперекосяк. И огонь в горне был недостаточно горяч, и молот тыкался тупым лбом своим не так и не туда, и в руки не отдавало приятной тяжестью после звонких ударов.
Отбросив третью испорченную заготовку, Роман решил прерваться. Да и аппетит, несмотря на непродуктивную работу, почему-то не притупился, а даже наоборот, взыгрывал с каждой минутой всё сильнее.
Недалеко от кузницы весёлая девчушка торговала простой едой — лепёшками и варёным мясом. К ней и направился Роман, но вначале ему захотелось утолить жажду. Обычно во время работы он пил только воду, но сегодня, даже не задумываясь, наш герой направился к торговцу вином.
После второй, солидной чаши крепкого вина, Роман понял, что больше в этот день работа в нём радости не вызовет. В голову неспешно, но уверенно лёгким облачком, как сладкий дым кальяна, поплыли мысли прежние, уже не одно тысячелетие пытавшие разум нашего поэта.
Какой неугомонный мужик, возможно, воскликнете вы. Ведь решил уже всё, чего ж терзаться? Где не надо, сила воли велика, а тут — на тебе, опять затрепыхался! Всё правильно, дорогой читатель, всё логично, но сам ты всегда ли всё делаешь, тесно обняв эту самую логику? Что? Бывают исключения? В смысле, когда не всё логично? Ах, когда всё не логично?! Вот-вот, именно так чаще и бывает, особенно, когда это грозит непредсказуемыми неприятностями! Но это лишь отступления от темы, ведь мы же помним, что и как гнетёт нашего героя. Да, это любовь, впитавшаяся в каждую клеточку, в каждую мысль, а если кто-то мне попробует хотя бы намекнуть, что эту страсть, эту неизлечимую хворь можно даже теоретически упаковать в гипс логики и укротить бичами силы воли, то я только горько заплачу! Да что говорить, вам лишь показалось, что это была любовь, коли вы смогли её укротить!
 
— Нет, вино тебе не поможет, красавец! — низкий и хрипловатый женский голос развалил в голове Романа стройный ряд печальных мыслей.
Рука сама по себе отвела чашу от губ, а глаза, нащупывая обладательницу хриплого голоса, повернули голову вправо. То, что