Грачи

нам?
Отец смутился, явно не ожидал он подобного вопроса от повзрослевшего сына.
- Не знаю, сынок…
Достал сигарету, прикурил от газовой зажигалки.
- Не хватает мне вас… Но к ней тоже тянет… Вырастешь, может поймешь меня… И прости меня сынок… Если сможешь. Прости.
Он быстро ушел, вскочил в свой КАМАЗ, завел двигатель и сразу уехал.

*   *   *

Лешка в распахнутой кожаной куртке шагал по улице. Тепло. Настоящая весна! Яркое солнце доедало последние островки грязного рыхлого снега. Асфальт закончился, дорога пошла на спуск к Дону; на предпоследней  Садовой улице дом Агеевых. Лед на реке еще стоит мокрый, почерневший, но еще прочный. На середине виднелись неподвижные, черные фигурки рыбаков-любителей зимнего лова. Лешка заядлым рыбаком не был, но летом часто ходил на Дон рыбачить, даже с ночевкой.
- Не улова ради, а просто отдохнуть, послушать птиц, - говорил он матери, собираясь на ночную рыбалку. – Люди за сотни километров едут к нам дышать, красоту посмотреть. А у нас все рядом за баб Клавиным огородом. Огород соседки напротив, заканчивался у самой реки.
Лешка никогда не расстраивался, даже, когда не было клева. Хотя с пустыми руками он не возвращался почти никогда. Друзья даже шутили с незлой завистью:
- Грач, везучий ты! Идешь не рыбачить, а дышать, и всегда больше всех ловишь.
Алешка подошел к своей калитке, дверь на веранду приоткрыта. Зашел в дом, в зале на диване сидит мать.
- Мам, что случилось? Ты не на работе. Заболела?
- Нет, сынок, - глаза у матери красные, она плакала. – Из города мне в библиотеку позвонили из БСМП.
- Это что?
- Скорая помощь. Больница скорой медицинской помощи, - пояснила мать. Она сильно волновалась, хотя пыталась скрыть свое состояние. – Отец наш, - по привычке она назвала отца нашим, но секунду поколебавшись, поправилась. – Отец ваш в аварию попал… В больницу по скорой привезли.
- В аварию? И серьезно?
- Я не знаю, сынок. Медсестра звонила из реанимации, спросила: «Вы Агеева Валентина?» - Да, - отвечаю. «Ваш муж в аварию попал, сейчас в реанимации»,- и номер телефона назвала…  Я вот записала.
Мать протянула Алешке листок, исписанный цифрами телефонного номера. Руки у нее слегка дрожали.
- Надо, наверное, позвонить в больницу, подробнее все расспросить? – она вопросительно посмотрела на сына полными слез глазами.
- Хорошо, мам. Я к Быковым схожу. Ты не волнуйся только.
Волнение матери передалось к Алешке, и он, скорее успокаивал себя, чем ее. Он, не разуваясь, взял листок с номером и побежал к своему другу, Пашке Быкову, жившему на параллельной улице, ближе к центру. На Пашкиной улице заканчивался не только асфальт и связь тоже.  На двух крайних к Дону обещали заасфальтировать и провести телефон на следующий год. Хотя уже прошло три.
Алешка почти сразу дозвонился. Дежурная медсестра, пожилая, судя по голосу, женщина, обстоятельно, как заправский детектив все объяснила:
- Авария была за городом, в районе аэропорта. Отец свернул в кювет, пытаясь избежать столкновения с каким-то лихачом, выехавшим на встречную полосу, и врезался в электрический столб. Состояние у него уже стабильное. Переломы ноги, руки, нескольких ребер, сотрясение. В общем, ничего страшного, - успокоила в заключении Алешку словоохотливая медсестра. – Страшное позади, утром его переведут в палату. Он бредил, называл имя Валя и номер телефона. Вот медсестра и позвонила, надо же родственникам сообщить.- А вы кто? Сын! Прекрасно, гордитесь, ваш отец герой. Ценой своего здоровья спас жизни людей. Пятеро во встречной машине было, их почти сразу задержали. Вы не волнуйтесь, самое страшное уже позади, - снова добавила она.
Алексей поблагодарил добрую разговорчивую медсестру. Записал адрес больницы, и как добраться с Центрального автовокзала, куда приходит автобус из Ямского. Дома, посоветовавшись с матерью, они решили: Алешка с Олей поедут к отцу через два дня, в воскресенье. Его уже переведут в отделение. В субботу он позвонит, узнает номер палаты.
- Алеша! Что бы ни было в наших отношениях, он ваш отец, - зачем то убеждала его мать. – Он любит, не забывает вас с Олечкой. Вот куртки модные вам привез. Таких нет в селе ни у кого, алименты хорошие платит.
- Мам, ты кого убеждаешь? Меня или себя? – сын посмотрел в глаза матери. – Я тебе обещал, что мы с Олей поедем в воскресенье. Все решено, о чем еще говорить? – и помолчав, немного обиженно добавил. – Лучше бы вместо подачек, он жил с нами, а не со своей…
Алешка прошлой весной видел его новую жену в городе. Отец пригласил сына на футбол. Их команда, игравшая в первой лиге, вышла в полуфинал кубка страны. Ажиотаж в городе и области был огромный. Отец, знавший фанатские пристрастия сына к футболу, чудом достал билеты на матч, куда и приехал вместе с женой. Наверное, хотел познакомить. Для чего только? После школы отец советовал Алешке идти учиться в институт, и предлагал  жить у него. У новой женщины отца детей не было, и жили они вдвоем в трехкомнатной квартире почти в центре города. Отец представил свою жену сыну. Ирина, пыталась завести разговор, много шутила, но разговора как-то не получилось. Алешка и футбол почти не видел. После этого он даже затаил обиду на отца за мать. Новая жена ему совсем не понравилась.
- Худая с плечами атлета и носом Буратино, - так он обрисовал Ирину матери, вернувшись домой.
Мать с ее мягкими женскими формами, красивым правильным лицом и шикарными волосами, из которых она умудрялась в домашних условиях делать модные прически, была красивее в сто раз. Такое заключение сделал Алексей, увидев женщину, ради которой отец бросил двоих несовершеннолетних детей. Хотя отец любит их с сестрой: Алешка видит это. Почти из каждой командировки заезжает к ним. Обычно отец объяснял:
- Проезжал мимо по трассе.
Неважно, в каком направлении ехал он, с юга, или севера, как-то всегда получалось «проезжал мимо».
Ночью Алешка видел, что на кухне долго горел свет. Мать не спала. Молилась. О чем просила она своего Бога? О прощении? О скором выздоровлении своего бывшего мужа, предавшего, оставившего ее одну с детьми в тридцать два года, но  которого она продолжает любить?
Любящее сердце не может ненавидеть, оно может только прощать. Прощать измену, подлость, ложь,  бессонные ночи и мокрую подушку от слез. Воистину непостижима душа человека, которая может совершить предательство и способная все простить!




Глава 3

В воскресенье Алешка и Оля поехали в город. Мать с испугом приняла известие о том, что собрались они идти не на рейсовой автобус, а на городской. Нужно только  перейти Дон по льду: на левом берегу уже территория облцентра, откуда ходили городские маршрутные автобусы с интервалом в десять минут. Их рейсовый ходил три раза в день и, по пути на автовокзал, делал большой крюк до их райцентра, где был мост. Путь до города занимал два часа. Да и с центрального автовокзала, куда он приезжал, до больницы скорой медицинской помощи было далеко. Маршрут автобусов с турбазы проходил мимо больницы, даже в город не надо заезжать: рядом рынок, где можно всегда купить фрукты. Об этом Алешке вчера по телефону рассказала медсестра травматологического отделения, где в двадцать второй палате лежал отец.
- Мам, лед еще крепкий. Рыбаков сидит  туча каждый день, - убеждал Алешка.
Мать долго не соглашалась, но дети пообещали, что при первой видимой опасности вернутся назад и поедут на рейсовом, и она уступила.
Чудное солнечное воскресное утро! В воздухе мартовский весенний запах. Запах весны, запах сока оживающих деревьев. Легкий морозец, сковавший редкие лужи тонкой корочкой. Лешка шагал впереди Ольги.
- Леш, куда ты летишь? Я не могу так быстро идти, - жалобно ныла не успевающая за ним младшая сестра. Она не знала, что творится в душе брата. Лешка пел! Мысленно конечно. Вчера, после танцев он проводил до дома Наташу Ласкину! Она сама его попросила об этом. В клубе он решился и пригласил ее на медленный танец. Когда объявили «белый танец», уже она пригласила его и сама попросила проводить. Жила она на крайней от Дона улице, но дальше на полтора километра от центра, где жил Алешка. Совсем это не сложно поддерживать разговор с девушкой! И говорить можно на любые темы, главное не молчать.
Наташа сама спросила про Кара: не вернулся ли он? И очень весело смеялась, когда Алешка рассказывал и изображал походку грачонка, клянчившего булку у Оли. Или когда убегал от Наполеона. Наташа тоже любит домашних животных и птиц. И она придумала всем свои имена, а одну курочку, когда та была слабым больным цыпленком, она выходила, кормила из рук,  накапывала пипеткой лекарство. За ее пристрастие клевать отцовы окурки, она назвала ее Примой. Сейчас она взрослая, пестрая курочка и яички она несет самые маленькие.
Значит, если люди не безразличны друг другу, можно говорить на все темы, и не будет скучно и не интересно. Алешка осмелел и прочитал Наташе громким, дрожащим от волнения голосом, свои стихи:

Много ромашек на обочинах растут,
И ждут, когда влюбленные сорвут.
Прекрасно в жизни счастье предсказать
Сомнения развеять, тучи разогнать.

Моя ромашка, где ты затерялась?
Ты, на каком лугу цвести осталась?
Как нужно мне тебя найти, сорвать?
И не пройти случайно, не стоптать.

Как отличу тебя я от других?!
Смешная! Ты же лучше их!
Растешь на кочке, как живая,
Моя, и одному мне дорогая.

Не будет у нас грусти и разлук.
И лепестков твоих -  нечетно штук.
А если ты мала, и рано рвать,
Ты подрасти. Я очень буду ждать.

- Прелесть! – Наташа даже в ладоши захлопала и поцеловала Алешку в щеку. – Алешка, ты поэт! Но почему лепестков нечетно штук?
- Когда гадают, - Алешка смущенно поглаживал щеку, еще горевшую и, казалось, хранившую тепло Наташкиных губ, слегка влажными от волнения пальцами. – Обычно говорят: любит – не любит.
- Ясно! И все нечетные – любит! Как здорово и просто. Знаешь, я тоже пишу иногда стихи, но после твоих, я тебе читать их не буду. Мои совсем плохие. – Наташа по-детски сложила губы трубочкой.
После долгих уговоров Наташа обещала, что принесет почитать свои стихи, записанные в тетради. Алешка дал слово, что не будет смеяться над наивностью ее стихов. Скажет честно, что он о них думает и поможет ей, отредактирует.
- Поэзия – это дар! Умение расставить слова в магический ряд, вызвать вибрацию той частоты, которая воздействует на нашу чувственную мысль. Сколько слов в обиходе у обычных людей? Полторы, максимум две тысячи. И слова все одинаковые. Но один поэт способен их выстроить так, что человек, прочитав их, думает:  «Это сказал я!» И запоминает, а другой не может.
Алешка вычитал это где-то в литературном журнале и даже записал дословно понравившуюся ему цитату.
- Я тоже это читала! – Наташа беззлобно засмеялась. – Только там написано: «Дар поэта. Дар Божий и дальше». Ты не совсем точно цитируешь.
- Я помню. Но зачем нам говорить про Бога?
- Почему?
- Ты веришь в Бога? И в сказки о вечной загробной жизни? – искренне удивился Алешка.
- Не знаю… Но думаю должно быть, что-то останавливающее человека от дурных мыслей, поступков…
- Конечно! Его совесть.
- Это правильно, совесть. Но может совесть и есть Бог. И человек, делающий плохо, отходит от Бога? Я смотрю на верующих, твоя мама, например, Валентина Николаевна…
Алешка невольно покраснел, услышав имя