Сальвадор

по себе, а зависит от того масла, что у тебя в голове. Этот мир – типа, бессознательный безусловный рефлекс в нашей голове, так что ли?

- Ну, вот, я же говорил, что мы с тобой похожи гораздо больше, чем ты сам думаешь, - удовлетворенно рассмеялся Сальвадор. – Ты все понял. Только если уж и проводить параллели, то рефлекс, конечно, же условный. Но закреплен он очень сильно…

- Так, постой, - воскликнул Серега, чувствуя охватывающий его азарт дискуссии и желая прищучить оппонента. – Но ведь наше представление о мире базируется на всех его качествах и свойствах. Ты сам говорил: звук, свет, прикосновение… Если представить себе хотя бы на одну минуточку, что все это разом выветрилось из нашей головы, тогда что там останется? Какими станут твои мысли, и останутся ли они вообще? Чем ты будешь соображать? Какие у грудного ребенка мозги?, - Шу выразительно постучал себя костяшками пальцев по лбу. – А ведь ты там еще что-то новое строить собираешься! …

- И опять в точку! Именно это я и пытаюсь всем объяснить! Для того, чтобы остаться один на один с Хаосом, нужно очень долго тренировать свой дух, чтобы он стал твердым кристаллом, наподобие алмаза с миллионами граней, а не кашей-размазней, как у большинства из нас…

- Какой, к бесу трехглазому, алмаз может быть внутри человека четырнадцати лет?!

- Вот именно! Я тебе об этом и толкую!

- Тогда какого хрена!!!...

Сальвадор, только что сиявший, как медный пятак, помрачнел и отвернулся.

- Я не хочу, чтобы они прыгали! – как заклинание повторил он с тоской в голосе.

Разговор увял, как окоченевший при первых заморозках цветок. Помолчали.

- А тебе самому-то это все зачем? Чего у тебя всё малолетки прыгают? Чего сам не сиганешь-то, раз ты такой умный?, – спустя минуту спросил Шу.

- Рано… Я еще не готов, - пробормотал Сальвадор, и поправился. – То есть не был готов… Видишь ли, между мной и малолетками есть одно очень большое, принципиальное отличие…

- Неужели?, – не удержался от ехидства Шу.

- Да, представь себе! Они все хотят иметь свой собственный, прекрасный и радостный мир…

- А ты нет?

- А я хочу исправить этот…

- Ага! Вот оно что!, - Серегино злорадство так и переплескивало через край. – А что же, наш-то боженька без тебя уже никак не справляется?

- Он умер, - последовал тихий ответ.

- Да ты что!, – Шу издевательски захохотал. - И давно?

- Три дня назад, - сказал поднимаясь на ноги Сальвадор.

Застегнув молнию своей армейской куртки, он не прощаясь направился к выходу. А Серега, не делая попытки остановить его, прокричал в исчезающую в дверях спину:

- Кто следующий, Сальвадор? Кто будет следующий?

6

«Чего он там бормотал насчет «BreakOut’а»? Какие-то у него там «сомненьица»…», - думал Шу, глядя на свое отражение в стекле метрошного вагона.
Он только что нервически выдернул из гнезда телефона гарнитуру. И сделал это, как только уразумел, что его снова охватывает уже знакомое чувство отрешенности, глухой тоски, какой-то нереализованности и пугающего желания залезть куда-нибудь повыше и… Сложить два с двумя на этот раз оказалось не так сложно, потому как смена настроения происходила что-то уж через чур быстро, от легкой алкогольной эйфории и злости на Сальвадора до вот этого замечательного депрессивного букета. Едва только звук музыки в наушниках пропал, потихоньку стал развеиваться и морок.
Черт побери! А ведь Сальвадор, похоже, прав! Музон какой-то уж больно специфический получается! Я не удивлюсь, что именно из-за него я чуть не познакомился с Костлявой. Да уж, слишком близкое и несвоевременное вышло бы знакомство!
Но тогда что получается? Состоявшиеся «прыгуны» не совсем по своей воле сделали последний шаг? То есть прыгнули-то они сами, конечно. Тут не прикопаешься. Даже видео есть…
Серега замер, боясь упустить промелькнувшую мысль. А ну-ка, еще раз.

Прыгнули не по своей воле…
Не прикопаешься…
Видео есть…
Вот оно, есть!

Кто-то, кому это выгодно, доводит малолеток до самоубийства. А чтобы ни у кого не возникало желания поискать виноватого, снимает видео и выкладывает в интернет!
Так. И что отсюда следует? Если это делает кто-то, кому выгодно, имеет, так сказать, свой крестовый интерес, то и состав преступления налицо! Чистая «сто десятая», ни дать, ни взять! Тогда – что? Правильно! Остается только поймать!
Ага, фигня какая! Поймать. Раз – и поймал! Некоторые свой собственный прибор в ширинке иной раз поймать не могут!
Ни черта ведь не известно! Ни кто, ни что, а самое главное, зачем! Что за навар с мертвых «прыгунов»? Как там шеф сказал? «Какое бы экзистенциальное говно не происходило, всегда есть тот, кому это выгодно…». Все старо, как мир: Cui prodest!
Ну, ладно. А дальше-то что? Кого и как искать, за что зацепиться? Улик – никаких, даже мало-мальского намека! Случайно, можно сказать, вся эта бодяга заварилась. Родители в дневнике девочки нарыли Сальвадора, а что толку? Пустышка! Ведь пустышка же, а?
Шу серьезно беспокоил этот вопрос. Виновен ли Сальвадор в том, что происходит? Разум говорил: «Может быть». А сердце отвечало: «Да нет же, нет! Парень не при делах! Ну, разве что косвенно». А ведь он что-то знает! Мало того, обещал поделиться. Надо срочно ему позвонить. Серега выхватил телефон. Поезд только что вышел со станции и набирал скорость. Связи не было. Вот черт! Шу от нетерпения даже ногой стал пристукивать.
«Быстрее ехай, быстрее! Иманапупский ты паровоз!», - приговаривал про себя молодой опер, теребя в пальцах шарики гарнитуры. Как это иногда бывает в минуты сильного волнения, парень неосознанно сунул наушники в уши, но тут же выдернул их обратно чуть ли не в паническом страхе. И тут мысли его приобрели несколько иное направление.
«Что же это я? Осел Ослович!», - ругал себя последними словами Шу. – «Вот она, моя зацепка!». Музыка группы «The BreakOut!» явно оказывает какое-то воздействие на сознание человека, подвигая его к суициду. Если это так, то вряд ли такое происходит случайно. Вполне вероятно, над репертуаром группы и ее саундом потрудился хороший профессионал, и скорее всего, не один. Кто-то, имеющий очень специфические знания, просчитал все до мелочей и сделал из музыки монстра.
Думай, Серега, думай! Что с этим можно сделать? Во-первых, нужно доказать, что влияние музыки на психику мне не привиделось во сне. Значит, нужно провести какую-нибудь заумную экспертизу. Не знаю, психо-музыкальную, что ли? Во-вторых, нужно начать копать. Откуда взялась эта группа, кто в составе, кто продюсер, где пишутся и так далее.
Опять же, со Шмайссером какие-то непонятки! Достаточно веские должны быть причины, для того, чтобы музыкант, создавший и выпестовавший собственную группу, находящийся на взлете карьеры, взял вот так вот, за здорово живешь – и ушел неизвестно куда. По правде говоря, «Нежные» без Шмайссера все равно, что «шмайссер» без патронов. Грозная с виду, но бесполезная игрушка. Короче, кастрат в публичном доме. Вон, Кипелов из «Арии» ушел, и все, пипец! Потрепыхались-потрепыхались, да и затихли.
Слухи про то, что Шмайссер по-крупному задолжал кому-то, это, конечно, всего лишь слухи. Но почему бы и нет? Раскрутка стоит хороших денег. Возможно, парень под это и занимал. Но тогда тут отсутствует логика. Вот, например, я кредитор и решаю дать музыканту бабосов, чтобы он раскрутился и начал приносить доход, или просто рассчитался, но с хорошим процентом. Так, какой мне смысл куда-то его срывать, если у него и так все идет, как по маслу? Или тут что-то другое? Тогда что? Шмайссер не торчал, вроде. Даже, как говорят, не бухал особо. Похоже, тут какая-то подстава. Предположим, людям понадобился именно Шмайссер, с его характерным соло и другими особыми качествами. Для чего? Для «BreakOut’а», разумеется! Значит, к «BreakOut’у» нужно как-то подобраться. Как?
Поезд начал замедлять ход перед очередной станцией. Шу, вплотную подошедший к выходной двери, нетерпеливо постукивал подушечками пальцев одной руки по стеклу. А второй уже клацал по кнопкам телефона, потроша свой справочник.

- Станция «Садовая». Переход на станции «Сенная площадь» и «Спасская» к поездам Второй и Четвертой линий…

Серега выскочил на перрон и сразу убрался в сторону, чтобы земляки-петербуржцы, вырывающиеся из дверей вагонов наподобие ганнибаловских боевых слонов, не втоптали его в пыльный кафель. Дождался, пока отшумит отъезжающий поезд, и нажал вызов.

- Алло!

- Сергей, - сразу узнал его Сальвадор, - я очень занят. Я попозже наберу тебя сам…

- Погоди, не отключайся!, - закричал в трубку Шу, - Всего один вопрос!

- Ну, давай.

- Ты сказал, у тебя есть что-то на тех, кому выгодны «прыжки»…

- Да, да, сказал. – в голосе Сальвадора звучали нетерпеливые нотки. – Серега, пришли мне эсэмэску со своим «мылом», я тебе скину кое-какие материалы. Все, пока.

И он прервал связь. Шу досадливо поморщился, набил Сальвадору SMS со своим электронным адресом. Вот, блин! Теперь жди, когда он еще что-то пришлет! Некогда ему, видите ли!
Следующий звонок Серега адресовал шефу и узнал, кто бы мог сделать экспертизу музыки. Услышав вопрос, Величко на том конце провода не особо удивился, с минуту что-то бормотал и мычал, но потом выдал Шу телефон специалиста. Подумать только! А существуют ли для шефа вопросы, на которые он не в состоянии ответить?



Cui prodest. Cui prodest? Cui prodest!
Молодой оперативник убойного отдела главка Сергей Михайлович Шульженко чувствовал, что к настоящему моменту времени просто исчерпал себя. По делу о «прыгунах» он сделал все, что мог придумать, и теперь сидел и тупо пялился в потолок своего кабинета на Кавалергардском. Перед ним возвышался эверест из папок с другими делами, которые требовалось довести до ума перед сдачей в архив. От одной мысли, что нужно взять ручку и писать никому уже не нужные фразы, Шу воротило с души. Опостылевший дождь за окном, казалось, поставил себе задачу довести депрессивное разложение серегиной личности до логического завершения.
«Нет! К чертовой матери! Нужно просить перевода в Краснодар!», - думал Шу, вертя в пальцах стило и глядя в давно не мытое окно. Ему только так кажется, или дела в природе и на самом деле идут все хуже и хуже. Просто из рук вон плохо!
А может, просто осень?...
Или не врет Сальвадор, и бог этого мира и в самом деле помер, и некому стало обо всем позаботиться?...
С вздохом, глубоким, как Марианская впадина, Шу придвинул к себе очередную папку. Полистал бесцельно страницы, и, не сделав ни единой записи, закрыл ее и кинул обратно на стопку.




Идти на доклад к начальнику управления нужно было к одиннадцати часам. Поэтому подполковник Величко закруглил утреннее совещание в отделе быстрее, чем обычно, заперся в кабинете с Шу, и заставив того битый час изображать говорящий автомат, вникал во все, что произошло по «делу о прыгунах» за минувшие двое суток. Подводя итог сказанному, шеф глубокомысленно изрек:

- Н-да!... Не ждали – не гадали, а в нехорошее попали… Сережа, вот скажи, нафига нашей козе этот твой долбаный баян?

Величко имел в виду вскрывшиеся намеки (пока только намеки!) на возможный состав преступления во всей этой трогательной истории, начинавшей весьма дурно попахивать. А с начала выглядело все таким простым! Всех делов-то было, что просто взять ручку и бумагу, да отписаться. Так нет же!... Похоже, придется