Сальвадор

копать всерьез.

- Да, ладно! Не куксись. Твоей вины здесь никакой нет. Ты как раз, наоборот, -орел-сыщик! Вон, сколько за два дня накопал. Думаю, за месяц всем отделом не разгребем… Но знаешь, что меня беспокоит? Сегодня – двадцать девятое. Ты узнал что-нибудь, кто и где?

- Точно – нет, не узнал. Но идеи есть. Я думаю, это будет Ирина Григорьянц, подружка Леры Сурьминой. Я вчера снова говорил с ее отцом, просил весь день от девочки не отходить.

- А он?

- Обещал. Сказал, что сам ее пасти не сможет, но с самого утра приставит к ней какую-то свою родственницу. Она с Ирой даже в школе будет сидеть…

- Ну, что же, и то – хлеб… Сальвадор так ничего путного тебе не прислал?

Серега молча достал мобилу, запустил почтовый клиент и проверил почту. Пусто. Он отрицательно покачал головой.

- Хреново, - прокомментировал Величко. - Ладно, пора. Пошли, предстанем пред светлы очи…

На одиннадцатичасовом совещании начальник управления полковник Байстрыкин ожидал, как оказалось, не только «убойщиков». В преддверии кабинета топталось не менее десятка разных чинов того же управления, которых Шу толком еще и не знал. Поглядев на все это представительное сборище, Серега слегка струхнул. Особо не по себе ему стало, когда он представил, что Байстрыкину вдруг вздумается заслушать непосредственно его самого, Шу. От такой перспективы (а развитое воображение тут же живо нарисовало Шу, как он стоит наподобие первоклассника у доски, краснеет, заикается и мямлит), - от этой перспективы коленки его мелко задрожали, и был даже момент, когда Серега малодушно двинулся на выход. Но Величко был начеку, и своевременно притормозил своего молодого товарища за локоток.
В начале двенадцатого собравшихся офицеров пригласили в начальствующий кабинет. Производя гул, сравнимый с гулом пчелиного улья, все стали рассаживаться за длинным совещательным столом. Серега при этом старался держаться шефа, и занял место по правую руку от него, поближе к выходной двери. Шу питал сокровенную надежду, что взыскующее око начупра сегодня минует его, сирого и убогого, и ему, Шу, все-таки удастся отсидеться за широкой спиной шефа.
Совещание началось. Байстрыкин, руководствуясь одному ему известной шкалой важности докладываемых вопросов, поднимал то одного, то другого подчиненного, выслушивал его, задавал необходимые вопросы и отдавал распоряжения. Хвалил редко, чаще выговаривал. Понятное дело, данный факт не улучшал серегиного настроения.
«Ну, не может же шеф взять вот так вот, за здорово живешь, и бросить меня, несчастного и необстрелянного, под танки», - думал Шу. – «Боженька ему этого не простит!».
А совещание тем временем шло своим неторопливым чередом, все ближе и ближе подбираясь к подполковнику Величко и его юному коллеге. Докладывал офицер, расположившийся всего в двух стульях от «убойщиков», когда в кармане у Шу тренькнул SMSкой телефон. Величко неодобрительно покосился на Шу и сделал рукой какой-то знак, по всей вероятности, долженствующий означать: «Выключи нахрен свой дьяволов телефон!».
Серега этот немой приказ выполнил только наполовину – перевел телефон в бесшумный режим. Прячась за Величко, он опустил руку под стол и открыл сообщение. Это был Сальвадор, во всей красе лапидарного стиля: «Проверь свой ящик!». Внутренне ликуя, Шу осторожно ткнул локтем в бок Величко. И когда тот оборотился к Сереге со зверским выражением на лице, гордо, но все также изподтишка продемонстрировал ему экран своего телефона. Подполковник недовольно скосил вниз глаза, мгновенно прочел SMS и отвернулся в сторону начальства. Рука его в это время зажила собственной жизнью. Ее кисть сделала несколько нетерпеливых круговых движений и замерла на несколько секунд ладонью вверх. Затем пару раз качнулась вниз-вверх, как будто похлопала ребенка по попе или же кого-то позвала.
Не без злорадного удовольствия оценив всю эту кистевую пантомиму, Серега в очередной раз запустил почтовый клиент и убедился, что в ящике есть одно новое входящее сообщение от Сальвадора. К нему было прикреплено несколько файлов, а в самом теле письма имелось всего две фразы:
«Помнишь свой последний вопрос? Сегодня в час на пятой точке».
«На какой еще пятой точке? На жопе, что ли?», - думал Серега, задирая манжет на левом запястье и глядя на часы. Без пятнадцати двенадцать. – «Нужно срочно сказать шефу, иначе…».
Додумать он не успел. Телефон в серегиной руке отчаянно завибрировал. Экранчик осветился заставкой входящего вызова. Номер явно определился и принадлежал кому-то из списка контактов Шу. Серега повернул телефон так, чтобы можно было разглядеть надпись на экране и почувствовал, как его липкой волной затапливает тягостное ощущение непоправимой беды. Звонил Саркис Григорьянц. Все еще пытаясь сохранить приличия, склонившись к самому столу и прикрывая трубку и рот ладонью, Шу нажал «Ответить».
- Да? – еле слышно выдохнул он в трубку.

На Серегу начали оборачиваться, но докладчик продолжал говорить, а Байстрыкин - слушать. Зато Величко прореагировал немедленно:
- Шульженко, ты охренел!!!, - прошипел он сдавленным голосом. – Немедленно прекрати болтать и выключи телефон!

Но Шу его уже не слушал. Он слушал Саркиса, и не мог, не желал верить тому, что слышал.
- Она исчезла, - говорил Григорьянц. Голос его звучал неровно и отдышливо. Похоже, он говорил на ходу, или даже на бегу. – Пятнадцать минут назад мне позвонила Армануш… Это она сегодня за Ириной присматривала. Сказала, что дочка с полчаса, как зашла в туалет. Армануш ждала ее долго, а когда сама сунулась туда, увидела открытое окно… Позвонила мне… Я сразу же приехал… Нашел одного школьника. Он видел, как Ирина поймала тачку, и сказала водиле «Пятилеток, четырнадцать…»

- Что?!, - заорал во весь голос Шу, уже нисколько не таясь и не замечая гневного взгляда начупра. – Пятилеток, четырнадцать?! Ведь это же!...

«Пятая точка», - закончил он про себя уже на ходу, вскакивая и срываясь с места. Его собственное вчерашнее пребывание на этой самой пятой точке, чуть не ставшее последней точкой в жизни Шу, все обстоятельства и хаотический вихрь ощущений и эмоций, овладевавших им в ту злосчастную минуту, тут же всколыхнулись в душе оперативника. Так взлетает кверху муть со дна потревоженного тихого пруда, и через секунду вода, доселе прозрачная, затягивает все плотной шторой, через которую даже солнечный свет проходит с трудом…

Серега летел по городу на машине. Он запрыгнул в первую же остановившуюся у его поднятой руки тачку и сунул под нос ошалевшему водителю свое удостоверение. «Гони!», - выкрикнул он и назвал адрес. Водила оказался азартным типом, и как только усвоил, что «клиент платит за все», погнал так, что задымилась колесная резина.
По ходу движения Шу не сидел сложа руки. Он вспомнил, на чьей земле находится адрес, и быстро пробил телефон местного отдела полиции. Дозвонился туда и потребовал выслать наряд к дому на проспекте Пятилеток. «Только срочно! Очень срочно!!! Ясно?!». Потом набрал «Сто двенадцать», представился и вызвал туда же спасателей и Скорую. И только после этого позвонил шефу.

- Это я, - сказал Шу, дождавшись ответа. – Прыжок сегодня в …, - он посмотрел на часы, - через сорок минут.

- Да я уже понял, - проворчал Величко. – Уже еду. Где?

Серега назвал.

- Все, скоро буду…


Во дворе дома по проспекту Пятилеток, четырнадцать, куда на бешенной скорости влетел автомобиль Шу, было многолюдно, и многолюдно весьма. По стенам близ стоящих домов, по кустам и по стволам деревьев порхали тревожные голубые мотыльки полицейской мигалки. Тут же, рядом с полицейским УАЗиком притулился скоропомощной «Форд-Транзит». Доктора в своей синей робе со светоотражающими полосками и красными крестами на спинах стояли рядом с машиной и, задрав головы, глядели куда-то вверх. В ту же сторону смотрели все находящиеся во дворе люди: с десяток полицейских, оцепивших пятак перед домом, во главе с капитаном, державшим у рта мегафон и выполнявшим, по всей вероятности, роль переговорщика;  несколько МЧС-совских чинов в своих синих фуражках с кокардами на тулии; вездесущие телевизионщики из новостного канала, нацелившие камеру в воздух, словно зенитное орудие (и как они только все так быстро узнают?); а также целое море зевак и прохожих, не желающих пропустить бесплатное реалити-шоу. Вверх смотрели все, кроме, пожалуй, пожарного расчета, деловито расправлявшего и надувающего батут двухметровой толщины. «Эх, со всех сторон дом батутами не обложишь!». Кругом кусты, палисадники или припаркованные автомобили.
Серега слышал, что такая приспособа может спасти человека, вышедшего максимум с пятого этажа. «А здесь шестнадцать!», - думал он, задирая голову, как и все. Высоко-высоко на крыше, темный на фоне пасмурного питерского неба виднелся человеческий силуэт. Точнее говоря, половина силуэта, туловище с головой, что живо напомнило Сереге поясную фигуру для стрельбы в тире. «Прыгун» стоял неподвижно и по всей вероятности, озирал собравшуюся у его ног толпу.
«Что же ты делаешь, Ирка!», - в отчаянии вопил про себя Шу, пробираясь через толпу к оцеплению. – «Что за дурь вбили в твою молодую красивую головку! Собственный светлый мир? Да еще какой-нибудь годик- другой, и любой мужик, да вот, я хотя бы, всю свою жизнь будет готов отдать, чтобы построить этот самый мир, который пригрезился тебе в твоем гибельном сне! Не прыгай! Не прыгай, черт бы тебя побрал!...».
Шу ощутил, как от бессилия, от категорической невозможности что-либо предпринять, на его глаза наворачиваются слезы.
«Господи, превеликий боже! Спаси ее, если ты есть!...».
И тут перед внутренним взором молодого опера возникло опечаленное отрешенное лицо Сальвадора. Его губы шевельнулись, и как легкий вздох с них слетело: «Бог? Он умер». И только в этот самый момент Шу осознал, насколько правдивы, насколько трагичны и насколько ужасны в своей завершенности, неотвратимости были эти вчерашние слова Сальвадора.
В этот момент он наконец протолкался к полицейскому капитану, руководившему оцеплением.
- Ну, что?, - спросил упавшим голосом Шу.

- Не понял, что значит «что»?, – капитан оторвал свой взгляд от крыши и уставился на Серегу, как солдат на окопную вошь. – вы кто такой, гражданин? Что вам здесь нужно?

- Ах, да…

Серега ватной рукой полез во внутренний карман, извлек и предъявил капитану свое удостоверение. Капитан, не принимая в свои руки, быстро прочел документ и как-то недоверчиво посмотрел на Шу.

- Ну, что-что… Ломают дверь на крышу – заперта снаружи. Будем надеяться, успеют…

Он не окончил фразы. Над собравшейся во дворе толпой родился общий вздох, взлетел над деревьями, и разом все стихло. Предчувствуя самое страшное, Шу немедленно поднял взор и успел заметить, как темная полуфигура «прыгуна» ожила. Поворотила голову куда-то вправо, и через секунду сорвалась с места в противоположную сторону. С той стороны, куда смотрел самоубийца, показались силуэты полицейских.
«Взломали…», - подумал Шу.
Пробежав от стражей порядка по самому краю крыши метров пять или семь, «прыгун» резко остановился и, раскинув в стороны руки, словно крылья. Постоял так секунду, оттолкнулся и упал вниз.
Падение происходило в абсолютном молчании.