обещано по итогу его двухнедельных трудов.
- В отеле всего сорок два номера. Десять одинарных, десять двойных, десять люксов, пять суперлюксов и пять Ви-Ай-Пи. - Это выражение Лехе ничего не говорило, но он согласно кивнул. - Сейчас не совсем сезон, поэтому постояльцев в отеле нет. Здание, можно сказать, пустует. Вам следует позаботиться о его подготовке к приему гостей. Порядок в номерах наведен, коридоры тоже в отличном состоянии, лифт исправен. Но вот парк... с парком придется поработать. Пока вам не набрали персонал, естественно. - Леха встрепенулся, но потом прикинул размеры парка - его территория была гораздо меньше, чем сквер перед штабом части, который Леха три раза в неделю выскребал граблями дочиста, - пока вам не набрали персонал, за парком придется присмотреть.
В глазах метрдотеля сверкнули огоньки.
- Особенно - Он выделил это слово, - Особенно. В уходе нуждаются статуи. За ними ну просто глаз да глаз. Вы же понимаете, о чем я.
Леха в последний раз кивнул и пошел за метрдотелем на осмотр владений. Особенного ничего он не увидел, за исключением одного - в здании отвратительно пахло - смешивались запахи болотной тины, гниющего мяса и прошлогодней травы. Впрочем, запах был слабый, и прокуренный насквозь Леха не придал ему большого значения. Они прошли все три этажа, спустились в подвал, где Леха увидел доисторический паровой котел с медными заклепками на выпуклом боку, а потом вышли на задний двор. Там стояла одинокая статуя горниста, похожая на те, что ставили в пионерлагерях Лехиной юности. Краска кое-где облетела, обнажая бетонное тело статуи. Метрдотель попросил, нет, он не настаивал, просто попросил оказать маленькую услугу. Утром собирался нагрянуть хозяин отеля, и Лехе хотелось, да, ему уже хотелось, чтобы все было просто идеально. В армии его научили поддерживать порядок - все покрашено, побелено и подстрижено, а тут всего лишь подновить краску на статуе. Положительно, метрдотелю нельзя было отказать. Леха уточнил, где находится краска и инструменты, и все было решено.
Спустя пару часов метрдотель уехал, гулко хлопнув дверцей в металлических воротах. Леха выдохнул, уселся на скамеечку в парке и принялся размышлять, что бы сделать в первую очередь. Среди прочих обязанностей, метрдотель разъяснил, что необходимо следить за давлением в котле, порядком на кухне, а также не спускать глаз с парка. Особенно ночью. Особенно с парка. Да, первый день - это не фунт изюма, работа грозила затянуться до утра. Хозяева не узнают свой отель. Метрдотель неодобрительно покачал головой, услышав о готовности Лехи работать всю ночь, лишь бы все было хорошо, но Леху не сбил бы с пути даже паралич.
Он еще немного отдохнул и принялся за работу. Сначала он окончательно залил жажду. В кабинете управляющего стоял графин с кристально чистой водой. Леха выпил половину одним глотком и пошел посмотреть на статуи.
Статуи были расставлены по парку абсолютно беспорядочно, но некоторая система прослеживалась. Белоснежный лев словно выглядывал из-за куста, тигр подкрадывался к антилопе, а за всем этим наблюдал среднего размера мишка. Леха подошел поближе ко льву и удивился, насколько детально проработаны статуи. Казалось, каждый локон роскошной гривы вырезан отдельно и под дуновением ветерка вся грива разлетится белоснежной пеной. Леха не удержался и ткнул льва указательным пальцем. Фигура покачнулась, и Леха чуть не упал. Быстро выпрямившись, он оглянулся по сторонам, не видал ли кто его позора, и снова уставился на несчастного льва. Лев, казалось, был сделан из невесомого пластика. Пластик неприятно пружинил под нажатием пальца, создавалось впечатление, что Леха тыкал пальцем в живое существо.
Леха сплюнул. Подумаешь, фигурка. Белый пластиковый лев. Справимся. Память услужливо подсунула образ белоснежной фигуры пограничника, стоявшей перед штабом Лехиной части. За этого пограничника, точнее, за его белоснежность, в свое время Леха получил немало взысканий. Дембеля считали за гордость переде отъездом домой начистить пограничнику сапоги гуталином и намазать губы невесть где взятой помадой. Сколько раз он клялся найти на гражданке и жестоко наказать шутников, из-за проделок которых он отведенное для сна время проводил за чисткой статуи - давно сам потерял счет. А под дембель и сам с каким-то злорадством и наслаждением намазал сапоги пограничника гуталином, игнорируя полный слез взгляд парнишки, отслужившего пару месяцев, но уже стоявшего в наряде по штабу. Парнишку держали двое дембелей, а утром дежурный наверняка спустит шкуру с парня, но такова жизнь, и Леха еще помнил, как болят стертые до крови пальцы и чувствовал запах солярки, которой оттирал сапоги в свое время.
Леха развернулся и понял, что день, в сущности, подошел к концу. Солнце ярким полукругом выглядывало из-за забора, явно намереваясь вскорости провалиться за горизонт. В дверях отеля мелькнула запоздалая горничная, и Леха проводил ее взглядом. Вот именно такой - легкой, воздушной, беззаботной, он видел свою спутницу жизни. Девушка пробежала аллею, обернулась на прощание, и Леха увидел в ее глазах жалость. Именно так жалеют животных, которых ведут на бойню. "Извини, дружище, но тебе пора". Леха вздрогнул от лязга металлической калитки и замер.
В парке царила тишина. Мертвая тишина. Не было ни дуновения ветерка, ни шелеста травы, не было ничего. Леха оглянулся, единственными его компаньонами были белые фигуры. Он вздрогнул и быстрым шагом пошел к отелю. Из-за изгороди еще виднелся край солнечного диска.
Леха поднялся на крыльцо и обернулся. В спину словно уперся чей-то взгляд, а со стороны отеля явственно повеяло гнилью.
Последние лучи солнца освещали парк. Отель нависал сзади. В голове всплыли слова метрдотеля "Не отводи глаз". Лехе стало жутко. Он вспомнил, как ткнул пальцем льва, и стало еще страшнее. Перед Лехой встала картина, ясная как день. Лев гнался за антилопой. Антилопа из последних сил уносила ноги, а за кустом ее уже поджидал медведь. Солнце вспыхнуло в последний раз, и парк погрузился в сумерки. Леха застыл на крыльце, сам похожий на статую. Он старался охватить взглядом весь парк и удержать в поле зрения все фигуры. В углу парка находилась громадная фигура овчарки. Леха повернул голову, он хотел поймать еще один всполох солнечного света, но было слишком поздно. Граница солнечного света неумолимо поднималась вверх по стене отеля. С трудом пересилив страх, он шагнул с крыльца и бросился к скульптурам. Ноги подкашивались, руки дрожали. Леха схватил в охапку статую овчарки и едва не разжал руки. Статуя казалась теплой. Он как будто бы прижимал к животу огромного живого теплого пса. Со стороны отеля сверкнул отблеск солнечного света. Лучи солнца заливали два верхних этажа и отражения от неровных оконных стекол хаотично плясали по парку. Стараясь держаться поближе к солнечным зайчикам, Леха отнес фигуру овчарки в центр парка, прямо напротив входа в отель. Затем настала очередь льва. Антилопу и медведя он тащил уже на последнем издыхании. С конем ему повезло больше - он и так стоял почти посередине. Леха попятился к отелю, не отводя взгляд от скопления скульптур.
-Перевязать бы их чем-нибудь. - Фраза получилась какой-то деревянной и в тишине парка отдалась эхом. Разговаривать больше не хотелось. И связать фигуры было нечем.
Леха ощутил, как уходит день, воздух мгновенно остыл и Леху передернуло. Он присел на край гранитной ступеньки и уставился на белое пятно посередине ярко-зеленого парка. Если понадобится, он просидит так всю ночь. Солнце высвечивало теперь только крышу отеля. Осталось совсем немного.
Наконец сумерки поднялись по крыше, блеснул металлический крепеж водостоков, потом постепенно утонули в сером сумраке дымоходы и все, отель окончательно потерял цвет. И в тишине парка раздался звук, от которого кровь застыла в жилах. Леха услышал, как скрипнула задняя дверь, и понял, что он забыл про горниста. Леха лихорадочно вспоминал, запер ли он входную дверь. Нащупав в кармане связку ключей, он попятился назад и чуть не упал в холл, споткнувшись о порог. Дверь была открыта. Дотянувшись до ручки, он попытался ее захлопнуть, но мешал стопор. Леха вспотел. Стопор находился прямо за дверью. Скрип задней двери повторился еще раз, но теперь к скрипу добавился еще один звук - это скрипнула половица в коридоре, ведущем к черному ходу. В Лехином мозгу пронеслась страшная череда картинок - он заходит внутрь, наклоняется к стопору, скидывает защелку, выпрямляется, и перед ним во весь рост стоит фигура с занесенным над головой горном, превратившимся в страшное орудие убийства. Леха застыл, глядя на парк. Фигуры не двигались. Он услышал скрип половицы, теперь ближе. Дерево стонало, как будто по коридору катился бетонный шар, или шагал кто-то очень тяжелый. Леха сдвинулся еще на сантиметр. В горле пересохло, весь полугодовой хмель вылетел, как пробка из бутылки хорошего шампанского. Леха внезапно ощутил, насколько холодно стало на улице. Внимание выхватывало из сумерек какие-то абсолютно ненужные вещи: на гранитной ступеньке лежала пачка сигарет, и Леха внезапно остро ощутил, что эту синюю коробку утром поднимет заспанный полицейский, сунет в пластиковый пакет и наклеит бирку с номером, а ему, Лехе, уже больше не придется прикоснуться к пачке и вытянуть оттуда сигарету. Он вдруг понял, что выйти из ворот парка больше не получится. И осознание этого настолько наполнило его желанием снова увидеть солнечный свет, что он рванулся назад, нащупал стопор, выдернул его из гнезда, сорвав при этом ноготь на указательном пальце, и с грохотом захлопнул входную дверь. Острая боль в поврежденной руке придала ясности мышлению, но обостренное страхом внимание все-таки нарисовало ему стоящую около стойки рецепшена белоснежную фигуру, поднявшую ногу для следующего шага.
Леха упал перед дверью, прижимая к груди травмированную руку. Наверняка, он испачкал кровью весь ковер перед дверью, кровотечение и не собиралось останавливаться. В палец словно вкручивали раскаленный винт. Леха старался не залиться кровью, когда услышал утробный рык. Мгновенно забыв про руку, он вернул взгляд на парк. Вся его вечерняя работа пошла насмарку. Антилопа почти скрылась за кустом, медведь занес лапу для решающего удара. Но больше всего Леху интересовала овчарка, которая изготовилась к прыжку в трех метрах от крыльца. Леха сполз по двери, баюкая раненую руку. Из-за овчарки совсем не было видно остальных зверей, и как только из вида скрылся лев, Леха услышал раскатистый рык и моментально принял прежнее положение. Лев преодолел несколько шагов до куста с антилопой, и теперь ей угрожала серьезная опасность. Леха встал. Фигуры белыми пятнами распластались по парку, но он видел их все. Боль в руке утихала, кровь капала на гранитные плиты, которыми был вымощен вход, и застывала там черными кляксами. Леха вытянулся, вспомнив, как в армии старшина заставлял их часами стоять навытяжку, тогда это называлось строевыми занятиями. В поле зрения попали все фигуры. Леха злорадно ухмыльнулся.
- Говнюки. - Это прозвучало, как приговор. Фигуры молчали. Леха вновь
