Записки опера особого отдела

чтобы он из меня «старлея» сделал? Нет уж, дорогой, пока все не утрясется, я к командиру не пойду. Не хватало попасть к нему под горячую руку, - возмущаясь, закончил разговор Бондаренко.
  В конце второй недели командир полка сам зашел в вычислительный центр и отдал капитану тетрадь. Пока они вместе осматривали технику и порядок на объекте, Лобанов опять сделал себе в тетрадь пометки и занес информацию в машину. Закончив осмотр, командир подошел к Лобанову и стал ждать результаты расчетов. Через некоторое время машина выдала ленту. Матрос для контроля повторил операцию. Сворачивая в трубочку результаты расчетов, он обратился к Бондаренко:
  - Интересно, когда я закончу диссертацию, сколько таких портянок у меня будет? Как их отправлять в академию? Ума не приложу, - вопрос был риторическим, поэтому капитан в ответ только улыбнулся.
  - Можно перенести их на дискету, - неожиданно для себя высказал предложение Лобанов.
  - Какой ты умный, - с ироний отреагировал полковник. - Где я тебе в этой дыре найду дискету, а тем более, куда я ее буду вставлять?
  - Я могу вам их перенести на дискету, когда буду в отпуске. У отца в институте есть компьютер, - таким образом, Лобанов напомнил о себе и о своем отпуске.
  Предложение было заманчивым. Немного подумав о возможных последствиях, полковник вдруг спросил:
  - А ты сможешь сам перенести расчеты на дискету, чтобы никто другой к ним не имел отношения?
  - Конечно, смогу, - соврал Лобанов, - я часто до службы пользовался компьютером у отца на работе. - Очень уж ему хотелось поскорее вырваться домой.
  - Ну что ж, так тогда и решим. Если успеешь сегодня собраться, то завтра можешь ехать. Я дам команду, чтобы в строевой части тебе подготовили отпускной билет и проездные документы. В твоих интересах поторопиться. - Выходя из помещения, полковник пожал руки обоим и на служебном "уазике" выдвинулся в сторону штаба.
  Сборы в дорогу много времени не заняли. С учетом того, что все имущество у него было при себе, оставалось только собрать туалетные принадлежности. Ночью он долго не мог заснуть, представлял встречу с родителями, друзьями и, конечно же, с Ириной. С момента их последней встречи они не виделись ни разу и даже не переписывались, но о ней Сергей думал постоянно. Он надеялся на то, что, вернувшись из армии другим человеком, сможет все изменить и начать с ней новую жизнь, как говорят, с чистого листа. Что Ирина начнет воспринимать его не как мальчика, а как настоящего мужчину. Раньше об Ирине Сергею периодически писал Андрей Глазов, но в последнее время информацию о ней он сообщал очень скупо. Это обстоятельство очень расстраивало Сергея, он чувствовал, что друг ему что-то не договаривает.
  Постепенно цепь его размышлений стала прерываться, и он вернулся к просьбе Шкилева. Отец вряд ли предоставит возможность ему поработать с компьютером, так как для этого нужно разрешение начальника 1-го отдела НИИ. На такое нарушение он не пойдет. Придется обращаться к Глазову, тот писал, что подрабатывает в какой-то фирме, которых в Москве за последние годы появилось, как грибов после дождя. Сергей продолжал рассуждать о значимости диссертации командира и его таланте. Далеко не каждый сможет командовать полком, быть первоклассным летчиком и при этом еще талантливым ученым. На Западе такие люди становятся миллионерами, им создают все условия, на уровне правительства обеспечивают финансирование, а у нас они все делают на добровольных началах, на своем энтузиазме и, в конечном счете, довольствуются звездами на погонах и служебными квартирами. Продать свое изобретение он никогда не согласится, ни за какие деньги.
  Чем ближе приближался день демобилизации, тем серьезней Сергей стал задумываться о своих планах на жизнь. Коммерция его не привлекала, да и представить себя за прилавком он не мог. У него по-прежнему оставалось желание заниматься наукой, сделать какое-то сенсационное открытие в области роботостроения. Но быть просто ученым, как его отец и дед, в свете новых перемен ему уже было недостаточно. Он хотел быть богатым и самодостаточным, но реальных путей достижения этой цели он пока не видел, да и не хотел загадывать очень далеко. Так, размышляя над перспективами дальнейшей жизни, Сергей погрузился в сон.
 
  ГЛАВА 12
 
  Лобанов полтора года не был в Москве. Вый-
дя из здания вокзала, почему-то особой радости он не испытал. Город для него стал чужим. Он привык к ограниченному пространству, и московская суета и масштабность его просто пугали. Сергей поймал себя на мысли, что он стал бояться метро и трамваев, он буквально шарахался от скопления людей. С другой стороны, город стал более неухоженный, весь пестрел какими плакатами, уличными торговцами и музыкантами. Все это больше напоминало какой-то базар, чем столицу великой страны. Да и люди за это время изменились. Они стали какие-то озлобленные и циничные, это выражалось в их взглядах и поведении. Молодые люди смотрели на Сергея в морской форме, как на какого-то юродивого, не скрывая усмешек и пренебрежения. Ничего подобного до его службы в Москве не было. Поэтому первым его желанием было приехать домой, принять ванну и переодеться.
  С трепетом в сердце он вошел в подъезд своего дома. "Слава Богу, что здесь хоть ничего не изменилось", - подумал Сергей. Он поднялся на свой этаж и позвонил в дверь. Была суббота, родители были дома. Он не хотел давать телеграмму о своем приезде, так как не был уверен, что в Мурманске возьмет билет на поезд. Опять же ему очень хотелось сделать родным сюрприз.
  Не спрашивая, кто звонит, дверь открыл отец. В одной руке он держал газету, в другой - очки. Увидев Сергея, мужчина выронил их из рук и схватил в объятия сына. На радостные возгласы в коридор выскочили мать и бабушка. Они тоже кинулись обнимать и целовать своего мальчика.
  - Сынок, как ты вырос и возмужал! - причитала мать. - Какой ты стал взрослый!
  Она смотрела на Сергея и не верила своим глазам.
  - Мать, накрывай на стол, у нас сегодня праздник, - скомандовал отец.
  - Сереженька, что же ты не сообщил, что приезжаешь, мы бы тебя встретили на вокзале, - спросила бабушка.
  - Хотел сделать вам сюрприз, - ответил Сергей.
  - Считай, что он у тебя получился, - перебила бабушку мать.
  - Хватит стоять в дверях, сын устал с дороги, идите на кухню. А ты, сын, переодевайся, смой с себя вокзальную грязь и за стол, - распорядился глава семьи.
  Сергей быстро разделся и стал под душ. Ванну решил принять позже, потому что родные ждали его с расспросами. Он встал под горячую струю воды и сразу почувствовал приток свежих сил. После душа он побрился, брызнул на себя отцовским одеколоном, завернулся в банный халат и вышел к столу.
  - Пойди, переоденься, - сделала ему замечание мать, - неприлично в банном халате садиться за стол.
  Сергей зашел в свою комнату, в шкафу взял свою когда-то любимую рубашку и с удивлением для себя заметил, что она стала ему мала. Тогда он надел легкий свитер и вышел к родным. Так, не выходя из-за стола, они просидели несколько часов. Сначала Сергей рассказывал о своей службе, заведомо опуская некоторые особенности, которые могли не понравиться родителям. Затем отец стал рассказывать о проблемах своего института, недостатках финансирования и оттоке перспективных специалистов. Мать сетовала на задержки с выплатой зарплаты. Слушая их, Сергей все глубже и глубже стал понимать, насколько изменилась жизнь в его отсутствие и как разительно поменялись жизненные приоритеты у людей. Немного захмелев от выпитого с отцом вина, он почувствовал, как резко накатила на него усталость. Сергей извинился перед родителями и пошел спать. Ночь он проспал практически без сновидений, сказывалась бессонная ночь в поезде. Утром он проснулся, как обычно, в шесть утра и, не глядя на часы, позвонил Глазову.
  - Слушаю, - прозвучал сонный голос на другом конце провода.
  - Привет, Андрюха. Ты рад с утра услышать голос друга? - весело спросил Сергей.
  - Я бы с радостью убил этого друга в такую рань и тем более в воскресенье. Кстати, кто это? - спросил еще не  проснувшийся Глазов.
  - Ну ты даешь, уже и голос мой забыл. Это я, Лобанов, - напомнил о себе Сергей.
  - О, Серега, рад тебя слышать, ты откуда звонишь? Тебя очень хорошо слышно, - обрадовался окончательно проснувшийся товарищ.
  - Я в Москве, в отпуске, вчера приехал.
  - Ну а что мы тогда по телефону говорим? Собирайся и приезжай ко мне. Я дома один, родители на выходные поехали на дачу. У меня есть что накатить. Так что посидим, поговорим, а потом сходим куда-нибудь. Ты, наверно, уже отвык от цивильной жизни?
  - Хорошо, но не раньше, чем через два часа, а то меня родители так рано не отпустят. Они вчера меня весь вечер мучили расспросами, а сейчас, видимо, будет продолжение.
  - Тогда, когда соберешься, перезвони, может, я еще смогу заснуть, - закончил разговор школьный друг и отключился.
  Сергей быстро привел себя в порядок, позавтракал с родителями и собрался к Андрею. Объяснять домочадцам, куда он идет и зачем, долго не пришлось. Они прекрасно понимали, что после полутора лет службы парню очень хотелось встретиться с друзьями и с головой окунуться в гражданскую жизнь.
  В девять утра Лобанов стоял на пороге квартиры Глазова. После звонка в дверь Андрей почти сразу открыл, и друзья обнялись.
  - Проходи, Серега. Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, - Глазов отступил в сторону, пропуская его вперед.
  - Я тоже очень рад тебе видеть, Андрюха, - проходя в комнату, сказал Лобанов. Он осмотрелся. В студенческой комнате Глазова со дня их последней встречи произошли разительные перемены. У него на столе стоял двух-кассетный японский магнитофон "Sharp", маленький цветной телевизор фирмы "Grundig", на стенах были наклеены рекламные плакаты Саманты Фокс и группы "Скорпионс". В книжном шкафу, где раньше лежали учебники, стояли бутылки с импортными наклейками и фотографии самого Глазова с прославленными спортсменами и актерами. На шкафах и на полу лежали связанные веревками кипы журналов "Юный техник" и "Техника молодежи".
  - Что будешь пить? "Рижский бальзам", армянский коньяк, молдавское вино? - с гордостью предложил Глазов.
  - Красиво жить не запретишь, - усмехнулся Сергей, - я уже не помню вкуса не первого, ни второго, ни третьего, поэтому на твое усмотрение.
  Глазов достал из бара бутылку "Рижского бальзама" и наполнил им два коньячных бокала. В качестве закуски поставил на стол начатую коробку конфет.
  - Ну, давай за встречу, - поднял бокал Глазов.
  - Давай, - ответил Сергей, и они чокнулись бокалами.
  Сделав небольшой глоток, Глазов отставил напиток в сторону, подождал, пока Сергей съест конфету, и сказал:
  - А теперь рассказывай, как твоя служба.
  Он скрестил руки на груди, откинулся на стуле и приготовился к рассказу.
  - Давай лучше ты, я все-таки полтора года не был дома, тут все так изменилось, - попытался избежать повторения вчерашнего рассказа Сергей.
  - Это никуда от тебя не денется, пока будем гулять по Москве и друзьям, я все по ходу тебе расскажу и покажу. Так что давай, я весь внимание, - настоял Глазов.
  Сделав еще глоток бальзама, Лобанов начал подробно рассказывать о своей службе, начиная с призывного пункта. По мере