Мне не нравится, когда повторяют одну и ту же фразу. И один и тот же мотив - возбудить воспоминания. Выбешивает. Достаточно, Коляныч.
- Хорошо.
Так чётко и быстро, без всяких многоточий. Действительно "хорошо". Будто скупая и заученная фраза - вот и всё. Но чего же на самом деле хочу я?
Сотни раз твердил, что не нужно меня жалеть. Но сейчас как-то душно стало на холодной улице сквозь худое пальто без всякой подкладки. Дешёвое, хоть мама говорила: "Никогда не экономь на себе, если можешь позволить!" И шапки не ношу. Чёрные вихры, нерасчёсанные и слипшиеся, представляют собой нелицеприятное зрелище.
Сотни раз говорил себе, что хочу самостоятельности. Теперь же - полная свобода, сделай только шаг! А сладко ли мне сейчас жить без советов и ограничений? Много ли приятного сделала эта "свобода" от дикого слога "сво" из небезызвестного слова: "сволочь"?! Наверное, нет.
Только жгучую тоску на сердце оставила и душу заставила выплюнуть на лёд. Чтобы кто-нибудь подобрал - не какая-нибудь Жанна со знакомыми глазами. Кто-то другой, растворившийся в темноте сумерек и такой же выплюнувший душу.
- А...как там наша дорогая "Дамочка в сером"? Что, уже сдалась, да?
Надеюсь, он увидел в этот момент мой уничтожающий взгляд. Эта тема была не лучше предыдущей. Ни капельки. Интересно, он специально выманивает из меня лютые ругательства в свою сторону?!
Если так, то ему это вот-вот удастся.
- Нет. Не сдалась. Давай лучше поговорим на другую тему! - натянуто произношу я, сдерживаясь и не превращая слова в крик.
- Что, всё ещё продолжаете литературные перепетия, да? Ну, в смысле, с тех пор как она тебе ссылку на тот рассказ, с которым ты теперь носишься?!
Эти слова выбили меня из колеи снова. Я остановился. Что-то внутри не давало дышать. На этот раз наступил холод, что пронзил меня. Напомнил, что на улице - сухой скрипящий снег и под минус двадцать. Наверное. Впрочем, может быть, это внутри меня. Сам не различаю, какая снаружи погода, а какая - за гранью земного градусника.
- К...какую бумажку ты имеешь ввиду?! - непонятное чувство разорванного секрета и преступной догадливости друга. Неужели, он лазил по карманам пиджака?! Чёрт...не нужно было оставлять его на спинке стула!
- Ту измятую, которую ты недавно выкинул в мусор с раздражённым выражением лица и сказал: "Никак не могу разобраться, как человек может так искусно и долго врать? Я чуть не поверил сам!"
Дословно цитирует, мерзавец. И движения даже точно указывает.
Правильно известный психолог Виктория Орманова говорила: "Не смотрите мимо преступника, когда он говорит оправдательные, самые красивые слова в мире. Смотрите на него и угадаете точно, виновен он или нет! Эмоции не контролируемы, как мы не пытаемся их сдержать. Всё написано на лице..."
Он всё увидел и не поленился полезть в мусорку, чтобы прочитать. Нет...он же сейчас не станет...доставать этот жуткий, неприятный предмет, напоминающий о второй неприемлемой теме для меня!
Станет. Как же я забыл, с кем имею дело! Шурша своими клеёнчатыми перчатками, которые ему подарила любимая, достаёт эту смятую бумажонку. Когда-то это был лист формата А4. Сейчас - нечто комковатое, содержащее следы моих слюней и очень похожее на туалетную бумагу не лучшего качества.
- Могу тебе даже процитировать и понять, почему именно тебе не нравится этот рассказ. И почему у тебя сейчас нет девушки.
Здрасьте, пожалуйста! А это тут при чём?! Нет, нужно идти домой и прекращать этот дурацкий разговор, который имеет одну сторону по направлению к вопросу Коляныча: "А почему этот дурак Димыч до сих пор не завёл себе девушку, не оправившись от мерзкого поступка бывшей?!"
- Так вот...
Опять за своими мыслями я не успел разглядеть того, что стою на месте и даже не пытаюсь. Становится всё холоднее. Труднее дышать и видеть это привычно- серое небо у себя над головой.
Который день серое. Ни единого облачка - просто полоса, которая тоже призвана напоминать мне об этой теме потерь и оптимизма. Об этом споре, где я сыграл не на своей стороне.
***
"Эта девушка носила серое платье и чёрную накидку из перьев разной величины. Каждый раз она надевала на лицо ажурную чёрную вуаль- чтобы никто не замечал страданий в её огромных, ещё по-детски невинных синих глазах, которые день за днём наполнялись лютой серостью...
Она шла по дороге с опущенной головой - распущенные локоны отражались в лужах. Лужи были всегда - рваные, отражавшие непонятный простор той страны, в которую душа героини уехала. Навсегда. Эта страна была не намного лучше реальной.
Просто существовать в ней сейчас было необходимостью - казалось, что смерть была ближе за гранью этой страны. Она тянула костлявые руки к девушке, но не знала, что клетка слишком сильна. Стекло не пробиваемое, осколки не летят - девушка грустно улыбается, но не смеётся.
Кажется, смех убрали насильно - чья-то близкая рука украла улыбку и спрятала в карман - эта рука теперь греет другое мнимое сокровище.
Героиня вновь опускает взгляд и идёт по улице, пропуская людские беды через себя - не сквозь, а именно через. Помогает незримой рукой, утирает чьи-то слёзы, но не справляется со своими.
Помогает, чтобы другие шептали пустоте постылое "Спасибо" - но она рада этому, топя себя в холоде взглядов тех, кто воспринимает тепло за должное или за разменную монету. Срежет зубов вместо благодарности - но она уже всё принимает.
Потому, что приучилась на горе и радость реагировать одинаково. Для неё это тихое горе, тихая радость - чувства, с которыми она давно свыклась и не привыкла о них сообщать.
Дождь вечно на её глазах, на лице. Без зонта бредёт Женщина в Сером, хрупкая рука в кружевной маленькой перчатке хватает невидимую спасительную трость стеклянного зонта. Это её мир - здесь страна, в которой идут дожди по-прежнему, но не трогают так горячо и больно уже наполовину замерзшее сердце.
Создаётся ощущение, будто она замёрзла только для самой себя, или только замерзает - забыла про всё, кроме одежды и аккуратного макияжа - под глазами ровные стрелки дорогой туши, а губы чуть тронуты обворожительным, светло-лиловым блеском.
Румяна и пудру пока не использует - не привыкла в куклу расфуфыренную превращаться. Хотя, может, со временем превратится и станет сибариткой, любящей роскошь и праздную жизнь. Но пока не стала - не время ещё.
Но девушка душу не расчёсывает, как локоны, которые она постоянно прибирает под шляпку в стиле восьмидесятых годов с вуалью, сквозь которую видишь мир в клеточку. Словно тюрьма и спасение от дождей без всякого дождя. Обжигающе-холодных дождей...
Душа осталась вся в перхоти, несколько похожей на снег - замерзает без чужих прикосновений, которые раньше доставляли удовольствие и боль - просто нет больше того пришельца, который увозил в другую страну. Перетерпев предательство, люди закрываются и решают не помогать другим.
Героиня другая. Для неё помощь - это глоток воздуха. Чужое счастье - привычная, тихая радость. А когда-то была такая сладкая привычка терпеть потрясения каждый день. Сюрпризы, удивительные и даже страшные - но такие, которые были слегка похожи на счастье.
Прежняя жизнь не такая, как сон из радостей других. Но с той страной не без сожаления нужно попрощаться - так просто нельзя. Смерть разобьёт рукой стеклянную стену.
Она умрёт, не успев доставить другой странной парочке со своими конфликтами очередного примирения - это будет выходить из программы. Неприятный сюрприз.
Другое дело, если бы ради кого-то. Так надо найти кого-то. И она бредёт, бредёт - её больше нет. Сердце замерзает, а она растворяется в сумерках. Лишь на пять минут, чтобы время дали отдохнуть и отстраниться. Даже от выдуманной страны.
Никто не знал, когда появилась Женщина в Сером. В тот же самый день, который стал для её прототипа точкой личного отсчета? Она впала в кому и растворилась в сумерках. Придумала собственную страну, хотя кто-то нёс чушь, что люди не могут мыслить в таком состоянии...
Уход, когда нуждаешься - лучшее средство для доведения человека. Из последних сил броситься под машину и оказаться в собственной стране - выход...дарить людям радость. Не придуманную, а настоящую.
В конце концов, это ведь тоже похоже на счастье? Немного дождливо, холодно и противно, но даже к этому можно привыкнуть.
Свыкнуться со своей шкурой и до конца осознать, что ты уже больше или меньше, чем просто человек. Дама в сером, чей мир окружен чёрной вуалью..."
Друг закончил читать это на одном дыхании, заставив меня пошатнуться и закрыть глаза. Чувство было такое, что меня вывернули наизнанку. Как же я этого не любила!
- Димыч? Тебе плохо? Что с тобой?! - он подскочил ко мне и схватил за руку, чем заставил открыть глаза. Сначала перед ними всё плыло, но затем вновь стало до противного прежним.
Прежним...да что со мной, действительно?!
- Нет. Ничего...
Зубы мои стучат. Ноги становятся ватными, пока Колька дотаскивает меня до лавочки.
- Я не думал, что тебе станет плохо! Если можешь...извини. Это было, наверное, слишком личным, чтобы просто брать и читать. Однако, я подумал, что если ты с ней ссоришься...
- Нельзя читать переписки даже с врагами! - устало закрываю глаза. Неужели меня выбила из колеи всего лишь одна записка?! Я не могу, просто не хочу в это верить.
- Хорошо, Димыч. Я больше никогда не буду этого делать.
Примерно минуту мы сидели молча, меня бросало то в жар, то в холод. Я не знаю, что за лихорадка напала этой осенью...зимой...весной...какая разница?
Через минуту я решил прервать тишину, разорвать её, как ненужный лоскут. Молчать и разговаривать с самим собой было ещё больнее, чем говорить с тем, кто читал переписки с моими личными врагами.
- И каким образом, интересно, ты докопался до сути того, почему у меня нет девушки? Исходя из этого письма, да? - издевательский тон никогда мне не подходил. Но сейчас другого не оставалось.
- А...можно мне не отвечать на этот вопрос? - заискивающе вопросил Колька, поглядывая на меня своими бегающими зелёными глазками, будто кролик на удава.
- Нет. Не отделаешься. Сам начал говорить на эту тему, не отвязался, когда я тебя просил. Сейчас уже поздно убегать от разговора по душам: я весь внимание и не собираюсь ничего забывать. Ни одного твоего словечка!
Похоже, мне удалось его напугать. Он одёрнул свою зелёную куртку, вжал голову в плечи и опустил взгляд. Его прерывистое, испуганное дыхание долетало до меня. Я вымученно улыбнулся: наконец не мой черед переживать.
- Ну же, ты раньше был таким смелым! - "подбадривал" его таким образом, зная, что бодрости от этого у Кольки не прибавится.
- Ну...вдруг тебе опять плохо станет, мало ли что...- пробурчал он, засунув руки в карманы.
- Ты моим здоровьем не закрывайся. Сам знаю, что мне нельзя волноваться после того случая с...
- Вот как раз про случай сбегания твоей бывшей в город своей мечты и о впадении в кому я и хотел поговорить! - выпалил Колька и тут же резко пожал плечами: - Ты сам напросился, Димыч. Видят какие-то люди, бродящие в сумерках, надевающие серые костюмы: я не хотел делать тебе больно, начиная ту тему, которая тебе опять не нравятся.
Меня будто огрели молотком сзади. Я никак не думал, что мой "лучший друг" свяжет это письмо и тот случай, который произошёл со мной
