ГОДЫ ЖИЗНИ

«Ленинской кузницы» возможность получить запрос в институт о моем распределении к ним. Главный конструктор Байбаков Александр Борисович обещал такой запрос организовать к моменту распределения. С самого начала учебы в институте я не представлял себе, что смогу вернуться в родной город.     Обычными назначениями в нашем институте были Прибалтика и Дальний восток, некоторая часть распределялась на Север (Мурманск, Архангельск). Теперь появлялся шанс жить и работать в Киеве, где проживали мои родители, а до института – и я сам.
   Я прошёл технологическую практику в ПКБ, где участвовал в разработке технологической документации по новому проекту судна-площадки проекта 559. Работа была несложная, поэтому с некоторым снисхождением взирал на сотрудников ПКБ, как на «речников». Я был уже «отравлен» морем  и представлял свою работу связанной только с морем, а может быть и с Мировым океаном. Не мог тогда себе представить, что вся моя трудовая жизнь пройдет в стенах этого ПКБ.
   За несколько месяцев до распределения напомнил А.Б. Байбакову о вызове, и он обещал его прислать. Но вызов так и не пришел. Снова звонил Александру Борисовичу. Он мне сказал, что имеются технические трудности, но я могу, если мне дадут свободный диплом, спокойно приехать, он гарантирует мне место в ЦКБ (а это означало «море» и даже «океан»!). Таким образом, проблем со свободным дипломом у меня не было, и я оказался в Киеве в марте 1960 года без определенного места работы. Тут и начались мои мытарства с устройством на работу.
   Несколько раз встречался с А.Б., и всякий раз он повторял свои обещания, даже посылал в отдел кадров. Но там мне давали от ворот поворот, рассказывая какие-то истории об ожидающейся запланированной группе специалистов из Николаева, об отсутствии мест для молодых специалистов и т.п. Тот, кто в те годы, имея «подмоченную» пятую графу в паспорте, пытался устроиться на работу в Киеве, поймет мои трудности. Я обращался также в Киевский Совнархоз, в отдел молодых специалистов, где меня просто обругали за то, что приехал со свободным дипломом. Обращался на разные предприятия, которые имели хотя бы какое-то отношение к моей профессии, но всюду получал отказ. Характерный случай произошел на авиазаводе Антонова. Прочитав объявление, что туда требуются специалисты по сварке,  пришёл в отдел кадров. Начальник, посмотрев мой диплом, по-видимому не отреагировал на мои имя и отчество  и подтвердил, что действительно такой специалист им нужен. Заглянув же в паспорт, он сразу принял озабоченную мину лица и спросил, могу ли я возглавить крупный сварочный отдел, состоящий из более чем сотни человек. Я, будучи молодым и наивным, сказал, что мне еще рано, надо приобретать опыт. Кадровика такой мой ответ явно облегчил. «Вот видите, значит мы не можем вас принять». Это был «высший пилотаж» кадровика, недаром он «работал» на авиацию. Я до сих пор жалею, что не дал своего согласия. Интересно, что бы он придумал тогда?
   Пока еще длился мой законный месячный отпуск после диплома, я спокойно реагировал на все эти перипетии. Но через полтора-два месяца начал серьезно беспокоиться. Стал искать самостоятельно и с помощью родителей какие-то знакомства, чтобы устроится хоть куда-нибудь. Через сотрудницу родителей мы вышли на директора Киевского инструментально-механического завода Ильенко. К сожалению, я не помню его имя и отчество. Человек он был крутой и горячий. Но, как бывший старый комсомолец, не подвержен антисемитизму. Он был возмущен моими приключениями и обещал принять на работу в конструкторское бюро завода. При этом сказал, что не обидится, если я найду работу по специальности. Так благодаря ему я  временно стал конструктором по оснастке.

4.2. ДОИЛЬНЫЙ АППАРАТ «ТАНДЕМ».

Несмотря на то, что работа в КБ завода не имела ничего общего с моей профессией, я с благодарностью и удовольствием вспоминаю эти несколько месяцев работы. Начальником отдела был относительно молодой человек Саша Едаменко,  отличительными чертами которого были деловитость и ровное отношение к сотрудникам. Самым старым сотрудником был Цаль Давидович, специалист по штампам. Его в шутку называли «Царь Давид». Была замужняя женщина, кажется Елена Яковлевна, лет 35-ти. Остальные были молодыми ребятами чуть старше меня. Из них мы наиболее сблизились с Гришей, еще более рыжим, чем я, Натаном Фельдблюмом и Феликсом. Была еще очень молоденькая девочка Света, которая исполняла роль секретаря в отделе.  
   Завод наш принадлежал Министерству сельского хозяйства и производил всевозможный инструмент и оснастку для производства механизмов и деталей для сельхозработ. Отдел был занят проектированием этих изделий, а также механизацией работ самого завода. Работа оказалась на удивление интересной и живой. Особенно привлекало то, что разработанные тобою чертежи можно было опробовать в действии буквально через несколько дней после их изготовления. Скучать не приходилось.  Пришлось осваивать совершенно незнакомые мне области:  конструкции резцов, металлорежущих станков, штампов, приспособлений. Помню, первой моей работой была переделка конструкции токарного станка с целью изготовления на нем фигурных рукояток по шаблону. Было ещё устройство по нанесению маркировки на сверла. Наиболее сложной была работа по проектированию штампов. Здесь требовались определенные знания в области свойств металла, его способности к вытяжке. Тот объем металловедения, который мы изучали в институте на втором курсе, пришлось основательно освежить. Следует сказать, что успешной работе способствовал благожелательный климат в отделе, готовность более опытных сотрудников помочь.     Сталкиваясь ежедневно в цехе с рабочими – изготовителями наших разработок, я познакомился с некоторыми просто легендарными личностями. Так, например, был у нас один виртуоз-лекальщик, который мог без замера на ощупь снимать заданную несколькими микронами толщину материала. Как и всякий «ценный человек», он имел свои странности – никогда и никому не доверял свой набор инструментов и иногда запивал. Но если он брался за изготовление чего-либо, то успех был гарантирован. Работали мы и сами на своих приспособлениях. Это была идея руководства завода. Наш завод как и большинство предприятий того времени страдал от недостатка станочников. Директору пришла в голову мысль одним ударом убить двух зайцев. Он распорядился, чтобы конструкторы один раз в неделю работали в ночную смену на своей оснастке. Это давало им дополнительный опыт и помогало выполнению плана завода.
   Несмотря на успешное начало моей деятельности, я продолжал искать возможности работать по специальности. Жизнь снова вернула меня к истокам - с помощью того же дяди-кораблестроителя договорились с главным инженером ПКБ Днепровского Пароходства В.А.Миодушевским о принятии меня на работу с июля. Между тем, незадолго до моего ухода наш завод получил новое задание – разработку оснастки для производства доильного аппарата «Тандем». Общий восторг в отделе вызвал сборочный чертеж аппарата, где на весь лист были нарисованы штрих-пунктирной линией две коровы, к вымени которых были подключены пневматические соски аппарата. Я еще успел немного поработать на этом объекте. На такой юмористической ноте заканчивалась моя работа на ниве сельского хозяйства. Еще долго я поддерживал связь с моими первыми сотрудниками. Так, например, первый Новый год в Киеве я отмечал с ними, а не с новыми коллегами. Натан Фельдблюм сейчас ведет со мной переписку из Америки.

4.3. Я СНОВА КОРАБЛЕСТРОИТЕЛЬ.

После разговора с главным инженером меня приняли на должность  конструктора в корпусный отдел ПКБ. Это основной отдел, занимающийся судном в целом. Кроме того, имелись механический (главные и вспомогательные механизмы и устройства), электротехнический (электро- и радиооборудование), технологический (технология постройки и оснастка), а также научно - исследовательский (новые материалы, краски и проработка нетрадиционных технических решений) отделы. ПКБ как раз переживало переход в основном от проектов восстановления и модернизации судов, сохранившихся после войны или полученных по репарациям, к проектированию новых судов. Главным и практически единственным заказчиком было Днепровское пароходство. Палитра проектируемых судов от буксиров, до грузовых, пассажирских и специальных судов (топливозаправщиков, плавучих складов, дебаркадеров, причалов и пр.). Но главным направлением было проектирование т.н. судов-площадок, перевозивших грузы на палубе, как самоходных, так и не самоходных.
   Все проекты были распределены между главными конструкторами проектов, которых было четверо. Они осуществляли общее руководство проектами, а все другие отделы предоставляли людей для выполнения конкретных работ. Я попал в подчинение к главному конструктору М. А. Мизикову и поначалу использовался на работах по модернизации судов. Самая первая моя работа «пахла» не очень приятно. Надо было встроить фекальную цистерну в пассажирский катер типа «Москвич». Это было непросто, так как корма теплохода была очень узкой, а требования к такой цистерне весьма сложные. Но я справился с этой задачей неплохо и Мизиков стал поручать мне более сложные задачи. Очень объемной, сложной и полезной для меня была полная эскизировка буксира «Курск» для изготовления проектной документации его капитального ремонта. Эскизировка производилась без вывода судна из эксплуатации.
   Наша бригада из 4-х человек – гл. конструктор М.А.Мизиков, механик Л.Гендель, электрик Я. Пильдон и я – корпусник, почти три недели ходили на «Курске» на линии Днепропетровск – Запорожье и снимали с натуры конструкцию судна. Для меня это была необычайно важная работа, так как я познавал особенности речных судов. До сих пор имел дело только с морскими, в основном, очень большими судами. Так моим дипломным проектом был сухогруз грузоподъемностью 12000 тонн.  Кроме того, я узнавал практику работы речного флота – судовождение, работу портов, условия обитания на борту и прочее. Всю работу по эскизировке и разработке эскизных чертежей по корпусу выполнил самостоятельно. Это давало определенное чувство удовлетворения и уверенности в своих силах. Особо приятным воспоминанием было поедание херсонских арбузов прямо на палубе на ходу судна.
После работы на «Курске» я стал как-бы заместителем у М.А. Мизикова. Все наши главные конструкторы были людьми со странностями. Особенностью моего главного было то, что перед сдачей любого проекта он обязательно «заболевал». Связаться с ним по телефону или лично было практически невозможно, так как его супруга не допускала никаких контактов. Исключение она почему-то делала для меня. Поэтому я оставался единственным звеном, связывающим Мизикова с ПКБ. Для меня это выливалось в предсдаточную лихорадку, когда я не только делал свои чертежи, но проверял, а иногда и подписывал и согласовывал чертежи других исполнителей и проекты в целом, что было не совсем законно. Таких проектов было несколько, но хочется отметить один необычный проект – гидравлический дноуглубитель системы Докукина. Не