тарелку.
Мы дружно рассмеялись, и я сразу почувствовала такое душевное тепло, что мне захотелось плакать. Может, я правильно сделала, что приехала сюда?
С новоиспеченными друзьями мы расселись в музыкальном классе. Я обратила внимание на то, Андрей снова сидит один.
- Ань, а у Кравченко, есть друзья в классе? Почему он все время один.
- А он у нас белая ворона, недосягаемая высота,- лениво ответила девушка, уютно устроившись у стенки. – Ты то, что так за него переживаешь?
- Он какой-то странный, - примирительно сказала я.- Жалко его, ну что он все время один.- Аня только махнула рукой. Начался урок пения и музтерзания, как выразился Плахов. Мы ныли и стонали о бедном солдате, «чей конец не узнает она». Не выдержав наших издевательств над патриотической песней, Вера Николаевна обречено пробормотала: «Неужели вам медведь на ухо наступил». Мне вдруг так стало ее жалко, что я резко вскочила и прокричала:
- А хотите, я сыграю вам Шопена?!
Учительница с недоверием посмотрела на меня, неуверенно прошептав «попробуй», она уступила мне место у рояля. Сев за инструмент, я пожалела, что вызвалась на такой отчаянный шаг. Вдруг я забуду ноты, или никому не понравится произведение? Ну, зачем, зачем я вызвалась на это…
Собравшись с мыслями, я оглядела своих одноклассников. Что они видели в своей серой жизни, что они сами-то умеют. И тут мой взгляд встретился со взглядом моего ангела. Андрей смотрел на меня так, что мне захотелось подойти к нему. Это был взгляд друга, а не врага, ободряющий и поддерживающий, говорящий «сыграй для меня». Робко улыбнувшись, я коснулась клавиш рояля...
Это не музыка, это дуновение ветра, освежающего чувства, это океан, ласкающий горячий песок под теплым солнцем. Я птица, парящая под небесами, и рядом летит тот, кто готов поддержать меня на облаках. Теперь я цветок, чьи лепестки ласкает ветер, шепчущий мне слова любви.
Растворившись в своих фантазиях, я совсем забыла, где нахожусь. Мне аплодировали мои собственные одноклассники. Вера Николаевна восторженно твердила: «Девочка, да тебя при рождении поцеловал ангел». Все шумели и поздравляли, просили сыграть что-нибудь этакое. Я же просто приросла к полу и сквозь шум толпы ловила взгляд Кравченко. Он смотрел на меня странной ухмылкой, но я знала, он чувствовал тоже, что и я. Он был со мной там, в небе под облаками. Все что мне оставалось, это слабо улыбнуться в ответ. И понеслось…
Через неделю о моих невероятных талант гремела вся гимназия. Химик удивлялся моему чувству меры, хореографичка придумывала мне сольный танец для новогодней постановки, учительница по литературе ставила всем в пример мои сочинение без единой арифметической ошибки. От успеха у меня кружилась голова. В водовороте событий я забыла о своих любовных переживаниях. Какой там Кравченко, когда я стала звездой школы. А еще через неделю я стояла в белоснежном свадебном платье, которое мне достала бабушка для осеннего концерта, Стоя на школьной сцене, сияя в лучах софитов, я пела невероятно изумительную арию из «Призрака оперы». Мои волосы сложены в высокую прическу, усыпанную блесками. На шее изумительное ожерелье из горного хрусталя. Я сказочная принцесса и все это видят. Никогда я не чувствовала себя еще красивее.
Как на меня смотрел зрительный зал, как мне рукоплескали. Это была победа над моими глупыми детскими страхами. Это была я.
2
Октябрь выдался дождливым. Несмотря на обилие дождей, на улице было все время холодно, чего я терпеть не могла. Из школы до дома тридцать минут ходьбы превращались в самую настоящую пытку. Укутавшись в теплый шарф, я спешила заскочить в свой подъезд, чтобы укрыться от ветра. У входной двери стояла машина скорой помощи. Полная дурных предчувствий, я влетела в квартиру. В зале на кушетке лежала бабуля, около нее сидел врач неопределенного возраста:
- Бабуля, - подлетев к ней, мне оставалось только беспомощно смотреть на то, как врач делает ей укол. – Что это, что случилось?
- У вашей бабушки, милая барышня случился приступ. Вы знаете, что у нее сахарный диабет и что ей вредно есть много сладкого? – мужчина выразительно посмотрел на Розу Павловну.- Вам бабуся надо завтра сдать анализы на сахар, прийти на прием к терапевту и лечь в больницу на очередное лечение. Так что пусть ваша внучка подсуетиться.
- Ох, Марков. Как был ты просто врачом, так им и остался. Хочешь совсем лишить меня радости в жизни. Между прочим, мой муж всегда считал тебя одним из лучших своих учеников,- Роза Павловна со стоном приподнялась, чтобы поудобнее сесть. – Не пугайся, Олеся, со мною такое бывает. А впрочем, все мы стоим в очереди на небеса. Лучше проводи любезного нашего доктора до дверей. Он мне такую дозу вколол, что я начну сейчас храпеть.
Марков рассмеялся заразительным смехом и направился к двери:
- Итак, вот направление. И не забудьте, милая барышня, нельзя ей столько сахара потреблять, возраст уже не тот. Наверняка у нее где-нибудь заначка карамелек спрятана, проследите уж, - утвердительно закачав головой, я взяла из его рук направление и захлопнула за врачом дверь.
Когда я вернулась в комнату, Роза Павловна уже спала. Из радостной подвижной старушки она превратились в развалину с глубокими морщинами. Дома было сыро и холодно, пришлось укрыть ее еще одним одеялом. Тихо прикрыв за собой дверь, я зашла к себе.
С собой из Москвы я привезла тайну, о которой никто до сих пор не знал. Из - под кровати я достала большой футляр для скрипки. Когда мне было пять лет, тетя Лида вручила мне ее, как единственную память о моем отце. Она водила меня в музыкальную школу, чтобы я научилась на ней играть. Поначалу, я воспринимала это как наказание, терпеть не могла слышать, как скрепят струны у инструмента. Но однажды, когда я училась в пятом классе, один мальчишка обозвал меня рыжей сироткой. Придя домой, я очень долго оплакивала свою судьбу, а потом рука сама потянулась за скрипкой. Стоило только смычку издать первую ноту, как вместе с мелодией из моей души стали выходить боль и тоска, как будто скрипка страдала вместе со мной. И каждый раз, стоило мне только в минуты печали заиграть на отцовской скрипке, сердце начинало исцеляться, прогоняя прочь грустьсс каждым ударом в груди. Вот и сейчас, заливаясь тихими беззвучными слезами, я молила одними лишь губами бога о том, чтоб он сохранил жизнь бабушке. Еще один день, год, два - пусть живет. Не дай ей уйти именно тогда, когда у меня все так стало складываться хорошо. Господи, пожалуйста!
Ночью мне приснился сон. Я вошла в холодное серое здание. То, что это была заброшенная проклятая церковь, сохранившая свое величие, несмотря на вековую пыль и паутину, не было сомнения. Святые мученики с икон смотрели на меня строгими, молящими глазами, как будто хотели сказать мне: «Уходи, уходи!» Но любопытство пересилило страх. Осмелев настолько, чтобы подойти к алтарю и открыть ворота, за которые женщинам никогда нельзя было переступать, я шагнула внутрь. Огромный зал был не так заброшен как сама церковь. У длинного дубового стола стоял старик с густой длинной седой бородой в белой рясе. В руках у него была простая деревянная чаша. Смотря мне в глаза, старец начал медленными осторожными глотками пить содержимое чаши. И тут меня резко начало мутить. В чаше была кровь, человеческая кровь.
От жуткого кошмара я проснулась. Не знаю, сколько я пролежала с открытыми глазами, но очнулась уже от трели будильника.
Хотя походы в больницу мало кого привлекают, но иногда они могут спасти от очень неприятных вещей: урок физкультуры. Отведя бабушку домой, я торопилась на химию. Сегодня должна была быть лабораторка, а Аня слезно просила составить ей пару на уроке. Вбежав в класс, я увидела, что Аня уже работала с Плаховым, увидев меня, она обиженно сверкнула глазами. Все что мне оставалось делать, так это только пожать плечами.
- Олесечка, деточка, где же ты так задержалась, - милейший души человек, наш химик Денис Львович напоминал мне Менделеева. Такой же упитанной комплекции, с аккуратной бородкой. Ученики гимназии его очень любили за теплоту и понимание, которым отличался учитель, поэтому дали ему прозвище «миндальный крендель». Узнав, что я водила бабушку в больницу, он захлопотал возле меня как наседка, - О. Надеюсь, твоя бабушка поправится, проходи, проходи. Иди работать в паре с Андрюшенькой.
Хотя была свободна парта, мне все же пришлось сесть рядом с Кравченко. От неловкости я не знала, куда себя деть и что сделать. Видимо, ему тоже было неуютно.
- Привет, - нарушил первым молчание Кравченко.
- Привет, - выдавив из себя приветствие, я уткнулась в книгу.
- Лабораторная №5, - продолжал Андрей. – Половину я уже сделал, можешь списать, чтоб сэкономить время.- Благодарно улыбнувшись, я уткнулась на этот раз в тетрадь. Процесс переписывания меня увлек, но вопрос Андрея ввел в большое замешательство. – Зачем ты сюда приехала?
Сначала я смотрела на него с непониманием. Кажется, он даже видел, как крутятся шестеренку у меня в голове. Потом, поняла, что это было не оскорбление, а просто проявление вежливости:
- Ну, моя тетя вышла замуж, и я решила пожить у бабушки.
- Хм, - Андрей посмотрел на меня с большим интересом, - тебе стало с ними плохо?
- Нет, что ты, дядя Витя, очень хороший человек. Просто тетя Лида растила меня с трех лет, после смерти родителей. Личная жизнь у нее не складывалась, детей свих не было. А год назад она встретила дядю Виту. Он работает в пожарной части мастером. Обещал подарить мне свою однокомнатную квартиру, когда я поступлю в университет и смогу жить одна. Тетя Лида стала такой счастливой, что я решила, пусть поживут для себя, вдвоем. Через год я вернусь, буду жить отдельно.- Рассказывая ему все это, я безотрывно производила смешивание ингредиентов, а когда закончила свое повествование, убедилась, что парню было интересно. Андрей сидел, подперев подбородок. На лице светилась слабая улыбка, от которой мне стало легко на душе. Дневной свет играл в его русых волосах, придавая им невероятный оттенок. Набравшись смелости, я спросила:
- А, ты зачем сюда приехал?
- Да у меня и выбора-то не было. Мои родители по работе часто ездят по стране. Очень надеюсь, что здесь мне хотя бы удастся окончить школу и получить аттестат.
- Твои родители военные, - догадалась я.
- Вроде того, - уклончиво ответил Ангел. Надо же, я и не заметила, что уже давно дала ему это прозвище.
- А, это правда, что твои родители миллионеры? - очень тихо, чтоб не вспугнуть нашу зарождающуюся дружбу, задала давно волнующий вопрос.
- А это правда, что ты носишь крестик? - так же заговорщески спросил он.
- Откуда ты знаешь!? – воскликнула я. Денис Львович шикнул и погрозил мне пальцем. Успокоив бьющееся сердце, я переспросила уже шепотом.
- Мой отец сделал такой вывод, когда видел тебя после физры. В нашем городе все словно зомби носят замшелые мешочки, а раз у тебя его нет, то ты либо атеистка, либо православная.
- Может я правоверная, - насупившись, я стала еще быстрее доделывать лабораторную работу.
- Не стесняйся, я тоже верю в Бога,- и Андрей достал из-под горловины свитера золотой крестик. Мне следовало бы обрадоваться. Хоть кто-то такой же нормальный, как и я. Только факт остается фактом:
- Я ношу крест, потому что моя
