Сказание о бесссмертных.

Сказние о бессмертных.
 
 
 
 Пролог
 
 В первые столетия нашей эры непонятные силы, и по сей день труднообъяснимые причины, заставляли племена и целые народы оставлять места своего обетования, священные земли и могилы своих предков, и уходить, а иногда с кровопролитными боями пробиваться на известные по наслышкам, а часто и совсем неизвестные земли райской жизни. Одним нужны были пастбища с зелёной сочной и никогда не увядающей травой, другим плодородные, обильно поливаемые дождями земли, - леса полные разнообразной дичи, всегда сулящие удачу охотнику. А иных, и таких было в то суровое и жестокое время немало, лёгкая нажива и слава воина - воина завоевателя.
 Шли десятки, сотни, племён, многие тысячи людей, шли на запад, на восток, на юг, шли на север. Шли по своей воле или, гонимые, соседями завоевателями. Но, какова бы, ни была причина, куда бы, ни были направлены их лёгкие стрелы и тяжёлые мечи, сколько бы, ни покорили они народов и племён - почти всех их ждала одна участь. Покинув Родину, земли отцов и дедов, они исчезали в плотных слоях других народов, оставляя о себе лишь память в истории, и часто не добрую. Немногим из них улыбнулась судьба. И лишь тот народ, который крепко стоит на своей земле, который любит её как саму жизнь и даже больше, народ, готовый за землю своих предков отдать эту жизнь, не исчезнет. Даже пройдя через смерть, он будет жить вечно.
 
 
 
 Часть I
 
 За землю предков.
 
 
 В гордище.
 
 Солнце клонилось к закату. Тени вековых деревьев уже перекинулись через реку к противоположному восточному берегу, когда на пыльной дороге, ведущей к большому поселению, расположившемуся на высоком холме, обрывающемся своими крутыми берегами в реку, показались два всадника. Всадники, подгоняя уставших коней, приближались к холму, на плоской вершине которого, ярко озаряемой лучами заходящего солнца, уже отчётливо вырисовывалось большое городище античных славян.
 С северной и восточной части холм, на котором оно расположилось, как уже говорилось выше, крутыми берегами опускался к реке, которая, изогнувшись гигантской змеёй, обтекала его могучую гранитную грудь, ставшую непреодолимым препятствием на пути её вод. За холмом, немного ниже по течению, впадавший в реку небольшой приток, образовал широкую труднопроходимую болотистую долину, поросшую камышом и осокой. Здесь всегда можно было увидеть множество диких гусей, уток и другой живности. Важно расхаживают у самого берега длинноногие цапли, а ближе к впадению притока в реку гордо выгнув грациозные шеи, медленно и величаво плавали лебеди. Такова была картина с южной стороны холма. И только западный пологий подъём позволял беспрепятственно подняться на вершину, которая с этой стороны была обнесена высоким частоколом с крепкими дубовыми воротами. За изгородью размещалось около сотни наземных построек, нижней своей частью почти наполовину врытых в землю. Из земли поднимались стены из брёвен оплетённых лозой и обмазанных глиной. Крыша, крытая камышом или дёрном служила укрытием в непогоду. Вот так довольно скромно и неприхотливо жили в ту пору наши далёкие предки - славяне.
 Селение жило обыденной мирной жизнью. На площади посреди городища нагие ребятишки, смеясь и визжа, игрались, барахтаясь в пыли. Огромный серый пёс, оставив своего хозяина и двух его товарищей, только что вернувшихся с удачной охоты, видимо, решив составить ребятишкам компанию, громко лаял, то вплотную подбегая к ним, то вдруг отскакивая в сторону. У одного из ближайших жилищ девочка лет восьми доит козу. Она с завистью посматривает на своих младших товарищей, не замечая, что молоко проливается мимо подставленного сосуда, но высокая стройная женщина, вымачивающая рядом в деревянном корыте холщовую ткань, что-то сурово ей высказывает и та полностью отдаётся работе. Чуть поодаль, у высокого частокола, пожилой бородатый воин обучает ребят постарше стрельбе из лука, а в противоположной от тяжёлых ворот стороне, у самого спуска к реке парни развешивают и чинят рыболовную снасть. С одного из домов вышел, пригибаясь в проходе, высокий, ещё не старый, но уже с заметной проседью в волосах мужчина. Оглядевшись по сторонам, он степенным, не торопливым шагом направился к частоколу, где тренировались молодые лучники. Увидев его приближение воин, обучавший ребят стрельбе, с почтением приветствовал гостя.
 - Здоров будь Бож! Что-то тебя сегодня целый день не видать?
 - Будь здоров и ты Борил, подойдя, поприветствовал воина Бож.
 - Ходил сегодня с Добромиром и его сынами рыбу промышлять. Давно такого знатного улова не помню. Вон снасть и та не выдержала. Ну, да то не беда, её вон Добромир уже чинит, а мы, зато с рыбой. Ну, а у тебя что тут - как молодёжь науку постигает?
 - А-а, - в сердцах махнул рукой старый воин, - может, хоть ты покажешь этим олухам, как надо стрелять?
 - Что-то я не пойму тебя, - улыбнулся Бож, - ещё вчера ты мне расхваливал своих учеников, а сегодня они у тебя почему-то олухами стали.
 - Да, было дело, хвалил, но видно прежде времени. Вообще-то стреляют они не плохо. Но вот поставил я их сегодня против солнца, так они пока выцелят, им солнце все глаза позаслепляет. Пока приладятся, слеза на глаз сойдёт - куда уж там стрелять.
 - Не присноровились мы ещё Бож-воевода, - развёл руками один из учеников Борила.
 - И то правда, сноровка она во всём нужна. Ну да сноровка, дело наживное.
 - Дядя Бож, а ты и против солнца, так как третьего дня нам показывал, тоже не промахнешься? Выпалил, хитро улыбаясь, самый младший из стрелков.
 - А ну брысь, ишь мелочь шкодливая, - пригрозил кулаком учитель, своему не в меру резвому ученику, напуская на лицо суровый вид. - Ты вон в шапку с пятидесяти шагов попасть не можешь.
 Но ученик и не думал пугаться грозного окрика учителя, но зато несколько пар мальчишеских глаз с немым желанием увидеть невероятное, уже смотрели на Божа.
 - Да, пострел, задал ты мне задачу, озабочено почесал бороду Бож. Ну что Борил, попробуем? Лукаво подмигнул он старому воину.
 - Ишь ты, смотри-ка, понравилось им... А в бою за вас тоже князь стрелять будет?
 Ну ладно старина, не ворчи; по правде говоря, я ведь и подошёл сюда глаз проверить. Редко лук в руке держу - ещё позабуду, как стрелу к тетиве приладить.
 Ребята весело засмеялись, не веря такой небылице.
 - Ну-ка Борил, кинь-ка мишень, сам знаешь как - да повыше, и взял в руки лук.
 - Это я мигом - улыбнулся старый воин.
 Запела тетива, и ввысь взмыла стрела, выпущенная из лука Борила. Высоко взлетев, она на мгновение как бы застыла на месте, а затем, постепенно ускоряясь, устремилась к земле. Как раз в это время Бож вскинул свой лук, и вот уже стрела, сорвавшаяся с его тетивы, помчалась наперерез Бориловой. Трудно было рассмотреть на фоне красно-желтого солнечного диска, пересеклись ли пути этих лёгких и изящных посланниц смерти, но только Борил вдруг радостно крикнул.
 - Вот так надо! - и громко захохотал.
 Ребята что есть духу пустились к воротам, чтобы разыскать за оградой перебитую стрелу но, не успев выскочить за ворота, тут же показались обратно.
 - Там двое на конях, - кричали они.
 - Во всю прыть сюда бегут!
 Борил с Божем обменялись тревожным взглядом и без слов направились к воротам.
 Когда они вышли за изгородь, всадники приблизились на столько, что их уже можно было без труда рассмотреть. На обоих были свободные штаны из белого полотна, оба по пояс обнажены, и по запылённым дорожной пылью телам, можно было безошибочно определить, что уже не малый путь проделали путники, не давя передышки ни себе, ни коням. Оба всадника были вооружены висевшими на поясе мечами, и у одного за спиной был закреплён щит, тогда как у другого, там же находился перекинутый через плечо лук.
 - Ого, Бож, да это никак твой, Ратибор вон тот, который без щита, а с ним Мал...
 - Вижу, Борил, вижу, и чувствую, что не с доброй вестью спешат к нам Мал с Ратибором.
 Один из всадников был действительно старшим сыном Божа, не так давно признанного большинством славянских племён и родов князем.
 
 
 
 
 Путь к заставе.
 
 Не более как седьмицу назад, после воинских состязаний и весёлого пира устроенного Божем в честь пополнения его дружины десятью новыми воинами, подозвал Бож своего старшего сына и, положив ему руки на плечи, пристально посмотрел в глаза. Видимо, оставшись доволен, слегка стукнул его кулаком в грудь и тоном, не терпящим возражения, сказал.
 - Ну что ж, повеселились пора и честь знать. Сейчас отбери десяток воев, каких сам знаешь, и чтобы завтра готовы были выступить в путь. Пойдёшь в сарматскую степь, за вал, за дальние посты. Хорошенечко посмотришь, что там творится. Принесла весточку мне вчера на хвосте сорока, что не спокойно в степи последнее время. Передашь Твердиславу, пусть смотрит в оба. Сам там оставайся, а я тут немного поуправлюсь, и дней через десять со всей дружиной тоже буду. Сам сменю Твердислава. Дошел до меня слух - опять готы в движение пришли, и что будто бы сам Германарих из-за Вара возвращается. Как бы опять к нам не пожаловали - давненько не появлялись. С тобой поедет Идар,- он уже знает, - будет тебе в помощь, а то ведь я вас молодёжь знаю, без ума так и норовите на рожон, и, улыбнувшись, добавил - сам таким был. А Идар, он лис старый, острожный - беду за версту чует. Мне так спокойнее будет.
 На сборы много времени не понадобилось, и ещё до восхода солнца двенадцать конных воинов были уже в пути. Впереди ехали Ратибор и старый бывалый воин Идар. Хотя старый, это ещё как посмотреть. Просто давнишнее ранение в шею его слегка сутулило, и шрам, пересекавший всю щеку, начинавшийся от левого глаза и, скрывающийся в совершенно белоснежной бороде, заметно старили его. Но голубые глаза смотрели молодо, временами сверкая лукавыми искорками. Он и сегодня на равных мог потягаться с любым молодым дружинником но, а в молодости, как слышал Ратибор от старших воинов, Идар в бою легко мог расправиться с двумя и даже тремя противниками. Сейчас с годами и из-за множества ран, он утратил былую силу и ловкость, но зато в воинской смекалке и хитрости с ним не сравнится, наверное, никто. Даже отец прислушивался к его советам и почти всегда с ним соглашался. Поэтому когда в пути у Ратибора неожиданно возникла одна дерзкая, смелая мысль, он решил на первом же привале поделиться ею с Идаром.
 Всадники обминули болотистую низину и, переправившись вброд через небольшую речушку, вначале ехали вдоль берега той самой реки, на которой стояло наше городище, то удаляясь от неё, то вновь продвигаясь вдоль самого берега, где лишь всплески крупной рыбы нарушали утреннюю тишину. Но по мере того как всходило солнце, оживал и лес. Лесная тропа, лежащая под могучими, древними деревьями-великанами, часто выводила путников на обширные луга и поляны с высокой душистой травой и разнообразными цветами. На эти поляны, пьянящий запах трав и цветов приманивал мириады разноцветных бабочек порхавших над ними, а симфония леса наполнялась, то монотонным гудением на полянах шмелей и диких пчёл, то переливным хором голосов лесных птиц.
 Ближе к полудню, когда солнце начало беспощадно палить, а всадникам, прошедшим уже более половины пути, предстояло расстаться с