вряд ли, захочется хоть как-то оправдывать «индустриализацией страны» те зверства сталинщины! Сколько уже задокументировано леденящих кровь свидетельств очевидцев той трагедии?! Десятки, сотни тысяч, миллионы?! Но, всё же, и теперь, дети и внуки тех компартийных изуверов, а также теперешняя молодая «коммунистическая поросль», всё ещё очарованная демагогией создателей и проводников идей «всеобщего равенства и братства», вопят без устали о «некоторых перегибах в целом правильной линии партии на местах»! Оказывается, никакого голодомора вовсе и не было! Не было и спецотрядов, состоящих из сытых, полных сил мужчин, которые не только подбирали трупы на дорогах и в усадьбах, но и в дома наведывались за тем же, а нагрузив телеги телами умерших, везли за село или за город и там сбрасывали их во рвы, как дохлых собак! А поскольку спецотрядовцы были на сдельщине, то «чем больше трупов привезёшь к яме, тем большую тебе выпишут пайку хлеба»! Да и к хлебу, кой-чего интересненькое полагается!
Один старый человек рассказывал, что, когда спецотрядовцы его спросили, есть ли в доме мёртвые, он ответил, что в доме есть лишь его мать, но она, пока, еще жива! Не утруждая себя раздумьями и забыв о совести, эти, с позволения сказать, люди пошли в дом и выволокли от-туда, за руки и за ноги, несчастную женщину и, несмотря на её протесты, бросили на дровни, вывезли за село и свалили в ров к другим, погрызенным волками (собак то всех поели давно!) телам. Логика спецотрядовцев была проста: не сегодня, - так завтра, эта женщина всё равно умрёт! И ради чего им ещё раз за ней приезжать?
А леденящая кровь история о женщине, продававшей в те годы «пирожки с мясом», или просто куски сырого мяса странно-сладковатого вкуса! Как оказалось - из… человечины! Женщину эту отловили, привезли в родную деревню и она все рассказала и показала. Рассказала о том, как заманивала к себе домой, хлебушком, голодных детей, а потом их убивала и пускала на фарш, да на бульон. Не гнушалась и тем, что по ночам приволакивала в дом недавно упокоившихся мертвецов и тоже пускала их в дело.
Особый ужас всегда вызывала у меня история несчастной матери, которая оставила в избе, на часок, свою обессилевшую дочь, а когда вернулась (после безуспешных поисков чего-либо съестного), - её не застала. Знала, что та сама не могла уйти далеко, потому и бросилась, заламывая от страшного предчувствия руки, к соседке, а там…! Весело булькал на огне большой чугунок, а в темной, без стекол в окнах, да сугробами снега на полу избе вкусно пахло…МЯСОМ! Соседка что-то напевала, рассматривая с разных сторон детское платьице её пропавшей доченьки, а из чугунка виднелась, покрытая волосами, детская головка и косичка со знакомым бантиком. О подобном, Узиил, я могу рассказывать долго, но психика моя кричит и протестует, требуя остановиться! Слишком тяжело всё это, слишком тяжело!
Так, или иначе, выжили и дожили до преклонных лет лишь мой отец и его 5 старших сестер, красивые, как на подбор, телом и душой люди. Бабушка Агата нянчила меня всего несколько первых лет моей жизни, а потом умерла. Фотографий её, впрочем, как и деда Пантелея, в нашей семье не было никогда. Причины этого - я не знаю. В семье нашей, особняком стоит история жизни и смерти моего деда Пантелея. История эта - была и остается, по сей день, покрытой мраком! Я думаю, что именно с дедом связан еще один ужасный, смертный грех, который принял на свою душу, да так и не искупил его мой высокообразованный, вполне успешный в жизни, отец. Этот грех, впрочем, как и другие его, возможно вынужденные, прегрешения того времени (в Западной Украине), вероятно, и стали причиной того самого Родового Проклятия, которое преследует меня, моего брата и наших с ним детей вот уже более 60 лет.
Раскулаченного середняка Пантелея, с его старой матерью, женой и 13-тью детьми, председатель наспех созданного колхоза – выселил: выселил из большого, добротного, сделанного своими руками дома. Выселил в заброшенную кем-то лачугу с полностью прохудившейся соломенной крышей. В ней, по ночам, в ясную безоблачную погоду, можно было любоваться крупными, весело подмигивающими звездами. Только не до этих красот было Пантелею и Агате с оравой голодных детей, когда семью в один миг лишили двух коров и коня, без которого ни вспахать, ни привезти дров из лесу, ни отвезти зерно к мельнику. Думаю, немало обид и несправедливостей испытал тогда дед Пантелей от Новой Власти, которую возглавили местные гуляки, пропойцы и бездельники, и все эти обиды сложились постепенно в одну большую, терзающую сердце и душу, Обиду Крестьянина - Земледельца на новую Власть. Последнюю жирную точку в непринятии дедом Пантелеем Советской Власти поставил случай, когда его, почем – зря, обвинили в краже колхозного керосина и посадили в волостную тюрьму. А произошло следующее! Накануне ему поручили привезти «из райцентра» две бочки керосина для нужд деревни и, доставив их, в аккурат к вечеру, на подворье Сельсовета, дед Пантелей выгрузил бочки на землю и, не найдя кладовщика, отправился кормить и поить коня, а затем – восвояси, домой. А за ночь, недобрые люди сцедили тот керосин из бочек, залив вместо него – воду! Никто не заподозрил сразу неладное, поскольку бочки, как и положено, издавали глухой звук при их постукивании, а сверху плавал и «исправно благоухал» керосином оставленный ворами тонкий слой горючего. Ну, а когда селяне выстроились в длинную очередь за получением столь нужного товара – тут то и выяснилось, что керосина нет! За такое «вредительство» схлопотать каторгу, а то и расстрел было, - что «сходить до ветру за угол»! Не знаю почему, а теперь уж и спросить некого, Советы не извели тогда со свету деда Пантелея, а просто посадили в тюрьму и он, православный и богобоязненный крестьянин, который в жизни щепки чужой не взял, затаил на власть обиду, а может и ненависть. Так или иначе, с приходом немцев, он согласился стать старостой в селе. Не думаю, что запятнал он себя худыми делами при оккупантах! Ведь люди бы не простили этого никогда ни ему, ни родственникам! А, поскольку, и по сей день в том селе и округе живут его внуки и правнуки со своими семьями, то можно сделать лишь один вывод, что ничего дурного, такого, о чем так любила писать советская пропаганда (о пособничестве и зверствах старост и полицаев!) дед Пантелей не совершил! Однако, когда Советская Армия «освободила от немцев» Житомирщину, НКВД исправно забрал деда снова в тюрьму и больше никто и никогда не видел его.
Отца же моего, еще на фронте, «нашел» Особый Отдел, представляющий НКВД (Народный Комиссариат внутренних дел) в армии, а поскольку отец уже был офицером и членом ВКП’б, то ему пришлось, как теперь принято говорить, спасать свою собственную шкуру и отказаться, письменно, от собственного отца! Так он уцелел в тот раз! Шла война и люди были нужны для фронта, а ведь несколькими годами раньше за «такую родню» можно было потерять и собственную голову, ну, а во время войны…! Сработал, к счастью для отца, «гуманный» тезис Вождя, Иосифа Виссарионовича, провозглашенный им незадолго до этих событий, гласящий, что «Сын за отца не отвечает!». Смущает, однако, меня иное обстоятельство в деле отказа моего отца от родства с дедом Пантелеем! Ведь потом, в шестидесятых, случилось открытое осуждение сталинизма, репрессий и зверств НКВД и можно было поинтересоваться, за что всё же осудили деда Пантелея, где расстреляли и где закопали? Нет, не случилось этого, как не случилось и в уже независимой, самостийной Украине, когда стали открывать некоторые архивы КГБ и можно было поставить вопрос о реабилитации деда, или хотя бы узнать, где упокоился раб Божий Пантелей. Боюсь, что вместо этого, мой дорогой папочка, сделал всё возможное, чтобы забыть о существования того, кто стал «досадным и опасным фактом его биографии» и… стал неутомимо выстраивать свою собственную карьеру, - научную карьеру одного из идеологов Коммунистического Воспитания подрастающего поколения в духе Строителя Коммунизма в СССР! Так прервалась в нашей семье связь времен, поколений и, естественных как дыхание, моральных устоев. Не тех, что были прописаны в фантазийном Моральном Кодексе строителя Коммунизма, а истинно христианских моральных принципов и устоев бытия.
Что касается бабки Агаты, то корю и себя за то, что за всю свою собственную жизнь так и не был на ее могиле. Да и где она, эта могила? Никто, - ни мой отец, ни его благородные своим ликом сестры и их весьма успешные дети, - так и не удосужились поставить ей памятник, не удосужились даже показать мне это место! Да и я хорош, гусь! Ведь не в беспамятстве я прожил свои 65 лет?! Хотя, если ты, уважаемый Узиил, согласишься выслушать мою исповедь до конца, то ты сможешь убедиться, что моя собственная жизнь сложилась по своему драматичной, если не сказать – страшной: страшной обилием испытаний, выпавших на мою долю. Так, что не до могил моих предков было мне, вообще то! Господи, прости меня грешного! Прости!».
***
- Да-а-а, дорогой! - молвил апостольский посланник. – Как видится мне, отец твой был безбожником и преступил не одну заповедь Господнюю! Особенно тяжко мне слышать про отказ его от отца своего в трудную для него годину и о полном забвении останков его ради собственной карьеры. Грех, твой отец, совершил тяжкий, - Родовой Грех, - и искупать его придется тебе и еще нескольким поколениям после тебя!
Я уже кое-что слышал о Родовом Грехе, но хотелось бы узнать побольше, какое влияние он может иметь на меня и моих детей, внуков… и я промолвил:
- Расскажи мне о Родовом Грехе, Узиил!
- Родовой Грех - это не тот грех, за который ты, или твои потомки, будут нести прямую ответственность перед Богом! - начал свой рассказ Ангел. – Этот грех, как болезнь! Болезнь нравственного порядка, которая постепенно проявляется у человека в процессе его жизни, но чаще - с нею он рождается. Источником этой «болезни» есть не сам страдающий человек, а его родители, его предки. Тяжкое прегрешение кого-либо из предков человека, наносит ему такую рану, которая передается в течение нескольких последующих поколений и, в конечном итоге, грех отца или матери сказывается до 3-4 рода. Ты, наверное, замечал, что у многих детей, в довольно раннем возрасте, можно видеть проявления греховных страстей, или не детские болезни! Увы, хотя эти дети еще и не способны грешить, а их уже вовсю «трясет и корежит» изнутри: над ними надсмехаются другие дети, а они, бедняги, совершенно не понимают «за что»! По большому счету, такие дети, конечно-же, не должны нести ответственность за свое плохое поведение, или болезни! Они – невольная жертва Родового Греха! Для них всё это - это «болезнь»: болезнь наследуемая, но, к счастью, - болезнь не вечная! Она может быть преодолена их праведной, или просто правильною жизнью, хотя бы в течение 3-4-х поколений. Из этого следует очень важный вывод, и я его сформулирую так: «Люди! Бойтесь совершать грех, если вы действительно любите своих детей! Не думайте, что ваша жизнь и судьба не имеют серьезного влияния на будущую жизнь ваших детей! Все ваши преступления и
