воображение.
Старик. А теперь?
Молодой. Теперь я чувствую, что ничего не понимаю.
Старик. Может быть, ты снова ошибаешься?
Молодой. Увы, нет.
Старик. А что хотел бы ты понять?
Молодой. Что происходит в этом мире?
Старик. Тут нет загадки. Происходит, всё, что должно произойти.
Молодой. Но это не ответ!
Старик. Задай вопрос получше.
Молодой. Их много у меня, вопросов разных.
Старик. Так с первого начни.
Молодой. Скажи, Земля имеет свой предел? Она и впрямь имеет форму шара?
Старик. Так говорят.
Молодой. А что мне скажешь ты?
Старик. Какая разница? Для повседневных дел вопрос о форме смысла не имеет.
Молодой. Ах, мне бы голову твою.
Старик. А мне упругость мышц твоих и силу.
Молодой. Тогда скажи мне что такое время?
Старик. Ого! Ты первый, кто спросил меня об этом.
Молодой. Вот и ответь мне, что такое время.
Старик. То резвый конь, с уздою незнакомый.
Молодой. Уходишь от вопроса?
Старик. Нет. Я дал единственный ответ.
Молодой. Слыхал я, здесь герои прежде жили.
Старик. То был героев настоящих век.
Молодой. Так почему их больше нет? Поведай.
Старик. Прошло их время. Навсегда прошло.
Молодой. Опять сказал ты это слово время.
Хочу понять его, в своих ладонях взвесить,
Умом объять и сердцем ощутить.
Старик. Забудь своё желанье. Не надейся
Проникнуть в тайну тайн. Обычный ум бессилен
Великую загадку разгадать.
Зажми в кулак пытливый разум свой.
И если хочешь жизнь прожить счастливо,
Ту хватку никогда не разжимай.
Молчание. Молодой поднимает голову.
Молодой. Река течёт, и время тоже течёт неведомо куда.
Старик. Ты всё о том же. Но куда полезней своё внимание дарить простым ве-щам. Возьми копьё, медведя одолей. И мысли праздные тогда тебя покинут.
Молодой уходит на охоту. Старик идёт в пещеру, достаёт кусок кремня и на-чинает чертить на стене не очень понятные знаки.
Старик (ворчит). Подумаешь, его интересует время! Когда я был моложе, такие же вопросы задавал. Никто на них ответить мне не мог. Все чудаком меня счи-тали дружно. И понял я, что должен обратиться лишь к самому себе. И стал я размышлять. Пока я ду- мал, много лет промчалось. И много раз деревья засы-пали, простившись с золотом своей листвы осенней. Они от сна мечтали про-будиться, когда весенний ветер прилетит.
И вот достиг мой разум просветленья, и тайны мира приоткрылись мне. Что пользы в том? Что пользы мне и миру? Ни с кем, увы, не поделиться мне с таким трудом добытым пониманьем и высшей мудростью, дарованной за труд. Вто-рого нет безумца на планете, а первому осталось мало дней.
Тебе, тебе я, время, доверяю крупицы истин, всё моё богатство.
Трудится, пока не стемнело.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Пещера. Два археолога, Старший и Младший,
медленно разбирают наскальные письмена.
Старший (подскакивает). Этого не может быть!
Младший. Если не может быть, значит, этого нет.
Старший. Но оно есть!
Младший. Выходит, может быть.
Старший. Да, трудно поверить. Трудно, но придётся.
Младший. А что там?
Старший. Получается трактат. О Времени, Пространстве и Вселенной.
Младший. Откуда эти знания у них?
Старший. Да ниоткуда сами догадались!
Младший. Так что они умнее были нас?
Старший. Умнее? О, намного!
Младший. Это странно.
Старший. Нисколько. Странности в том нет. В пещере этой жил великий гений. Он сам себе вопросы задавал. И тут же находил на них ответы. И на стене пы-тался записать.
Младший. Зачем тогда прогресс?
Старший. Совсем не нужен он, и пылью времени он буде погрёбён.
Младший. Печальная картина.
Старший. Нет, не совсем. Придёт урочный час, и новый ум с прогрессом незнакомый один раздвинет знаний горизонты. И снова, снова всё пойдёт по кругу.
Младший. И всё же время многое меняет. Слыхал я, здесь героев бескорыстных разбойники бесчестные сменили.
Старший. Да, было и такое. Позже настал счастливый час, когда они сумели насладиться награбленным добром, не опасаясь строгости закона, который сами написать сумели.
Младший. Время. Получается, оно может быть счастливым. Но и несчаст-ливым тоже может быть. Мы пытаемся дать ему оценку, хотя оно не зависит от нас. Я не уверен, что судить мы вправе.
Старший. Увы, увы. Мы изловчились время извращать в угоду нашему несо-вершенству.
В пещеру вползает измождённое Существо. Его худые кости обтянуты тонкой почти прозрачной кожей, готовой, так кажется, лопнуть в любой миг.
Младший. А это кто?
Существо. Я услыхал здесь говорили обо мне.
Старший. Да кто же ты?
Существо. Я Время. Греки называли меня Хроносом, жители Исландии сыном Эйяфьядлайёкудля. Случается мне тащиться медленней улитки, в другой раз мчусь я вскачь неудержимо, а бывает и так, что лечу, как птица, и даже быстрее её. Но я не могу повернуть назад, или просто обернуться, хотя мне этого очень хочется. Поэтому нет меня несчастнее. Ещё никто меня не пожалел, себя при том ни капли не жалея.
Старший. Конечно. Мы, люди, слишком заняты собой. Мы вспоминаем о тебе лишь тогда, когда жалеем об утраченном нами или недостигнутом. Всегда об-манутые тобой, мы всё ещё хотим невозможного.
Время. Не я обманываю вас, но лишь надежды ваши. Но если вас утешат изви-ненья, я принесу их вам в любом числе. Но помните, в несчастьях ваших моей вины не кроется ни капли. Так вышло, все мы пленники природы.
Младший. Зачем ты здесь?
Время. Перед концом хотел того увидеть, кто первый разобрался, кем я был и что в действительности представлял я.
Младший. Увы, увы, ты сильно опоздал.
Время (покорно). Вот так всегда.
Старший. Постой, постой, но почему перед концом?
Время. Конец мой близок. Времени конец.
Старший. А что ж потом, когда не будет времени? Мне страшно.
Время. Напрасно ты дрожишь. Без времени не будет и потом.
Старший. А что же будет?
Время. Ничего не будет.
Младший (старшему, с упрёком). Ты говорил, что всё пойдёт по кругу.
Старший. Ошибся я.
Время. В том удивительного нет еrrare humanum est. И даже очень часто.
Занавес
ИЗ ЖИЗНИ ФЛИБУСТЬЕРОВ
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Берег тёплого моря. Загорелые пираты отвлеклись от своего ужасного ремесла и занимаются хозяйственными делами, от которых никуда не убежишь. Одни смолят борт корабля, другие штопают тельняшки. Капитан и казначей придир-чиво рассматривают последнюю добычу.
ПИРАТЫ (возмущаются). Что это за смола? Да разве это смола? Вот раньше это была смола так смола. А теперь чёрт знает что, одно название. Где нам сейчас взять другую? Негде. Ох, сильно будет протекать наш любимый корабль. Можете спросить у кого угодно нет на свете зрелища более тягостного, чем плохо просмоленная бригантина.
КАПИТАН. Так сколько теперь у нас золотых дукатов?
Долго считает. Ну и пусть считает. Нам неинтересно.
А это что?
Потрясает монетой.
Опять фальшивая попалась! Ну что за люди! Ни стыда, ни совести. Разве можно так безбожно подделывать монеты?
КАЗНАЧЕЙ. Это денежки с того испанского галеона, что мы захватили вчера. Вы ещё куражились и грозили всех пленников утопить.
КАПИТАН. Знал бы, что эти испанцы такую дрянь нам подсунут, всех бы по-весил на рее или ещё как-нибудь высказал им своё полное неудовольствие.
КАЗНАЧЕЙ. Не переживайте, сэр. Я попробую сплавить негодные монеты в Рио. Там торговцы наркотиками до смешного доверчивы. Любые деньги вто-ропях принимают, не успев толком рассмотреть.
КАПИТАН. Правильно. И то вино, что прокисло, если сумеешь тоже продай. Не будем же мы пить негодное пойло! Так и заболеть недолго.
Матросы откладывают инструменты и поют:
В храм я вошла смиренно
Богу принесть моленье,
И вдруг предстал мне юноша,
Как чудное виденье и т. д.
КАЗНАЧЕЙ (закрыл глаза, размяк). Это из «Риголетто»?
КАПИТАН. Да, ария Джильды из второго акта. Это их любимая песня.
Вбегает Профессор. Очень удивлён.
ПРОФЕССОР. Что я слышу?
БОЦМАН (берёт его за пуговицу). Дорогой, ты слышишь Верди.
ПРОФЕССОР. Но ведь это написано для сопрано!
БОЦМАН. Постеснялся бы ты говорить такое: ну где мы в этой глуши найдём сопрано? Приходится обходиться своим хором. Согласен, у нас один сильно фальшивит. Определю ему тяжёлую работку, когда они закончат кантилену. Тогда увидишь, как он запоёт.
ПРОФЕССОР. Да не хочу я ничего такого видеть.
БОЦМАН. Как угодно. Чего пожаловать изволили?
ПРОФЕССОР. Я пришёл к вам лекцию прочитать.
ПИРАТЫ. Лекцию! Лекцию! Это замечательно. Мы очень любим слушать лекции. Это развлекает, это развивает, это всем нам сильно помогает жить!
ПРОФЕССОР (растроганно). Спасибо, ох спасибо вам.
ПИРАТЫ. А о чём сегодня речь пойдёт?
ПРОФЕССОР. Я расскажу вам, как устроена Вселенная.
ПИРАТЫ. Э нет! Это мы и сами знаем. Плохо устроена наша Вселенная. Хуже некуда.
ПРОФЕССОР. Вообще-то вы правы. Но в отличие от вас я могу доказать не-совершенство нашей Вселенной строго математически.
ПИРАТЫ. Ты думаешь, что только ты знаешь тензоры и Риманову геометрию? Ошибаешься.
ПРОФЕССОР (зашатался). Я просто поражён.
ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК. Напрасно. Чему так непомерно удивляться? С учё-ной степенью тут не меньше половины команды. Вот я в Сорбонне был средь самых наилучших; тот Гарвард с блеском некогда окончил. Который тихо к гроту прислонился, собою раньше Беркли украшал; те двое, что смолу болтают палкой, из Оксфорда: доцент и ассистент. А тот, босой в разорванной рубахе, из МГУ сумел добраться к нам.
ПРОФЕССОР. А капитан?
ПИРАТЫ. О, он умнее всех. Его труды отмечены талантом несомненным, подходом новым и вполне успешным к решению проблем неразрешимых.
ПРОФЕССОР. Ах, молодец!
ПИРАТЫ. Он в топологии сильнее Перельмана, а в физике Ландау обскакал.
ПРОФЕССОР. Ну, это слишком.
ПИРАТЫ. Сознаемся, приврали мы немножко. Но лишь чуть-чуть.
ПРОФЕССОР. Но почему вы здесь?
ПИРАТЫ. А то не знаешь: учёный люд всегда любил чудить. За это власть его с большим трудом терпела. Учёные с трудом терпели власть. Вот так и разошлись без сожаленья. Они к сияющим вершинам лицемерья, мы ж окунулись в су-мрак флибустьерства.
ПРОФЕССОР (уныло). Я всех прошу простить за беспокойство. Пожалуй, я пойду. Мешать не стану.
ПИРАТЫ. Нет, погоди. Куда тебе спешить? Не повредит тебе стаканчик рома.
ПРОФЕССОР. Надеюсь, он ямайский?
ПИРАТЫ. Угадал.
ПРОФЕССОР (повеселел). За ваше здравие его охотно выпью.
ПИРАТЫ (поднимая чаши). И мы тебе желаем долгих лет.
Пьют.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Прошло несколько часов. В природе ничего не изменилось.
Только щёки профессора порозовели, а глаза заголубели.
ПИРАТЫ (заплетающимися языками). Послушай, дружок, мы же видим, что ты свой до кончика подтяжек. Бросай читать свои дурацкие лекции и переходи к нам. Из тебя выйдет славный флибустьер.
ПРОФЕССОР. Спасибо, не могу. Рад бы, но нет.
ПИРАТЫ. От чего же?
ПРОФЕССОР. Я дал согласие аккомпанировать Лысой Певице.
ПИРАТЫ. Ух ты!
ПРОФЕССОР. К тому же, говорят, верховная власть издала указ. Со вторника всем запрещается флибустьерствовать. Всем-всем. Даже тем, у кого есть учёная степень.
ПИРАТЫ. Ой как жалко!
ПРОФЕССОР. И мне тоже жалко.
Входит девушка с букетиком полевых цветов.
ПИРАТЫ. Ты что здесь делаешь?
ДЕВУШКА. Цветочки собираю. А что, разве нельзя?
ПИРАТЫ (смущённо). Да нет, можно.
ДЕВУШКА. Я действительно не знаю, что можно, чего нельзя. Я вообще ничего не знаю и обычно ничего не понимаю. Наверное, я очень
