покосился на полную окурков пепельницу.
– Ты никогда так много не курила…
– Мне никогда не было так страшно.
– Да что стряслось, наконец?
Дина покачала головой, прошлась по комнате, потом подошла к нему и резко толкнула в кресло.
– Сядь! И обещай не перебивать. Нет. Сначала скажи, ты помнишь Марлу, ту блондинку, которая…
– Помню, и что?
– Я ее встретила вчера. Случайно. Или не случайно…
– Понятно. Вы встретились по пути в Клуб.
– Можно и так сказать.
– Ты была там вчера?
– Нет. Хотела пойти. Ужасно хотелось пойти. Это было как наваждение. И я пошла. Я дошла до скверика и вдруг остановилась и села там на скамейку. Не знаю, почему. И вдруг поднимаю голову, а она стоит рядом. Оказалось, она тоже дала себе слово больше не ходить туда и тоже не выдержала и пошла, а, увидев меня, остановилась. Мы сразу начали говорить о Клубе, об… Абеле… и она…
– Ну?
– Она сказала, что когда-то Абель ухаживал за ней, старался понравиться, заинтересовать и очень много рассказывал о себе. Я поняла, что Марле, как и всем несчастным влюбленным, хочется поговорить о своем предмете, и, стиснув зубы, приготовилась слушать.
– Почему нельзя было сразу послать ее к черту?
Серые глаза сузились.
– Потому что мне самой этого хотелось.
Филипп опустил голову. Что ж, сам нарвался.
– Прости. Больше не буду.
– Из всего, что она рассказала, мне запомнились две вещи, и потом я все думала, думала об этом, а сегодня меня вдруг осенило, я все поняла, – в глазах Дины снова зажегся лихорадочный блеск.
Испугавшись, что она вновь начнет требовать немедленно ехать в Клуб, Филипп поспешно спросил:
– Какие две вещи? Давай, по порядку.
Дина усмехнулась.
– Первое. Абель много говорил Марле о том, что мир основан на принципе несправедливости. Что все беды человеческие от изначально несправедливого распределения благ.
– Потрясающее открытие, просто открытие века!
– Подожди, не так просто. К этим самым изначальным благам Абель относил не только богатство, социальное положение родителей и т.п., но и личные качества человека – внешние данные, способности, характер и т.п. Один красив и каждой своей клеточкой впитывает вкус жизни, другой уродлив и стыдится себя, а третий никакой. Один – семи пядей во лбу, фонтанирует идеями, а для другого предел – таблица умножения. У одного абсолютный слух, чудный голос, а у другого душа поет, а рот раскроет, и все шикают: замолчи! Одному всегда выпадает удача, другому не удается ничего, даже самое вроде бы надежное дело… Этот ряд можно продолжать бесконечно...
– И он хочет все это изменить? Как? Не с помощью же этих своих клубных придурков!..
– Марла спросила его о том же. И тут начинается самое интересное. Абель сказал, что у него и в мыслях нет ничего подобного, что от века все попытки перекроить мир кончались катастрофой и что человеку это не под силу.
– Так. Хоть это хорошо. А что во-вторых?
– Во-вторых? А… Вторым любимым коньком Абеля была тема предопределения – неразрешимый конфликт между свободой воли и предопределенностью.
– И Абель его разрешил?! – Филипп издевательски осклабился, но Дина совершенно серьезно подтвердила:
– Да. Думаю, что да.
– Ты в своем уме?
– Во всяком случае, то, что мне пересказала Марла, звучит вполне приемлемо.
– И Марла тоже так думает? – спросил совершенно сбитый с толку Филипп.
Дина хмыкнула.
– Да. Она очень умна, эта Марла, и тоже много обо всем этом думала в связи со своей семейной драмой.
– Ладно, давай сюда эту гениальную идею вашего Абеля, может, и я пойму.
– Поймешь. Это очень просто. Вот посмотри. С одной стороны, человеку говорят: ты свободен в своем выборе; с другой, внушают: все твои поступки известны наперед. С одной стороны, без свободы воли жизнь человека обессмысливается совершенно; с другой, огромное количество сбывшихся предсказаний, древних и недавних, свидетельствует в пользу предрешенности всего и вся. Не сочетается, как ни крути. Так вот, Абель пришел к мысли, что, если нам кажется, что одновременно существуют два взаимоисключающих явления, значит, на самом деле их нет. Обоих. Нет ни свободы воли, ни предопределения.
– А что есть?
– Есть квази-свобода и квази-предопределение.
– То есть?
– Первое. Для человека свобода никогда не бывает и не может быть абсолютной, потому что даже при отсутствии внешних запретов, она ограничивается тем самым изначальным набором данных. И именно они в основном определяют его поступки. Человек поступает так, а не иначе в большей степени потому, что он такой, а не иной. Но, обрати внимание, в большей степени, а не стопроцентно гарантированно. Потому что есть еще фактор обстоятельств. Иногда неожиданных для него обстоятельств. И тут вечный соблазн – как поступить – как хочется твоему естеству, то есть соответственно изначальным данным, или, как хочется суперличности в тебе, то есть вопреки им. В подавляющем большинстве случаев люди идут по первому варианту, и редко, очень-очень-очень редко они решаются впустить в свою систему новый параметр и изменить ее. Да и то, чаще всего им это удается только на время. Но зато тогда и случаются те самые отклонения от… от того, что принято считать предопределением.
– Несбывшиеся предсказания?
– Да, – рассеянно ответила Дина, но тут же лицо ее просияло, и она воскликнула: – Филипп! Ты понял! Я же говорила!
– Говорила, но не верила… Но ты продолжай, продолжай!
– Ну, главное я уже сказала. В двух словах, Абель решил, что во Вселенной работает гигантский компьютер, способный вычислить наиболее вероятное течение событий в любом пространственно-временном континууме. Допустим, кому-то из вышнего мира понадобится узнать, что произойдет в данное время в данном месте. Он отправляет Компьютеру Вселенной мысль-заказ. Компьютер мгновенно выхватывает из своей базы данных сведения обо всех фигурантах, плюсует с информацией о текущей ситуации в заданном регионе и моделирует наиболее вероятный ход событий вплоть до заказанной точки на оси времени. Скорее всего, результат он выдает в виде некоего подобия наших фильмов. Теперь представь себе, что это подобие фильма посылается какому-то человеку. Вот тебе и видения библейских пророков!
– Складно. Но ведь будущее предсказывают и обыкновенные люди, гадалки там…
– И это можно легко объяснить. Что касается гадалок, то, думаю, это люди, способные настраиваться на волну Компьютера Вселенной, разумеется, у кого-то получается лучше, у кого-то хуже. Или возьмем случаи с совсем обычными людьми. Бывает, что человек мучительно тревожится о ком-то или о чем-то, постоянно думает об этом, и его раскаленный мозг начинает работать на усиленной волне, варьирует ее и случайно (или инстинктивно) попадает в резонанс с Компьютером, а тот воспринимает этот SOS как заказ. Да, так можно объяснить многое, очень многое… – Дина замолчала.
Филипп нетерпеливо дернулся.
– Допустим, но чего ты так испугалась? Ты же кричала, нам надо туда, немедленно…
Дина встрепенулась.
– Ох, как это я забыла… Самое-то главное – то, что я поняла сегодня, – что на самом деле нужно Абелю. Он хочет спровоцировать мощное искривление потока событий.
– Как?
– Этот клуб… Он собрал там людей, совершивших, по его мнению, нестандартные поступки, вызвавшие отклонение реального будущего от наиболее вероятного. Причем – и это самое важное – несчастных, разочаровавшихся, жалеющих об этих самых поступках. Он хочет создать мощное негативное психополе и…
– Бред какой-то! – не удержался Филипп.
– Хм! Помнишь, я говорила тебе, что в самый первый раз удивилась, что вокруг Клуба как-то необычайно пусто? Так вот Марла тоже это заметила, но она, в отличие от меня, навела справки и выяснила, что после появления Клуба люди постепенно стали выезжать из этого дома, и первыми – семейные, с детьми.
– Психополе подействовало?
– Да. И не смейся!
– Ладно, ладно, ну и что дальше с этим психополем?
– Само по себе это статическое рассеянное поле, ведь это энергия отчаяния, уныния. Абель же хочет сфокусировать ее и таким образом многократно усилить.
– Все равно не понимаю, как.
– Ты разве не замечал, что впавшие в уныние люди – это энергетические дыры. Они постоянно поглощают, вернее, втягивают в себя энергию окружающих, которая, однако, им не помогает, как будто проваливается куда-то. Поэтому, кстати, их, как правило, все и избегают. Я полагаю, Абель все время искал человека, подходящего на роль резонатора. Он хочет с его помощью создать что-то вроде мощной энергетической воронки…
– Но зачем? Чего он добивается?
– Откуда мне знать? Ясно одно: он пробовал членов Клуба одного за другим, используя эти злосчастные публичные излияния. Но, мне кажется, он наконец нашел, кого искал. И я боюсь…
– Чего?
– Да говорю же тебе, не знаю! Но уверена: случится что-то ужасное. И надо этому помешать.
– Ты ведь имеешь в виду Пацана, да? О нем действительно рассказывают жуткие истории, хотя я все равно не представляю…
– Филипп, я тебе рассказала все… Ну, давай, поедем уже!
Голос Пацана они услышали уже у самого входа. У Дины упало сердце.
– Опоздали! – прошептала она и попятилась, налетев при этом на Филиппа.
– Ну что же ты? – буркнул тот. – А, впрочем, ты права, нам лучше туда не соваться.
Он потянул ее назад, вниз по лестнице. Дина уперлась было, но в эту минуту старое здание зашаталось, раздались крики, и земля буквально ушла у нее из-под ног. Дина не потеряла сознания, она ощущала себя, ощущала, что стремительно падает куда-то, но она не чувствовала своего тела и не видела ничего вокруг, хотя откуда-то была уверена, что вокруг нее что-то происходит. Внезапно падение прекратилось и тут же к ней вернулось зрение. Она оказалась на крохотном плоту посреди океана. Вокруг не было ничего, кроме необозримой слегка волнующейся жидкости грязно-белого цвета. И такого же цвета было небо над головой, очень низкое. По нему медленно двигались зеленоватые тени, меняющие очертания, как земные облака.
– Что это? – прошептала Дина.
И тут же будто в самой ее голове прозвучал голос Абеля:
– Вырожденный мир.
– А почему я тебя не вижу?
– Я тоже тебя не вижу, но мы все здесь.
В тот же миг она увидела его, на плоту гораздо больше ее собственного. За ним жались друг к другу и испуганно озирались вокруг остальные клубмены. Абель же стоял неподвижно и неотрывно смотрел на нее. Вдруг она заметила, что фигуры его подопечных стали исчезать одна за другой, толпа быстро таяла, и вот уже один только Абель оставался на медленно колыхающемся плоту. Не успела она подумать, что бы это означало, как все переменилось. Она очутилась в помещении, похожем на зал регистрации в аэропорту, прямо у стойки. Одетый в униформу служащий имел усталый и неприязненный вид. На Дину он даже не взглянул, просто перебирал лежавшие перед ним бумаги. Тем не менее, Дина мгновенно поняла, что от нее требовалось. Она должна была зарегистрироваться на получение в полное распоряжение собственного мира, который она сможет лепить, как ей заблагорассудится.
– Как, я сама? Одна? И все будет зависеть только от меня? Но кто я такая?! – в ужасе подумала Дина. Ее охватил страх и вместе с тем – стыд. В то же мгновение она почувствовала толчок в сердце и будто пробудилась от сна. На этот раз она находилась в больничной палате. Над ней тут же
