Давай сбежим!

сдувает, ему рубашечки покупает, а я полгода прошу новую одёжку купить, старье жуть как  надоело, для меня вечно денег нет. Да я им, Алёш, просто мешаю. Приеду домой, она меня или ещё на смену в лагерь заткнёт или к тётке отправит. 
  И когда Алёшка, сверкнув глазами, выдохнул: «Надь! А давай сбежим!», –  и она выдохнула следом: «Давай!»  И столько было в этом выдохе! Столько надежды, столько затаённой будущей радости: словно тёмно – свинцовые, вечно висящие над головой тучи в миг разошлись, и такой чистоты небо открылось! А солнечные зайчики заиграли в каждой лужице, и в прекрасных Алёшкиных глазах, и на белоснежных зубах, которые обнажила до самых дёсен широкая улыбка счастья… Они ехали в троллейбусе и наперебой строили планы.

        Жить решили в лесу. Найти охотничью сторожку или выстроить самим, обустроиться и питаться дарами леса. Не исключали общение с жителями ближайших деревень, но так, чтобы никто не заподозрил в них «бесхозных» подростков.
    Неделя подготовки, пролетела, как одно мгновенье. Готовились по - взрослому. Надя даже сушила сухари в духовке, пока мать была на работе, а отчим занимался бесконечными безуспешными поисками хорошего места. Дети подробно расписали, что нужно взять. Упаковали в объемный рюкзак и большую сумку тёплые вещи, бельё, посуду, складной нож, байковое одеяло, резиновые сапоги, топор, веревку, компас, продукты…  Когда всё утрамбовали, груз оказался неподъемным. Пришлось многое выгружать.
    Они оставили записки. Просили не волноваться и не искать.  Билеты на поезд купили без проблем. Никто документов у них не спросил. Откуда подростки взяли деньги? У Алёшки были свои накопленные, а Надя всё же выпросила у матери сумму на одежду, и в тот же день ребята уехали из города.

             Доехали до станции Д. Нарочно продумали маршрут с пересадками, чтоб запутать возможные поиски. Маленькая станция в окружении яблонь и вишен с вонючим туалетом. Ребят сразу остановил милиционер и спросил, откуда они. Правда из Нади вылетела сама собой –  тут же назвала городок. И милиционер почему-то сразу успокоился и отошёл. Алёшка, справившись с испугом, потом философски изрёк: «А иногда говорить правду полезно!»
          В общем вагоне пахло табачным дымом, селёдкой и туалетом. Когда вышли на полустанке, от свежего воздуха закружилась голова. А может быть, от голода. Всю еду, кроме круп и сухарей, съели. В маленьком тёмном магазинчике с полупустыми прилавками взяли дешёвых рыбных консервов, хлеба, печенья, карамелек. Продавец подозрительно рассматривала детей. Алёша пробубнил:
–  Говорил же руководителю группы, надо продуктов больше брать. Всё равно пришлось добирать.
Продавщица, услышав слово «руководитель» успокоилась сразу.
          За железной дорогой начинался лес. Они отыскали тропу и смело пошли по ней. Наверное, Надя устала, поэтому особого восторга не испытала. Ей казалось, что леса вдалеке от дома другие, более загадочные и красивые. А лес был как лес. Пройдя пару часов, устроили привал под раскидистой ёлкой на опушке, и только тогда девочка вспомнила про клещей. Осмотрели одежду друг друга, ничего не нашли.
–  Наверное, они тут не водятся. Или твое средство действует.
         Алёшка сказал, что надо, как можно быстрее выйти к реке, идти берегом. Так есть вероятность найти какое-нибудь строение, пригодное для жилья. У Нади не было ни страха, ни сомнения в том, что всё будет так, как задумали. Изготовленное заранее по обнаруженному любознательным парнем рецепту зелье, в основе которого был уксус и одеколон «Гвоздика» с терпким  запахом, нанесённое  на лицо и открытые участки тела спасало от всех кровососов.  Или их в июле уже не было? Вот в начале июня от комаров и мошки трудно было спастись даже в корпусах лагеря. Везде доставала.
 
        Ночевала Надя  по-царски. Паренёк наломал мягких пихтовых лап, укрыл девочку одеялом, под голову положил свёрнутую куртку. Желудок урчал, как довольный кот, наевшийся сметаны. Дешёвые консервы «Килька в томате» оказались очень вкусными. И печенье тоже. А вода из маленького лесного ручейка была такой удивительной… Вкуснее воды никогда не пила.
         Весь следующий день шли к реке вдоль ручья, но никаких водоёмов не встретили, хоть по Алёшиной карте должны были оказаться на берегу. На привалах ели печенье, хлеб. Объедались малиной. Мелкая, лесная, местами недозрелая, в зарослях крапивы, но она манила и обещала удивительное угощение.  Но как же потом болели изжаленные руки! Надя сначала думала, что в лесу еда ждёт на каждом шагу. Грибы, ягоды, птичьи яйца, дичь,  рыба… Каким же она была наивным ребёнком, выросшая в квартире, во дворе- каменном мешке с чахлым тополем под окном, редкие семейные поездки в лесопосадки, прогулки под шелест листвы, воспринимавшая как подарок судьбы.
         Потом Надя сильно подвернула ногу.Терпела, скакала на левой, стиснув зубы. Заматывала сырым шарфом, в надежде, что опухоль сойдёт сама собой. Алёша скрывал растерянность за болтовнёй. Столько анекдотов он не рассказывал никогда. Отёк не собирался спадать, боль не уходила. Тогда паренёк вспомнил о бабушкином рецепте и рассказал девочке. Компресс из мочи помог. На следующий день они смогли двигаться дальше.
          Снова наступил тихий вечер. Горел костёр. Нога продолжала ныть чуть-чуть, и Надя утешала себя, что завтра всё пройдет. Алёша сварил рыбный суп, разложил на большом листе, похожем на лопушиный, горку крупной черники, достал из запасов два сухаря. А в кружке – родниковая вода. Он подносил ягоды на ладони, она брала их губами и смеялась. Его глаза мерцали по-особому, рука подрагивала. От него на девчонку накатывала осязаемая волна нежности, но девчонка строго контролировала себя, прочная невидимая перегородка стояла на пути этой волны и разбивалась о нарочито беспечный дружеский смех. Только дружеский, и никак иначе.

           Они не слышали ни шагов, ни каких-то других звуков, но вдруг прямо перед костром возникли три фигуры. Это были здоровые взрослые парни. Запах перегара перешибал все другие.
– Ох, ты, гляди, Трофим, какие грибы у костра растут.
– Ага! Особенно сыроежка!
–  Ну, кто первый попробует?
  Алёшка вскочил, закрыл Надю собой. Тогда она пожалела, что не взяли с собой топорик. Хотя, что бы они сделали против трёх пьяных мужиков, даже с топориком. Паренёк шепнул:
– Быстро убегай!
–  А ты?
–  На что я им нужен? Беги!
    Одновременно он схватил головню из костра и бросился на парней, а Надю словно неведомая сила подхватила с земли и понесла через ручей, валежник, заросли папоротника прочь. Она бежала, даже не прихрамывая, с одной единственной целью – привести помощь. Что-то кричало ей, что рядом –  деревня, жилье, не с луны же свалились пьяные парни.
          Она не заметила высокого отвесного обрыва, в ужасе вскрикнула, когда под ногами ощутила пустоту, скатилась кубарем на песок и камни, почувствовала толчок в затылок и осталась лежать неподвижно. Реальность стремительно, но без боли, мягко, как кошка на нежных лапках ушла из сознания, и спокойная, даже сладкая, темнота приняла её в свои объятья. Рыжий, веснушчатый  парень, который бросился за ней от костра, но не сразу, обнаружил только тело, лежащее у кромки воды. Он побежал обратно к костру, крича во всю глотку: «Пацаны, пацаны, девка убилась!»
   
         Выбежав на поляну, увидел лежащего на траве подростка и матерящихся друзей, распинывающих вещи:
–  Чёрт, чёрт! Даже пива у них нет! Романтики грёбаные!
–  Трофим, Трофим! –  толкнул в плечо чернявого рыжий. – Чё с пацаном?
–  Да ни чё! Дал по кумполу, чтоб не нарывался. Очухается.
–  Очухается! – передразнил рыжий. - Хана нам, пацаны. Девка убилась!
–  Ты чё! С дуба рухнул.
– Точняк! Упала с обрыва! Башкой о камни.
–  Блин! – Заметался по поляне третий, коренастый, кудрявый, с синяком под глазом. – Чё теперь будет?
–  Чё- чё будет. Место у параши нам будет! – буркнул чернявый.
–  Да, блин! Попугать хотели. Кто знал, что так обернётся.
–  Ну, хоть парня теперь пришей. Свидетель же. – Выдохнул коренастый.
–  Чё! – взвился черноглазый Трофим. – Пошли лучше к реке, может, живая девчонка. Ты ж к ней не подходил?

    Тягучая сладкая тьма стала рассеиваться, и Надюша с удивлением обнаружила, что темнота имеет запах мёда. И еще какой-то горький, но такой вкусный травяной аромат вплетался в палитру запахов. Вдруг тревога сжала сердце.
–  Алёшка! – Она вскрикнула, попыталась вскочить, но боль в голове пронзила от затылка до самых пяток и не дала подняться. Девочка открыла глаза и долго не могла понять, где находится. Кругом стояли бочки, мешки, какие-то рамки, на гвоздях, вбитых в стену,  висели многочисленные пучки разных сухих трав, среди которых Надя узнала только крапиву, мяту и серую полынь. Вскоре в комнатку вошла женщина.
–  Очнулась, касатушка, очнулась, голубушка.
–  Где я? Кто вы?
– Я Степанида. Пасечница. С мужем мы тут. Пасека у нас. Прямо в лесу. Сейчас лечить тебя буду. Слава Богу, в себя пришла.
–  А это...
– Паренек твой? Живой! Здоровый! Шишка только на лбу.
– А как мы тут…?
–  Племянник мой, урод несчастный. С дружками, будь они не ладны, принесли вас вчера. На руках.
–  А что случилось со  мной? Я не помню.
– Напугали вас, ироды. Ты с обрыва упала. Головой ударилась. Кровищи было! Кожу содрало. А рана у тебя не большая. Не чувствуешь? Не болит?
– Нет. Только когда встать хотела, было больно.
–  Отлежаться тебе придётся, касатушка. Сотрясение у тебя мозга. Я в ветеринарном училась. В человечьих хворях тоже понимаю.
–  Алёша где?
–  Сейчас позову. Только давай выпьем настой. Укрепляющий. Давай помогу.
      Надя короткими глотками выпила горьковатый травяной чай. Степанида помогла устроиться на подушках. Потом постояла на середине комнаты, пряча руки под синий фартук, и вдруг быстро заговорила:
–  Девка! Вы уж в милицию на парней наших не заявляйте. Не со зла они! Ничего бы вам не сделали. Так, с пьяну, попугать городских хотели. Водка в башку ударила. Они ж не буйные. Ни один не сидел. Невесты есть. У Трофима в субботу свадьба. Пожалей ты, а?
  Лицо Нади запылало от гнева. Женщина вышла, в открытую дверь вбежал Алёшка:
–  Надя! Наденька! – Он опустился на край лежанки, коснулся перевязки на голове. – Прости меня. Это всё из-за меня. Зачем я придумал бежать? Прости...
–  Алёша! – Надина рука вцепилась в мальчишескую ладонь. – Ты ни в чем не виноват. …Я ни о чем не жалею и не отказываюсь от наших планов.
–  Что? Как только тебе будет легче, сразу поедем домой.
–  Нет. Не хочу домой.
–  Надь. Мы с тобой сдурили. Какая сторожка? Какие дары леса? Кончится малина- черника, наши сухари. Кстати, они пропали на той поляне. Эти придурки только вещи сюда принесли. Мы не проживём с тобой дарами леса, как мечтали. А дожди, а зима, холод?
–  Знаешь, я думала об этом. Но мне … мне было так хорошо, так спокойно с тобой. Казалось, всё будет само собой, и дом появится, и печка, и дрова откуда-то возьмутся, и еда на столе. Наверно, мне хотелось оказаться в сказке. А сказок в жизни не бывает. Бывают только такие скоты! – она гневно сверкнула глазами. - Ты прости меня, убежала от тебя. Но я хотела позвать на помощь! А судьба за это наказала. Сбросила с обрыва, за то что тебя предала.
–